|
|
Поэзия "грозовых" лет
Абачары Гусейнаева вошел в поэзию как талантливый, подающий большие надежды представитель «фронтового поколения», тех, кто первые свои строки записывал на клочках бумаги в перерывах между боями, носил их в полевой сумке.
Великая отечественная война эта была не просто серией больших и малых сражений, а борьбой миров – не на жизнь, а на смерть. Не случайно была она Отечественной – с времен 1812 года не нависала над страной такая смертельная опасность. И не случайно гимном тех лет прозвучали слова: «Вставай страна огромная…».
Со страниц газет, фронтовых и тыловых, писатели ежедневно и ежечасно разговаривали с народом. Радио разносило писательские выступления во все края земли. Поэтическое слово звучало на полуразбитых вокзалах, в вагонах теплушках, на коротких привалах перед броском на передовую, в землянке, что находилась в нескольких шагах от ничейной земли, в траншеях, еще не остывших от рукопашных схваток. Самолеты сбрасывали в тылу у врага листовки, на которых были напечатаны стихи. Писатели, как верно заметил Всеволод Вишневский, подтверждали свои слова кровью и жизнью. Среди них были Эффенди Капиев, Мирза Магомедов, Абакар Мудунов, Абдул Мирзаев, М. Алиев, Абачара Гусейнаев. В первые же месяцы войны ушли они на фронт и в стихах своих рассказывали о храбрости боевых товарищей, о солдатских суровых буднях, о патриотическом суровом подъеме советских людей в борьбе с оккупантами, о злодеяниях завоевателей. Их вклад в дело победы и разработку темы героического подвига для нас особенно ценен. Этому «узловому» поколению суждено было принять эстафету героизма от своих отцов и старших и передать последующему поколению.
Всю энергию своего поэтического таланта посвятил теме войны Мирза Магомедов, написавший не одно стихотворение пышущее ненавистью к фашизму. В действующей армии находились М.Алиев, А.Мудунов и А. Мирзаев т.д, В развитии горской поэзии военного времени видную роль сыграл народный поэт Дагестана Абуталиб Гафуров, чьи стихи звали к ратным и трудовым подвигам на фронте и в тылу. Ю. Хаппалаев написал не мало стихов, - как справедливо заметил Камиль Султанов, - обогативших горскую политическую лирику, особенно призывную поэзию периода Великой Отечественной войны»[1]. «Требованиями военного времени были продиктованы и содержание и отчасти форма произведений дагестанской литературы тех лет, - как отмечает М. Гасанов.- При всем том, что, в сущности, вся литература стала литературой одной темы – темы Родины, охваченной войной, она не страдала однообразием»[2].
А. Гусейнаев пробовал свои силы в поэзии еще до начала войны, но вряд ли он и сам придавал тем опытам серьезное значение. Стихи А. Гусейнаева довоенного периода напечатаны в книге «Лакрал чичултрал литературный сборник» (Литературный сборник лакских поэтов) в 1940 году. Стихи поэта этих лет посвящены Коммунистической партии, комсомолу, Красной Армии. Перед нами также стихи о юношеской любви, о встречах и расставаниях, о первом жизненном опыте с его сладкой печалью, о радостном ощущении собственной молодости. Используя разнообразные средства выразительности, поэт добивается широкого поэтического обобщения: его личный мир, мир его поколения, мир дружбы, мир мечты, дерзновенных планов органически вписывается в мир общественной жизни, отчетливо выявляет его богатое психологическое содержание, раскрывает поэзию самой действительности.
Многие стихи этого времени пронизаны ощущением будущей войны, хотя представления о грядущей битве, вполне понятно, были романтически-отвлеченными. Но наполненность чувств, драматический накал и осознанная гражданская ответственность, искренность и сила авторских переживаний сохраняют за ними художественное значение:
Дяъвилулгу оьрч1 къабай,
Бувмургумали бивч1ай.
К1ирагу ттурлил бава
Тач1ав рах1атгу къашай.
«Машара оьттулучув!»
(«Не становись кровником», 1938),
Автор ведет свой поэтический монолог, придавая особую значимость своему раздумью о войне и мире, о судьбе человека.
В стихотворении «Хъамалушин» («Встреча», 1939) сливаются и протест против войны, милитаристских планов империалистической реакции, и вера в человека, в его способности победить любые бедствия.
Ххирассар жун хъамал, банну хъамалу
Миннуяр ххаллилсса дарц1усса ч1ут1ул,
Хъиннува ххирассар жун ккашавартал,
Буванну буччихан чаннаннил ччаллал.
Каругу чумартссар Совет халкьуннал:
Дулунну душманнан гьаттансса аьрщи,
Чахиргу аьнтссар жул Шампаньналнияр,
Буц1инну душманнан х1асратрал кьуру.
Казалось бы, что художественного в этих строках. Трибунная патетика, ораторская речь перед скоплением народа, призыв! Холодным умом можно расчленить эти строки, найти в них смысловые натяжки, но сердце сопротивляется такому расчленению, оно подсказывает, что в основе этого стихотворения заключена не обычная, другая эстетика, что именно по законам этой другой эстетики надо судить о стихотворении. Состояние душ тех, кому адресовано было это стихотворение, было в тот исторический момент таковым, что слова призыва, обещания, клятвы жгли их раскаленными углями:
Т1ит1инну, гьалмахтал, нузру кьат1урдай,
Камул банну хъамал оьттул мажлисрай.
Нанича бухьхьича: банну хъамалу
Няк1 турлил тиярдах, дарц1усса ч1ут1ух!
«Хъамалушин» («Встреча», 1939)
Слова эти падали на столь подготовленную эмоционально почву, что достигали своей цели без дополнительных эстетических нюансов. Поколение, которое вступило в жизнь окрыленное социализмом во второй половине 30-х годов и готовилось к великим свершениям, воспринимало стихи А. Гусейнаева как выражение своих заветных чувств и порывов.
Армейская служба (А. Гусейнаев закончил Оржоникидзевское Краснознаменное пехотное училище) и начало войны изменили тематику и тональность стихов молодого поэта. А. Гусейнаеву открылся грозный лик войны, понадобились другие слова, другие ритмы. Какие? Пока самые обыкновенные, простые, как та страшная правда, что предстала взгляду молодого бойца.
Стихи А. Гусейнаева на военную тему можно условно разделить на два типа: написанные непосредственно во время войны и много позже, поднимающие тему памяти и долга перед погибшими в борьбе с фашизмом. И над всем встает жизнеутверждающая нота победы человечности, торжества людской воли и разума, совести и правды. Естественно, что стихи, написанные на бруствере окопа или в башне танка, и произведения, воссоздающие войну двадцать, тридцать и более лет спустя после нее не могли не отличаться довольно существенно друг от друга. Дистанция времени, новые знания и опыт дают поэтам возможность по-новому осмыслить испытанное и пережитое народом.
В 1941 году, с первых дней войны ушел двадцатилетний А. Гусейнаев на фронт:
Аьзизсса оьрмулул
Жагьилшиврул аргъ
Дяъвилул ц1араха
Ттун к1ул къархьуссар.
Му х1айп т1ий ухьурча –
Пюрунчулнияр
Гъюжу дукканнавкьай
Дик1ул дак1нил ттарц1
Два с половиной года (1941-1943), в звании старшего лейтенанта, командиром взвода, а затем командиром роты, А. Гусейнаев провел на передовой, в самом пекле войны на Донском фронте. В бою, защищая Дон, Абачара был тяжело ранен, и еще до срока окончания войны вернулся домой.
С первого ее дня до последнего, поэт, «мобилизованный и призванный» в ряды Советской Армии, никогда не откладывал своего оружия – острого и словно бы раскаленного пера. Конечно, иные произведения А. Гусейнаева, написанные в те дни, ушли вместе с породившими их событиями, но лучшее, из написанного поэтом в это незабываемое время, живет и поныне, ибо здесь глубоко и полно передана та никогда не затихающая и бессмертная любовь к родине, к своим землякам, какая лишь крепла и мужала в огне великих испытаний.
Под броней ли танка, в промозглом ли окопе или крошечной землянке, или на госпитальной койке каждый солдат думал о победе, верил в нее, мечтал о ней. Мечтал о том дне, когда сможет вернуться к отчему порогу, обнять свою исстрадавшуюся ожиданием мать, жену или подругу, заняться своим любимым делом, растить детей, сажать деревья. В том числе и Абачара Гусейнаев. Эта вера в будущее, в конечную победу находила и чисто лирическое, выражение в его поэзии.
А. Гусейнаев воспринимает Отечественную войну как борьбу за жизнь на земле. Перед угрозой истребления жизни для мужественного человека единственно возможной стала философия жизнеутверждения, повысилась сила сопротивляемости угрозе. Примечательно, что именно в самый трудный период войны появляются у А. Гусейнаева такие исполненные веры во всемогущество жизни стихотворения, как «Дон» (1942), «Харьков жулар» («Харьков наш», 1943), «Шахшакъал Аьлих» («Шахшаеву Али», 1943), «Ттула чанглихь» («Моей чагане», 1943), «Лачин Эсмяил» («Сокол исмаил», 1943), «Душнияту аьрайн» («От девушки на фронт», 1943), «Орч1ая шаппай» ( «От сына домой», 1943).
В этих стихах написанных в начале войны сразу же определен тот нравственный счет, который стал глубинной основой его поэтического мироощущения. Перед лицом смерти все видится теперь иначе: и жизнь («Пил бутан ккулла гьассар, // Мурхь бутан ца рик1 гьассар, // Мабуллав к1улнан бувч1ин – Аьрипнан ишан гьассар»), и смерть («Дяъвилий ух хьуналгу /\ Буцарча оьттукьункьа, // Ухнаяр ххув хьуналгу // Руцайссар уссух энтту»), и родина («Нину ватан дунан ажал буссарив, / Мунихлу талайгу чув ивч1айссарив?»), и дружба («Дусная лавмарт хьувкун, / Дак1нил мяйжаннугу чай: // Ва авккусса дуснаяр, // Т1айласса душман хьурдай!»), и любовь («Уссаксса на алгуну, / Вил чаврил х1урнилуву, / Тти цуппа лихълант1иссар / Ттуя лавмартсса бивк1у»).
Если проследить по датам и местам написания фронтовых стихов А. Гусейнаева, то во времени и в пространстве перед нами явилась бы героическая дорога воина через дни и ночи 1941-1943 годов. Опыт войны отчетливо сказался в стихотворении «Дон» - 1942, в котором автор рассказывает о том, как они защищали Дон, как он был ранен:
Арпачай, Сена, Дунай
Дунура вин икрамрай,
Шайссияв ухьттансса Дон
Ина Рейндалин мют1ий!
Шайссияв гъагъан буван
Вил буттал буттахъал ях1,
Гъавгъунникьай кьярш куну
Душманнал цаламур барх1.
Собрать все силы, чтобы выжить; выстоять, стиснув зубы, чтобы сражаться за жизнь, - вот в чем убеждает себя и товарища по оружию А. Гусейнаев. Уверенность и убежденность свою он вынес из огня войны. Стихотворение состоит условно из двух частей. В первой части неистовствует враг. Грохот войны разрывает воздух. Едкий дым заволакивает небо. Разыгрывается трагедия, льется кровь. Наш герой ранен. В трудной борьбе одерживается победа в битве на Дону. И тут же рядом – безмятежный покой разлит в природе:
Битай к1юрххих ххяхха баргъ
Вил щинал майдандалийх,
Экьи гьай якьутрал пар
Мюрш щат1ал хъюрухъирттайх.
Ца-цал ялун ливчусса
Х1авлул арцул п1яй учай
Къундалий ччан бивзукун
Гайннул сунттул ххяй-ххюй чай.
Мурхирдава, урттува,
Ришлай дур аьтрилул кьанкь,
Бур вил гьарца сипатрай
Мугьру марц1сса ххуйшиврул.
Картина противопоставленная войне, подчеркнуто обыкновенная. Пускай здесь шли смертельные бои. Но рыба в реке сверкает чешуей, слышится скрип щебня под ногами, плеск волн, чувствуется запах душистой травы. Взгляд поэта как бы сознательно ловит признаки торжества жизни над смертью. Война и трава – казалось бы, что тут общего. Но именно благодаря неожиданности ассоциаций, обыденности образов, сопоставленных с войной, стихотворение приобретает пластичность и задушевность. Стихотворение насыщенно болью и счастьем.
А. Гусейнаеву довелось быть на самых трудных участках фронта, где особенно ярко проявились драматизм войны, героизм советских солдат. Одним из таких участков был Харьков. В стихотворении «Харьков жулар» («Харьков наш», 23 июнь, 1943) с новой силой раскрыта тема твердости устремлений защитников родину. Поэт говорит об этом со свойственной ему конкретизацией мысли в реальных детализированных образах:
Душманнал нурч1ирдайх ххарххурду ласлай,
Най буру кьювчуну, вирттал, хьхьич1унмай,
Баллай бур ттун ттигу «Максимрал» х1ух1у
Фашистьтурал чарсса ххуку дуллайсса.
В один узел связаны темы переклички веков. Обращаясь к памяти великих полководцев Ганнибала, Цезаря, Зулкарная…, призывает своих товарищей повторить их подвиг, их самоотверженность
Ганнибал, Зулкьарнай, Цезарь, Бах1рам Гур,
Бивзун гьаттардива, зияратрай бур,
Суворовлул рух1рал амрулул гужрал
Ххувшаврул къапурду зул хьхьич1 т1ит1лай бур…
Поэт переживает события, чтобы обрести самому и передать читателю - силу духа, без которой нельзя выйти победителем из смертельной схватки с могущественным врагом. Сила эта – святая и непоколебимая вера в родину. Разжечь довести до высшего накала ненависть к врагу было одной из главных задач советской поэзии тех лет Стихотворение «Харьков наш» - пример сочетания гуманизма и «науки ненависти».
Годы войны были годами невообразимых страданий. Сколько б ни писали, сколько б ни рассказывали о них тогда и потом, исчерпать это горе невозможно. Двадцать миллионов погибших – страшная статистика крови и горя. Однако это было время не только тяжелых потерь и жестоких испытаний, но и безоглядной самоотверженности, братской отзывчивости, душевного подъема. Многих людей могучая волна народной войны подняла на, прежде им недоступную, высоту, открыла окружающим, а порой и им самим, что в них таилось, какой запас мужества, благородства, доброты. Они впервые постигали не умозрительно, а на собственной судьбе – надличный смысл индивидуального существования, это рождало чувство полноты бытия, окрыленности, пьянящей внутренней свободы
А. Гусейнаев не стремится показать все ужасы войны. Пафос его произведений призывно-агитационный, и свою задачу поэт видит в том, чтобы воспеть подвиги героев, руки труда и чистоту любви, как в этом стихотворении:
Ттуйн хаин къавхьусса мусил пардардайх
Экьи гьан буванну якьутрал к1исри:
Рищунну жура занг дяъвилул чуллай,
Гьаз буллай виртталми гьунар-жигардайн.
На ина бакьин бав хъинну паргалну,
Бюхттулсса мурадрайн ссапар бавх1уну.
Баннав хъун вил ч1унил вирттаврал гьунар,
Каруннил зах1мат ва ччаврил марц1шиву.
«Ттула чанглихь» («Моей чагане», 1943)
Достаточно даже беглого знакомства с тем лучшим, что создано поэтом в годы войны, чтобы заметить упорное стремление их к максимальной искренности и правдивости поэтического образа, а в стиле и тональности стиха – стремление к переходу от громогласной высокопарности тона к простоте ясности поэтической строки. Это наиболее отчетливо проявилось в стихотворении «Оьрч1ая шаппай» («От сына домой», 1943):
Кьюлт1 ци бави, аьрайн най,
Ххуллийхва багьт1ат1ал шай,
Пулеметрал к1ушиврул
Хъач1ру кьукьавай дик1ай.
Гьантри шай шанул ккак чин,
Я лакьин ч1ун къашайсса,
Лихъавай, хъирив шавай,
Бац1ан мугьлат бакъасса.
Шайссар ца-цал ккашилгу,
Ци бур аькьинсса дякъий,
Къахьунссар ц1а дулллангу,
Нава виричувра т1ий
Это сюжетный стихотворный рассказ, связанный с фронтовыми эпизодами; лирические миниатюры воспроизводят наблюдения над тем, как живет на фронте солдат, чем он дышит, как переносит невзгоды, боли, утраты. Будничным привычным становится бессонные ночи. Угроза смерти и вера в жизнь – все это создает органическое целое, то, чем жил, в чем черпал силы боец. И воскрешая в памяти голос любимой, он обещает ей вернуться победителем.
Ух, на уч1анна вич1ан
Циняв ажаллал оьван,
Х1авч1уну, ч1ануйн бувтун,
Ххувшаврил ц1асса пинжан.
Пристальное лирическое вглядывание в лицо человека на войне, человека, ставшего железным и каменным, но не утратившего самого себя, доброго и сильного, во фронтовых условиях, не потерявшего сердце и душу, - все это составил содержание фронтовой поэзии А. Гусейнаева.
Многие стихотворения этих лет задуманы как гимн сознательному мужеству. Его герой непобедим. В стихотворении «Лачин Эсмяил» («Сокол Исмаил», 1943) подвиг его земляка воспринимается как символ этой веры и конкретное подтверждение того, во что так верил сам поэт – солдат готов пожертвовать всем во имя победы:
Ливну най бур Берлин муххал къиялул,
Совет параннарал ц1арал гужшиврул,
Вил ссавнил дустурал буллай бур ппартан,
Дичлай ц1арал ххяллу хъун шатрал кюрттайн,
Ялагу, ялагу ватан ядуллай,
Ялагу душманнал ня ппив-ххив дуллай,
Бигьлай дур вил хъирив лачинтрал кьюкьри,
Миннаву я бац1ай, Дагъустан щунгъар.
К решению этой темы поэт подходит с разных сторон, освещая ее с разных ракурсов, изучая закономерности жизни и борьбы. В стихотворении, посвященном Ахмед-хану Султану, ставшему дважды героем Советского союза тема героизма разрабатывается по-своему:
Ина ссапарданий ссавнийн лавхъукун,
Пулеметрал кайму канил дургьукун,
Агь, ч1а т1ун ик1ай щин, лагай къазразан,
Бан-битан бухлавгсса аскисса душман.
Пар чавай кьут1авай, тиха личавай,
Бивк1улул ххют куна, хъирив агьавай,
Уккан ара ина ламарал ххуттайн,
«На акъа цур? Т1исса аскисса душман.
«Ах1мадхан Султан –ссавнил пагьливан»
(«Ахмедхан – небесный конатоходец»)
В этих стихах предстает перед нами человек стойкий, который если и гнется под ударами врага, но не ломается, готов к новым свершениям и подвигам.
Для подтверждения своей идеи непобедимости защитников родины автор вспоминает славных героев прошлого, чьим наследником является Шахшаев Али:
Дагъустан тархъан буллай,
Надирдул аьрал лиллай,
Дагьссар кьуват урч1а ка,
Муртазааьлил аьрай.
Тай вирттал ликъавт1уссар,
Тур цал гьич щяв къадагьссар,
Буттахъая арсваран
Бут1урай дуклай дуссар.
Тени предков были потревожены для того, чтобы вдохнуть силу и энергию тех, кому предстояло штурмовать немецкие доты, сходиться с врагом в рукопашную, прыгать в чужие траншеи. Напомнив о том, что туры их прадедов никогда не опускались, поэт, обращаясь к своему другу однополчанину, автор восклицает:
Му турлил ц1анил пар-пар
Вил лялу – лапва чаннар,
Аьралуннал дяниву
Я бац1айсса, х1аписар!
«Шахшахъал Аьлихь» («Шахшаеву Али», 1943)
В трудное для народа время всегда возникает потребность осмыслить его прошлое, его традиции, возникает потребность опереться на завоеванные победы. Видимо этим объясняется желание А. Гусейнаева в годы великой отечественной войны написать одно из самых лучших своих произведений стихотворение «Гъумучиял шагьрулухь» («Городу Кумуху, 1943), которое стало как бы эмблемой поэта В этот суровый час встает былая слава гордого, непокорного Кумуха, встают воспоминания, проносятся тени героев, заново звучат слова вождей, будто на вершинах трепещет не пурпур восхода, а красные знамена незабвенных лет борьбы за свободу. Знамя былой славы снова созывают на бой со смертельным врагом. Никогда Кумух не будет порабощен, никогда не примирится горец с унижением порабощения. Поэт восхищается героями Кумуха, которые построили город счастья и радости, куда люди приезжали изумляться природой, трудолюбием, теми, кто умел идти в атаку на врага, презирая смерть. Но прошлое лакцев привлекает поэта не только романтическим звоном кинжалов, безудержным удальством и храбростью джигитов, а твердость и преданность родной земле – издревле присущие народу качества…Вспомните свои героические дела и повторите их. Не пустите врага в глубину своих гор и ущелий.
Ватандалул ц1аний
Талай ц1у яргний,
Вирттаврал хъазамру
Баруду шайний,
Вил муси к1ик1айсса
Магьир каруннал
Бувц1уссар душманнан
Бивк1улул бокал.
Вызванное к жизни стремлением поэта найти моральную опору, «Гъумучиял шахьрулухь» объективно стало еще одним этапом нравственного и художественного роста А. Гусейнаева. Он открыл в народе новые черты, познал источник его мудрости и стойкости. Как справедливо отметил С. Касумов, «стихотворение «Гъумучиял шахьрулухь», которое можно считать самой светлой жемчужиной поэзии А. Гусейнаева, показало, какие чувство вызвала незабываемая природа и люди этого города, у поэта перед лицом смерти, когда он начал понимать вкус жизни, и горечь смерти»[3].
Немало говорилось и писалось о том, какую огромную популярность приобрела в годы войны лирическая поэзия, ставшая выразителем самых сокровенных чувств. Ощущение неодолимой силы жизни, которое живет, несмотря на постоянную близость смерти, неотделимость сурового воинского долга от мыслей о любви, доме семье, мы теперь воспринимаем как само собой разумеющееся. Но тогда для людей, впервые встретившихся с войной, это было откровением. Очень интересны в этом отношении строки Кайсына Кулиева :
Тот, кто говорит, что на войне
Забывают про любовь свою,
Говорит неправду. Ясно мне:
Никогда он не бывал в бою.
(«Тот, кто говорит…», 1941)
В ходе изнурительной и кровопролитной войны с каждым с днем все больше выявлялась огромная потребность в лирике интимного содержания. Ни пепел и пожарища, ни тяжкая горечь отступлений, ни кровь и смерть не убили и не могли убить в миллионах солдат на фронте жажду любви, просто женской ласки и сострадания. Если не было любви, ее искали, выдумывали, если не было жены, любимой девушки на родине – ее искали на фронте.
Не случайно разлука – главная тема – любовной лирики военных лет. Как часто тут возникают, и какое большое место занимают в жизни героев главная дорога, ведущая из села в город, короткие минуты прощания, письма из далека…
Любовь воспетая в письмах посланиях носила особый отпечаток фронтовой жизни предопределившей саму образную систему лирики. «А дагестанской поэзии, - как заметил К. Султанов, - образцом такой любовной лирики явилось стихотворение лакского поэта-фронтовика Абачары Гусейнаева «Письмо к Шамай», отличающееся от многих произведений, написанных на туже тему»[4].
Все на пределе самых высоких чувств в стихотворении «Шамайч1ансса чагъар» («Письмо к Шамай», 1942), где есть все – обоготворение любимой, надежды и отчаяние, разлука, ревность. Мастерски пользуясь традиционной образностью, Абачара Гусейнаев придал ей новую импульсивность, что привело к созданию совершенно оригинального произведения на старую тему с иной мотивированной основой:
Вай циняв аьзизсса
Сипатирттал вив
Хьурча ина аьлтту,
Кагьраба ч1ант1ив,
Хъама ритай виха
Щалла дуниял,
Сукку шай ттул мурччив
Вихь ихтилат бан.
Крепнущую силу чувств поэт проносит через всю войну. Перед нами человек борющийся, страдающий, любящий. Любимая – единомышленница поэта и, находясь далеко, участвует с ним в бою, у них одна жизнь, одно дыхание, одна высшая мораль:
Ттуршвахъул ккулларду
Ч1арах гьарчагу,
Икъавч1айни дакъа
Щаву къархьунни.
Минардал ц1алц1ивгу
Ттинин къарщунни
Ва вил ччаврил гужрив?
Ттула бахттирив?
В годы войны очень существенно изменились представления о содержании таких понятий, как гражданское и интимное в поэзии, - их переставали воспринимать как противостоящие, полярные. И сама поэзия становилась в те дни не только суровее и строже, но и человечнее, теплее. Органическое их слияние стало возможным потому, что все чаще военная поэзия выступала как «души открытый дневник, ломая искусственные перегородки. Сейчас, когда мы говорим о лучших произведениях лакской поэзии военных лет, рядом с патетически-публицистическим стихотворением «Гъумучиял шагьрулух» («Городу Кумуху») без сомнения, ни на минуту не задумываясь, ставят стихотворение «Шамайч1ансса чагъар» («Письмо к Шамай»). Это стихотворение, которое написано было только одному человеку, полюбилось всем лакцам, многие знали его наизусть. «Не правда ли, это стихотворение заставляет, хотя бы на минуту забыв обо всем на свете, искать свою Шамай? И разве не в этом умении заставит читателя искать сила поэзии и ее задачи?»[5]- так выразил С. Касумов чувства многих читателей.
Название стихотворения «Ххуй душнил ппай» («Поцелуй хорошей девушки») приковывает внимание к тому, что является самым контрастным – фронт – цветы, холодная землянка – горячий поцелуй девушки. Солдат среди цветов на лугу, а на другом береге – враги. Вдруг среди этого залитого солнцем дня появляется любимая и холодная землянка вдруг стала уютной и теплой. Образ любимой девушки настолько тесно связан с самим понятием бытия, настолько велико желание ее увидеть, что ему чудится:
Пишлищал кагу руртун,
Ина на ачин увнав,
Ачу землянкалувун,
Бусансса бурча, куну
-Уххарав, ккашил шарав?
Хьхьрарагу къадарав?..
Ина микку хаварсиз
Ца ххуйсса ппай укуна.
Письма-послания с фронта и на фронт были необходимым и крепким звеном, связующим фронт с тылом и наоборот. Поэты глубоко осознавали громадное политическое и морально-бытовое звучание могучего потока этих писем и включали его в арсенал литературного творчества. Мотив ожидания с фронта получил широкое и глубокое звучание в стихотворении «Душнияту аьрайн» («От девушки на фронт», 1943). В монологе девушки, любимой и любящей, верной и преданной, слышится голос всех женщин Дагестана. В тоже время эта конкретно очерченный образ. Слова девушки как бы доносятся из далека, нарастая и затихая вновь нарастая:
Лещуча нязанний баргъ
Душмантурал ссавруннай.
Диюча, ссав диюча
Гитлердул гьар дак1мяшнайн.
Дюкьуча цув балаллул,
Хьуча фашизма пана,
Лич1и бан савав хьусса
Ттуя ина, ина на.
В этом стихотворении есть все: проклятья и заклинания, порывы горечи и отчаяния, любви и нежности, светлые и полные боли переживания о любимом сыт ли он, одет ли он, высыпается ли хотя бы иногда? В этой трагической атмосфере крепнет чувство любви и надежды:
Къаччангу мабик1ара:
Ва ччавривухсса гъалгъар,
Ххувшаврил ххари увну,
Ина ттуч1ан уч1аннав!
В стихотворении «Оьрч1ая шаппай» («От юноши домой», 1943) тоска по любимой, тоска по мирной жизни переплетаясь с чувством усталости от тяжелого армейского быта. Но эта усталость не имеет ничего общего с пессимизмом, как и раньше поэт уверен:
Уссаксса на алгуну,
Вил ччаврил х1урнилуву,
Тти цуппа лихълант1иссар
Ттуя лавмартсса бивк1у.
Юх, на уч1анна вич1ан
Циняв ажаллал оьван,
Х1авч1уну, ч1ануйн бувтун,
Ххувшаврил ц1асса пинжан.
Эти стихотворения А. Гусейнаева показали заметное возмужание лакской поэзии, в них проявился ее переход от открыто-агитационных, «плакатных» форм выражения, преобладавших в начальный период войны, к раскрытию глубин народной души, заветных чувств людей, на которых обрушилось величайшее горе.
[1] Султанов К. Стихи на фронте и в тылу / Литература Дагестана и жизнь. - Махачкала, 1985. –С.19.
[2] Гасанов М. Слово приравненное к штыку / Там же. – С.32.
[3] Касумов С. Болеющий за свой народ / Гусейнаев А. Перевалы: рассказы и повести. Предисловие. – Махачкала, 1991. С.4.
[4] Султанов К. Стихи на фронте и в тылу / Литература Дагестана и жизнь. – Махачкала, 1985. –С.26.
[5] Касумов С. Болеющий за свой народ / Гусейнаев А. Перевалы: рассказы и повести. Предисловие. – Махачкала, 1991. С.7.