Лекция № 4.

 

Лекция № 4. «Повесть временных лет».

 

1.    Древнейшее летописание на Руси.

2.    Идейное содержание «Повести временных лет».

3.    Принципы изложения исторических событий в «Повести временных лет».

4.    Особенности композиции «Повестивременных лет».

5.    Особенности жанра и стиля «Повести временных лет».

6.    Типы героев «Повести временных лет».

 

1.    Древнейшее летописание на Руси.

На самой заре письменного творчества на Руси возникает летописание. Летописанию суждено было стать в идейно-политическом отношении  господствующим явлением в древней русской литературе.

     Ни в какой другой литературе летописание не занимало такого большого места и не играло такой важной роли,  как в русской.

      Возникновение русского летописания необходимо связывать с ранним проявлением на Руси народного самосознания. Приняв христианство в его византийской форме, Русь подверглась опасности попасть в зависимость от византийской церкви и тем самым – от византийской государственной власти. При Ярославе Мудром, в эпоху государственного и культурного усиления Руси, эта зависимость не могла не осознаваться как противоречившая государственным интересам русского народа.

     Недаром эпоху правления Ярослава называют «золотым веком русской истории».  Для поднятия авторитета русской церкви князь  добился учреждения в Киеве в 1039 году высшей церковной организации – Митрополии. Сначала ее возглавлял митрополит грек, а с 1051 года митрополитом был назначен выдающийся русский проповедник – Иларион. С той же целью Ярослав добился у Византии канонизации двух своих братьев, Бориса и Глеба, убитых третьим его братом Святополком. Они были объявлены святыми.

     Для идеологического обоснования стремления Руси к церковной и политической независимости от Византии Ярослав учреждает русское летописание. Древнейший летописный свод создается в 30-40-ые года XI века. Он вобрал в себя еще до этого возникшие записи, отдельные статьи, предания и легенды.  Мы не можем с большей или меньшей  точностью определить, каков был состав этого наиболее раннего летописного свода. Но можем предполагать, что он содержал в себе ряд статей церковного характера. Они ставили задачу укрепить идею о независимом от Византии утверждении христианства на Руси и о религиозном равноправии «новых людей», то есть приобщенного к христианству русского народа с византийскими христианами. Возможно, что в этом древнейшем своде излагалась и светская история Руси в значительной степени на основании устных преданий, легенд и эпических песен.

     Летопись – это погодная, хронологическая запись событий (от древнерусского – «лето», то есть «год»). Метод составления летописи заключался в том, что отдельные лица, в большинстве принадлежавшие к княжеско-боярской или к монастырской среде, записывали те или иные события, свидетелями которых они были и о которых они от кого-либо слышали. Эти записи вместе с легендами, повестями или сказаниями о различных лицах или событиях объединялись или сводились в отдельные своды. Эти своды в дальнейшем пополнялись и видоизменялись до тех пор, пока не составился тот первый дошедший до нас свод, который носит заглавие: «Вот повести временных (минувших) лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить, и как возникла русская земля».

     Произведение получило название по первым словам этого заглавия, которые раскрывают основную тему и идею всего повествования.

     «Повесть» –  здесь «рассказы», а «временные» это – «минувшие».

2.    Идейное содержание «Повести временных лет».

Русская земля, ее исторические судьбы, начиная с момента возникновения и кончая первым десятилетием XII века, стоят в центре внимания летописца. Патриотическая идея могущества Русской земли, ее политической самостоятельности, религиозной независимости от Византии постоянно руководит летописцем.

     Тема Родины –  определяющая, ведущая в летописи.  Интересы Родины диктуют летописцу ту или иную оценку поступков князя, являются мерилом его славы и величия.

     Забота, боль, волнение о чести и достоинстве русской земли – это чувства, которые движут летописцем. «Не погубите землю отцов своих и дедов!» – этот призыв постоянным лейтмотивом проходит  по всей «Повести…». И этот призыв был особенно актуальным в эпоху начавшейся феодальной раздробленности. Он возвращал читателя к «золотому веку Руси» – единому Киевскому государству.  Напоминал о родстве всех русских князей.

3.    Принципы изложения исторических событий в «Повести временных лет».

        «Повесть временных лет» – это первое дошедшее до нас историческое сочинение на Руси. И одновременно – это первый памятник русской литературы.

     Этот летописный свод дошел до нас в позднейших летописных памятниках, где он вошел в соединение с последующими сводами.

     Старшими и наиболее ценными списками таких летописных памятников являются Лаврентьевский 1377 года и Ипатьевский, написанный в 20-х годах XV века. Лаврентьевская летопись содержит в себе вслед за «Повестью…» севернорусский летописный свод, повествующий о событиях в Суздальской Руси до 1305 года. Написана она монахом Лаврентием. Ипатьевская летопись помимо «Повести…» заключает в себе южнорусский свод, рассказывающий главным образом о событиях в Киевской и Галицко-Волынской Руси и доводящий изложение до 1292 года. Составлена эта летопись в Ипатьевском мужском монастыре в Костроме.

     Ни первоначальные летописные записи, ни повести, легенды и сказания в записях долетописной редакции, ни древнейшие своды, предшествовавшие «Повести…», до нас не дошли.

     Вопрос о генезисе ранних летописных сводов до сих пор еще не может считаться окончательно решенным. Существуют три гипотезы о генезисе, то есть образовании и развитии ранних летописных сводов. Принадлежат они академикам Шахматову, Лихачеву и Рыбакову.

     «Повесть…» имела три редакции.

     Первая редакция, не дошедшая до нас, была составлена около 1111-1113 года Нестором, монахом Киево-Печерского монастыря при князе Святополке Изяславиче.

     После смерти Святополка (в 1113 году) Киевский престол занял Владимир Мономах, враждебно относившийся к Святополку. Он перенес летописание в соседний с Киево-Печерским свой княжий Выдубецкий монастырь. Игумен этого монастыря Сильвестр в 1116 году переработал несторову редакцию «Повести…». В этой переделке личность Святополка отодвинута в тень, зато на передний план выдвинут Владимир Мономах, особенно благодаря его борьбе с половцами. Эта редакция сохранилась в Лаврентьевской летописи.

К 1118 году относится третья редакция «Повести…», сохранившаяся в Ипатьевской летописи. Изложение событий в ней заканчивается в 1117 году.

     Существует гипотеза исследователя Алешковского, согласно которой имелась еще одна, не дошедшая до нас, редакция «Повести…», составленная между 1116 и 1118 годами, автором ее является священник по имени Василий.

1.    Особенности композиции «Повести…».

     «Повесть…» композиционно делится на две части: «предысторию Руси» и «историю Руси». Такое деление, во многом условное, было предложено академиком Орловым. В первой части русская история связывается с мировым историческим процессом. Эта часть особенно легендарна. В ней много следов сказок,  песен, много попыток исторического домысла. Здесь рассказывается о событиях и фактах исторически недостоверных. Героями этой части являются легендарные и полулегендарные князья, о реальном существовании которых мы не можем говорить с уверенностью. Эта первая часть заканчивается где-то в первых десятилетиях XI века, в эпоху княжения Ярослава Мудрого.

     Вторая половина летописи – с середины XI века по первое десятилетие XII века – состоит из повествований более или менее исторически достоверных.

     Произведение является неоднородным в структурном отношении. Оно состоит из фрагментов. Фрагмент – это единица повествовательной структуры летописи. Фрагмент характеризуется закрытостью и замкнутостью. Это значит, что оценка героя, факта, события совершается в рамках, в границах этого фрагмента, а не в цепи событий. Это является причиной того, что тексты или фрагменты могут иногда противоречить друг другу. Теория фрагментарности «Повести…» была предложена исследователем Ереминым и поддержана Лихачевым. Исследователь Шайкин вносит в эту теорию некоторые коррективы (уточнения). Шайкин не оспаривает теорию фрагментарности летописного повествования, но считает, что биография героя – это не механическая сумма годовых статей или фрагментов. Биография героя – это сюжетно и идейно организованное повествование. И доказывается это на примере биографий всех основных героев произведения (Олег, Игорь, Ольга, Святослав, Владимир Святославич).

2.    Жанровые и стилистические особенности «Повести…».

     «Повесть…» создавалась, ориентируясь на переводные византийские хроники или хронографы. Часто эти понятия отождествляют, но это неверно. Русские летописи – это не прямое подражание «Хроникам». Они строятся по иному принципу. В «Хрониках (Георгия Амартола, Иоанна Малалы) исторический процесс членится по царствованиям: рассказывается история правления одного царя или императора, затем его приемника, затем приемника этого приемника. Здесь указывается не на год воцарения того иди иного правителя, а на продолжительность его царствования. Структура русских летописей иная. Летописец фиксирует события, произошедшие в тот или иной конкретный год. Каждая летописная статья посвящена одному году и начинается словами: «В лето…» (и далее следует год «от сотворения мира»).

     И летописи и хроники представляют собой своды или компиляции (соединение, нанизывание).

     Исследователи до сих пор не решили вопрос о том, является ли летопись жанром или нет. Лихачев предлагает назвать летопись «открытым жанром» или «жанром-ансамблем». Поскольку летопись вбирает в себя компоненты разных жанров и литературных, и фольклорных и целиком некоторые, так называемые первичные,  жанры. Причем летопись подчиняет их себе. Заставляет их себе служить.

         Русские летописи создавались, ориентируясь на Византийские «Хроники», но отличались от них. Так, «Хроники» начинали изложение событий от «сотворения мира» и далее переходили к истории еврейского народа. «Повесть временных лет» же начинается с библейской легенды о всемирном потопе и о разделе земли между сыновьями Ноя Симом, Хамом и Иафетом. Таким образом, первый жанр, с которого начинается повествование – библейская легенда. Это легенда о всемирном потопе, точнее, о его результате. Из племени сына Ноя Иафета берут начало славянские племена, а из всех славянских племен особо выделяется племя полян.

          Следующая легенда тоже библейского содержания – это легенда о Вавилонском столпотворении. Когда Бог разгневался на людей и смешал их языки, одним из 72 языков был язык русский. Далее следует рассказ о расселении славянских племен.

          Таким наивным образом наш древний летописец пытается связать историю русского народа с всемирной историей и ответить на один из вопросов, поставленных в заглавии произведения: «Откуда есть пошла земля русская?»

          Как бы введением к истории русской земли, точнее, племени славян, является библейская легенда о посещении Апостолом Андреем Киева и Новгорода.

          Рассказав о пути Апостола Андрея из Херсонеса в Рим через Русь, легенда стремилась убедить читателей в том, что еще в апостольские (дохристианские) времена Русь получила то зерно христианства, которое лишь позднее взращено было при помощи греков.

          Следующий жанр, входящий в «Повесть…»  – это топонимическая легенда. Топонимическая легенда объясняет происхождение названия местности от собственного имени. Непосредственно за легендой об Апостоле Андрее идет легенда о трех братьях, предводителях  родов у полян – Кие, Щеке, Хориве и сестре их Лыбеди.

          Согласно этой легенде на берегу Днепра или поляне, и были среди  них три брата, три князя. И вот решили они построить город на холме на берегу Днепра. И построили город, и назвали его Киевом в честь старшего брата. В этой легенде можно обнаружить отзвук доваряжской версии о происхождении княжеской власти на Руси. Эта власть связывается не с рюриковским домом, осевшим первоначально в Новгороде, а с княжеским родом, утвердившимся в южной Руси, в племени полян.

          Одновременно легенда является отражением распространенного фольклорного мотива о трех братьях – основателях городов.

            В этой же легенде мы обнаруживаем отголоски некоторой устной легенды, видимо, популярной в то время, согласно которой Кий не был князем, а был простым перевозчиком на Днепре («…люди часто говорили: «Пойдем на Киев, на перевоз…»). Но летописец опровергает эту версию, приводя убедительные, по его мнению, доводы: «Если бы Кий не был бы князем, а был бы простым перевозчиком на Днепре, то он не ходил бы в Царьград. А нам доподлинно известно, что он в Царьград ходил, и император Византийский принимал его у себя с большими почестями.  Когда же это было, и при каком императоре, нам не известно…).

          О событиях далекого прошлого Руси летописец черпает материал в сокровищнице народной памяти, часто обращаясь к фольклору.

        Обращение к топонимической легенде продиктовано стремлением летописца выяснить происхождение  названий славянских племен, отдельных народов и самого слова «Русь».

          Так, происхождение славянских племен радимичей и вятичей связывается с легендарными выходцами из ляхов князьями – братьями Радимом и Вятко, а название города Харькова – с легендарным Харьком. Эта легенда возникла, видимо, у славян в период разложения родового строя, когда обособившаяся родовая знать для обоснования своего права на политическое господство над остальными членами своего рода создает легенду  о своем якобы иноземном происхождении.

         До сих пор изложение событий в «Повести временных лет» не приурочивалось к каким-либо годам. Вслед за этим мы находим первую погодную запись.  Это событие 6360 года от сотворения мира или 852 года от Рождества Христова. (Иисус Христос родился в 5508 году от сотворения мира). 852 год – это начало царствования Византийского императора Михаила. Эта дата дает ответ еще на один из вопросов обширного заглавия произведения: «Когда начала прозываться русская земля?).

          При этом царе, сообщается в летописи, со ссылкой на греческую летопись, к Царьграду приходили купцы Аскольд и Дир, называющие себя русскими, а землю свою Русью.

          Эта дата – 852 год – дает возможность положить числа «по ряду лет», то есть приступить к последовательному хронологическому изложению, расположению материала «по летам», по годам. В результате применения погодного хронологического изложения материала постепенно складывается представление об истории как о непрерывной последовательной цепи событий. Хронологическая связь скреплялась с генеалогической родовой связью, преемственностью правителей русской земли начиная от Рюрика и кончая  (в «Повести временных лет») Владимиром Мономахом.

          Хронологический принцип дает возможность летописцам включать в летопись разнородный материал. Разнородный и по характеру, и по жанровым особенностям.

          Простейшей повествовательной единицей летописи является лаконичная погодная запись. Она ограничивается лишь констатацией факта. Например: «В лето 6377 (869) крещена бысть вся земля болгарская». Структура этих записей такова: на первом месте стоит глагол (предикат), который подчеркивает важность действия.

          Когда же летописец не может прикрепить к той или иной дате никакого события, то он ограничивается простой фиксацией самой даты. Например:

«В лето 6368.

«В лето 6379.

«В лето 6370.

«В лето 6373 мирно бысть».

          В летописи также представлен тип развернутой записи, фиксирующий не только поступки, деяния князя, но и их результат. Например: «В лето 6391. Начал Олег воевать с древлянами. И побил их. И возложил на них дань по черной кунице».

          И краткая погодная запись, и более развернутая – документальны.

          Следующий жанр, представленный в «Повести…» это историческое предание. В основе исторического предания обычно лежит какая-либо устная легенда. Хрестоматийным примером исторического предания является легенда о призвании князей-варягов. Эта легенда помещена в летописи под 862 (6370) годом. Суть легенды в следующем. Варяги из заморья – а варягами на Руси называли скандинавских воинов и купцов – брали дань со славянских племен чуди, со словен новгородских, с кривичей. И вот в 862 году новгородцы выгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами у себя править. Но их самоуправление было недолгим.  Началась беспорядки, и новгородцы вынуждены были обратиться к варягам со словами: «Земля наша обильна и богата, а порядка в ней нет. Приходите к нам и владейте нами». И три варяжских князя, три брата Рюрик, Синеус и Трувор каждый со своей дружиной пришли на славянские земли и поделили их между собой.

           Фольклорность этой легенды подчеркивает наличие трех братьев.  Виднейший знаток русского летописания академик Шахматов доказал, что легенда о призвании варяжских князей новгородского происхождения и записана в летопись только в начале XII века. В ней отразился обычай новгородцев призывать князя по своему выбору. Утверждение братских уз первых князей имело большое значение для людей XII века, так как свидетельствовало о единстве всей Руси и было направлено против княжеских усобиц, особенно ожесточившихся именно с начала этого столетия.

          Эта легенда является типичным произведением средневековой литературы. В Средние века для того, чтобы возвеличить свою страну было принято возводить происхождение правящей династии к иностранному государству. Например: французские короли считали, что они происходят от троянцев, многие немецкие династии выводились из Рима и очень этим гордились, в Англии бытовало предание о том, что бритты призвали князей-братьев саксов Хингиста и Хорса.

         Также благодаря этой легенде устанавливается единый предок киевских князей – полулегендарный Рюрик. Это позволяет летописцу рассматривать историю русской земли как историю князей Рюрикова дома.

          Приемами устного народного эпоса охарактеризованы в летописи первые русские князья Олег, Игорь, Ольга, Святослав, Владимир I Святославич. С образами этих князей в повествование входит новый жанр – историческое сказание, занимающий больше половины объема произведения. В основе исторического сказания лежит обычно один сюжетно завершенный эпизод.

3.    Типы героев «Повести временных лет».

           Князь Олег (? – 912).

          В лето 879 (6387). Умер Рюрик, передав княжение свое своему родичу (или дружиннику?) Олегу и сына своего Игоря передал ему на руки, ибо сын его был ещё мал. Образ этого князя особенно ярко раскрывается в произведении в двух фрагментах, в двух эпизодах: поход на греков и смерть князя.

          Олег –  это прежде всего мужественный и мудрый воин. Благодаря воинской смекалке он одерживает победу над греками в походе 907 (6415) года. В знак одержанной победы Олег прибивает свой щит на городские ворота Константинополя («…твой щит на вратах Цареграда…») на позор врагам и во славу своей родине.

         В подробностях описания этого похода можно легко обнаружить элементы поэтики фольклора. Тут и типично эпическое «перечисление народов». 13 племен или земель отправляются вместе с Олегом на Византию. Тут и количество кораблей – 2 тысячи, на каждом из которых по 40 воинов. Цифры обычные для фольклора. Сказочные фольклорные элементы – это и установление кораблей на колеса, и отравленные еда и питье, предлагаемые победителю подлыми побежденными греками, и символический знак победы – щит на воротах покоренного города.

          Олег получает с Византии огромную дань и заключает с Империей договор как глава равновеликого государства. Греки, по летописи, готовы видеть в нем святого Дмитрия Солунского, посланного на них Богом за грехи. Удачливый князь-воин прозван в народе «вещим» за способность к предвидению. Все и вся покорились Олегу. Кажется, что нет силы на земле, способной противостоять ему. Это и есть основа, на которой произрастает гордыня князя.

         Под 912 годом летопись помещает поэтическое сказание, связанное с гибелью Олега. Эпизод смерти проясняет, высветляет идею, заложенную в его биографии. Теперь уже не только люди, города, племена, государства покорились Олегу. Кажется – сама судьба отступается от него: конь умер, а я жив, ликует князь. Ему хочется удостовериться в своей победе над судьбой. Он глумится над останками своего коня. Он, смеясь, наступает на череп коня. Что здесь особенно важно отметить: не голый череп он попирает, пинает ногой, не над словами волхва он смеётся. Он попирает саму судьбу, рок, фатум. Он смеётся над судьбой.

          Смех в системе средневекового повествования – не просто художественная подробность или случайно подмеченная деталь. Смех – это признак гордыни, необоснованной и требующей наказания. В основе этого сказания лежит идея о неизбежности рокового конца для незаурядной личности, вознесенной судьбой. Никто из смертных даже «вещий» князь не в силах избежать своей судьбы, рока. Человеку, как бы ни был он мудр и могуществен, не миновать тяжелой расправы за свою самонадеянность и пренебрежение к установленным нормам жизни.

          (Судьба Олега та же, что и Васьки Буслаева, пренебрегающего предсказанием «бабы залесной», перепрыгивающего через «бел-горюч камень» и убивающегося до смерти).

          Итак, гордыня – один из смертных грехов – наказана, рок торжествует. И теперь видно, что смерть, именно такая смерть, – необходимое следствие такой жизни князя. Смерть как бы обратным светом пронизывает всю жизнь Олега. Таким образом, биография Олега – не сумма погодных записей, а сюжетно и идейно организованное повествование, что полностью соответствует концепции исследователя Шайкина.

          Если мы подобным образом проанализируем биографии Игоря и Святослава, то обнаружим, что и они сюжетно организованы. Более того, биографии трех князей близки по идейному смыслу: все они наказаны за грехи. При этом оказывается неслучайным, что все они язычники. Их биографии – это биографии рока, судьбы, «наказания».

          Князь Игорь (? – 945).

         В несколько ином ключе изображен Игорь – сын Рюрика. Он такой же, как и Олег, смелый и мужественный князь, одерживающий великие воинские победы. В «Повести…» описывается несколько походов Игоря. В походе на греков 941 года Игорь и его войско потерпели поражение, так как враги применили против русских порох, прозванный тогда «греческим огнем», технология производства которого в то время была ещё неизвестна на Руси.

          Но, несмотря на поражение, Игорь совершает ещё один поход на Византию в 944 году, одерживая победу над греками.

         Игорь заботлив и внимателен к нуждам своей дружины. Но он жаден. Именно его алчность становится причиной его гибели. В летописи под 945 и 946 годами рассказывается о гибели Игоря.

         Алчность Игоря осуждается летописцем народной пословицей, которую он вложил в уста древлян: «Если повадится волк к овцам, то вынесет всё стадо, пока не убьют его». Древляне убивают Игоря не за то, что он собирает с них дань, а за непомерность этой дани.

Герой погибает потому, что переоценил свои возможности, переступил через определенные этические нормы, то есть в конечном итоге впал в грех гордыни.

          Княгиня Ольга (890-969).

          Иное построение и иной смысл имеют биографии принявших христианство Ольги и Владимира. Их биографии являются примером биографий «спасения», в отличие от биографий «наказания» Олега, Игоря и Святослава.

          Ещё в 903 году Олег избрал для Игоря супругу. Ею оказалась бессмертная в наших летописях Ольга. Её привезли в Киев из-под Пскова, и она была из простого варяжского рода. (Нравы того времени дозволяли князю искать себе супруги в самом низком сословии людей, ибо красота уважалась тогда больше знатного происхождения). Имя своё она приняла, кажется (по Карамзину), от имени Олега, «в знак дружбы его с сей достойной княгиней или в знак Игоревой к нему любви». (ИГР. С. 95)

          Жена Игоря – Ольга мудрая женщина, верная памяти своего мужа. Она наделена красотой, сильной волей, настойчивостью и находчивостью. Она преданная супруга, заставившая врагов своего мужа дорогой ценой заплатить за расправу с ним. Ольга жестоко мстит убийцам Игоря, но её жестокость не осуждается летописцем, ибо она полностью соответствовала нравам того времени.

          Княгиня четыре раза мстит древлянам. В описании этих четырех местей подчеркивается мудрость, твердость и непреклонность характера русской женщины. Д.С. Лихачев отмечает, что основу сказания составляют загадки, которые не могут разгадать незадачливые сваты-древляне. Загадки Ольги строятся на ассоциациях свадебного и похоронного обрядов: несли в лодках не только почетных гостей, но и покойников; предложение послам помыться в бане – не только знак высшего гостеприимства, но и элемент похоронного обряда (омовение покойников); направляясь к древлянам, Ольга идёт творить тризну (т.е. поминки) не только по мужу, но и по убитым ею в Киеве древлянским послам.

          Недогадливые древляне понимают слова Ольги в их прямом значении, не подозревая о другом, скрытом смысле загадок мудрой женщины, и тем самым обрекают себя на гибель.

          Утвердив внутренний распорядок государства, Ольга совершила поездки на север Руси, в область Новгородскую, навела и там порядок, оставив везде «знаки своей попечительной мудрости», по Н.М. Карамзину. Вернувшись в Киев к юному Святославу, Ольга жила там несколько лет в мирном спокойствии, «наслаждаясь любовью своего признательного сына и не менее признательного народа».

          Под 6463 (955) годом в «Повести…» помещено сказание о крещении Ольги. Академик Орлов назвал это сказание «сказкой». Ольга посетила Царьград при императоре Константине VII Багрянородном (905-959). Посещение Ольгой Царьграда и ее крещение – факт исторически достоверный. В Византийских хрониках этот факт отражен: приводится список гостей, присутствующих во время пира в честь русской княгини, перечисляются блюда, которые подавались к столу. Но ничего не говорится о сватовстве императора к Ольге. Княгине в то время было уже далеко за 60 лет (65), да и император был не холост. Так что сватовство императора – художественный вымысел нашего летописца.

          Ольга после принятия христианства – столп христианской веры, ставшая по возвращении на Русь, по выражению летописца, «духовной наставницей русской земли».

          Летописец не жалеет эпитетов, метафор и сравнений для прославления и восхваления Ольги: «Светящаяся среди язычников как бисер в грязи, как луна в ночи, она подобна деннице перед солнцем и заре перед светом». В святом  крещении Ольга была наречена Еленою, что в переводе с греческого означает «солнечный свет, сияющая, избранная». (Это соответствует значению ее языческого имени: Ольга в переводе с древнескандинавского означает «святая, светлая, сияющая).

          Историк Н.М. Карамзин пишет в своей «Истории государства российского»: «Предание нарекло Ольгу Хитрою, церковь – Святою, история – Мудрою.

          Великие князья до Ольгиных времен воевали – она правила государством. При Ольге Россия стала известна и в самых отдаленных странах Европы.

          Благодаря деятельности Ольги Русь племенная превращалась в Русь княжескую, старые родово-племенные отношения перестраивались в отношения феодальные».

          Князь Святослав (? – 972).

          В характеристике Святослава, сына Ольги, проступают отзвуки эпического сказания, созданного в дружинной среде. Это простой, суровый, сильный, мужественный, прямодушный воин.

          В летописи Святослав выступает едва ли не как самый воинственный русский князь. Война – его стихия. Летописец подробно описывает обычаи Святослава, его честь и достоинство. «Иду на вы», такими словами князь предупреждал своих врагов о своем наступлении.

          Святослав презирает богатство, он ценит только свою дружину и оружие, с помощью которых можно добыть любое богатство. В этой связи интересна картина переговоров Святослава с греческим царем Иоанном Цимисхием, после одержанной победы над Византией в 971 году. Здесь приводится один из первых договоров с греками. Это бесценный документ. В этом договоре сохранилась форма клятвы, которую тогда практиковала языческая Русь.

           Погибает Святослав в войне с печенегами, которые раньше страшились даже одного его имени. Убивший Святослава печенежский князь Куря, делает из его черепа чашу, оковывает ее серебром и пьёт из неё.

          Сообщение о трагической гибели Святослава летописец не сопровождает никакими комментариями. Но всем ходом предшествующего повествования о князе, летописец очень искусно подводит читателя к мысли о неизбежности такой бесславной смерти своего героя. Святослав погиб, потому, что переоценил свои возможности, т.е. впал как и Олег, как и Игорь в грех гордыни. Это первый фактор. И, во-вторых, это следствие его непослушания. Ольга, приняв христианство, хочет, чтобы и сын последовал её примеру. Но Святослав отказывается, боясь насмешек своей дружины.

И гибель Святослава в этой связи оказывается вполне закономерной. Таким образом, биография и этого князя является биографией рока, судьбы, «наказания».

          Князь Владимир I Святославич (? – 1015).

          Княжение Владимира было овеяно героикой народных сказаний уже в конце X начале  XI века.

          Владимир – один из трех сыновей Святослава.

Ещё  при жизни Святослав поручил Киев сыну своему Ярополку, а другому сыну, Олегу отдал Древлянскую землю, где прежде, до Ольгиных расправ, властвовали её прежние князья.

          У Святослава был ещё третий сын, Владимир. Его матерью была Малуша, ключница Ольги. По совету Добрыни, брата Малуши, Святослав сажает Владимира на Новгородский престол. Итак, Святослав первый ввел обыкновение давать сыновьям собственные уделы. Пример несчастный, бывший виною всех бедствий России.

          Но честолюбивому Владимиру одного Новгорода было недостаточно. Он убивает своего брата Ярополка  в междуусобной войне и в 980 году занимает Киевский престол.

          В этом же 980 году Владимир проводит языческую реформу: ставит в Киеве языческих идолов, приносит им жертвы, особенно после удачных походов. Он предается распутству, как Соломон, с многочисленными женами. Кроме законных жен (Рогнеда, гречанка Ярополча, чехиня, болгарка, греческая принцесса Анна) у него было 800 наложниц (300 в Вышегороде, 300 в Белогородке, 200 в селе Берестове).

          Идолопоклонничество Владимира, его сластолюбие, принесение языческим идолам человеческих жертв (варяги-христиане Иоанн и Федор) вызывают суровое осуждение летописца. Постепенно летописец подводит читателя к мысли о том, что жестокий, грубый и невежественный князь должен каким-то чудесным образом измениться. И такое изменение, такое преображение действительно происходит после того как Владимир принимает христианство.

       Этому факту предшествует рассказ об «испытании вер». А под 988 годом сообщается о самом крещении князя, которое связано непосредственно с его новой женитьбой на Византийской принцессе Анне, сестре императоров Василия и Константина.

          Процесс обращения Владимира в христианство изложен с надуманной постепенностью превращения невежественного язычника в культурного, образованного христианина. Все относящиеся к христианизации рассказы отзываются сильной сочиненностью, они не отражают реальной действительности, а представляют собой легендарное, тенденциозное изображение этого процесса.

          Можно поверить лишь тому факту, что принятие христианства связано с завоеванием Владимиром Корсуня (Херсонеса в Крыму, близ Симферополя).

          «Добрыня крести мечом, а Путятя – огнем»  – в этой одной из самых древних из дошедших до нас русских пословиц отразилось отношение простого народа к процессу христианизации. (В Новгороде этим процессом руководил дядя Владимира – Добрыня).

          Крестившись сам и приобщив к христианству всю русскую землю, Владимир, а в святом крещении Василий, становится примерным христианином, просвещенным правителем, заботящемся о процветании Руси, нищелюбцем. Он, однако, не утратил характерных черт воина, тесными узами связанного со своей дружиной, с помощью которой он крепит военную мощь своей земли.

        «Повесть…» рассказывает и о щедрых пирах Владимира, которые устраивал князь еженедельно и на которые приглашались  все, независимо от материального и социального статуса.

          С княжением Владимира связаны два сказания, которые невозможно оставить без внимания: о белгородском киселе и о победе русского юноши над печенежским богатырем.

         Таким образом, большая часть исторических сказаний посвящена событиям IX и X веков и тесно связана с устным народным творчеством, с его эпическими жанрами.

          Следующий жанр, представленный в «Повести…»  – историческая повесть.

          По мере того, как летописец переходит от повествования о событиях давно минувших лет к недавнему прошлому, материал летописи становится более исторически точным, строго фактическим и официальным.

          Внимание летописца привлекают только исторические личности, имеющие высокий социальный статус. В изображении их поступков – принципы средневекового историзма. Согласно этим принципам – в летопись заносятся лишь события официальные, имеющие историческое значение для государства.

          В летописи вырабатывается определенный и четкий идеал князя – правителя. Идеальный правитель выступает живым воплощением любви к родной земле, олицетворением ее могущества и достоинства. Все его поступки, вся его деятельность определяются благом родины и народа. Д.С. Лихачев отмечал, что князь в летописи всегда официален, он как бы обращен к зрителям и представлен в наиболее значительных своих поступках (Ярослав Мудрый, Владимир Святославич).

          Если деятельность князя идет в разрез с интересами государства, летописец не жалеет черной краски и приписывает персонажу все смертные грехи: гордость, зависть, алчность, корыстолюбие, честолюбие.

           Принципы средневекового историзма получают яркое воплощение в двух повестях, которые могут быть отнесены к жанру исторических повестей о княжеских преступлениях.

Первая – «Сказание о Борисе и Глебе» помещена в «Повести…» под 1015 годом. Вторая – «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского»  –  под 1097 годом.

          Вторая повесть выдержана в историко-документальном стиле. Экспозиция сюжета – съезд князей в Любече «на устроение мира». Князья единодушно дают друг другу слово не допускать распрей, усобиц. И свое слово скрепили клятвой – целованием креста.

          Но достигнутое единодушие оказалось временным и непрочным. В повествование включаются характерные для литературы средневековья демонологические мотивы. Завязка сюжета такова: опечаленный согласием князей дьявол оговорил Владимира Мономаха и Василька. Он нашептал Давыду «лживые словеса» о том, что эти два князя – Владимир и Василек – сговорились о военных действиях против Давыда и Святополка.

          Поверив дьяволу, Давыд сеет сомнение в душе Святополка, который, после долгих колебаний, соглашается с Давыдом в необходимости захватить Василька.

          Василек в это время приходит в Выдубецкий монастырь. Святополк посылает к нему гонца с просьбой задержаться в Киеве до своих именин. Василек отказывается, опасаясь, что в его отсутствие дома «неслучилось бы рати». Во второй раз к Васильку является посланник Давыда и уже требует, чтобы он остался и тем самым  «не ослушался брата старейшего». Отказ Василька только убеждает Давыда в том, что Василек намерен захватить города Святополка. Вновь идет посланник к Васильку и от имени великого князя киевского просит его прийти в Киев.

         Василек садится на коня и с малой дружиной едет к Святополку. Характерно, что здесь повествование строится по законам эпического сюжета: Василек принимает решение поехать к брату только после третьего приглашения. О коварном замысле брата Василька предупреждает верный дружинник: тоже характерный принцип эпоса. Но князь не допускает мысли о нарушении клятвы: «Как меня хотят захватить, если недавно крест целовали?».

          С психологической точностью рассказывается в «Повести…» о встрече Василька с Давыдом и Святополком. Введя в горницу гостя, Святополк еще пытается завязать с ним разговор, просит его остаться до святок. Давыд же сидит, как немой. И эта деталь характеризует психологическое состояние последнего. Напряженной атмосферы не выдерживает Святополк и уходит под предлогом необходимости распорядиться о завтраке для гостя. Оставшись наедине с Давыдом, Василек пытается заговорить с ним, но Давыд по-прежнему молчит. И только теперь Василек начинает о чем-то догадываться. А Давыд, немного посидев, уходит. Василька же запирают в горнице.

          Развитие сюжета достигает своего кульминационного момента. Василек в окно увидел торчина, точащего нож, и догадался о своей участи: его хотят ослепить. И он разрыдался.

          Следует обратить внимание на то, что здесь автор, поп Василий, не пошел по пути агиографической литературы. Согласно житийному канону здесь должен быть пространный монолог героя, его молитва, плач. Здесь же поведение героя рисуется реалистично.

           Здесь впервые в русской литературе появляются элементы реалистичности. Автор здесь отступает от уже сложившихся традиций. Традиционно в древней русской литературе о фактах, событиях, явлениях просто говорится, просто сообщается. Здесь же автор подробно, детально рисует, описывает происходящее. Точно, динамично автором передается кульминационная сцена.

          Основная функция принадлежит здесь глаголу – «речевому жесту», как понимал его А.Н. Толстой.

          Входят конюхи Святополка и Давыда – Сновид и Дмитр.

          Перед нами неторопливый рассказ о событии. В нем нет никакой внешней эмоциональной оценки. Но перед читателем – слушателем предстает с большой конкретностью полная драматизма сцена. Четкий ритмический строй создается повтором соединительного союза «и», передающим временную последовательность действия, а также глагольными рифмами:

«…И приступил торчин, держа нож, и хотел ударить в око, и промахнулся ока, и порезал лицо Васильку, и есть рана та на Васильке и ныне, и ударил второй раз, и вынул око, и ударил в третий раз, и вынул второе око, …и был Василек в то время, как мертвый…»

         Давыд осуществил свое намерение. Он привозит Василька к себе во Владимир, «как некий улов уловив». И в этом сравнении израненного плененного Василька с выловленной рыбой – звучит моральное осуждение преступления совершенного братьями.

          От  повествования о судьбе Василька Василий переходит к рассказу о том, как это преступление отражается на судьбах всей русской земли. Теперь главное место отводится фигуре Владимира Мономаха. Именно в нем воплощается идеал князя. Гиперболически передаются чувства князя, узнавшего об ослеплении Василька. Он ужасается и с плачем говорит: «Не бывало в русской земле ни при дедах, ни при отцах наших такого зла…». Он стремится миром поправить это «зло», чтобы не допустить гибели земли русской. Характеристика Мономаха приобретает агиографический характер. Говорится о его послушании отцу и мачехе, о почитании им митрополита.

Но Мономаху не удается предотвратить целый ряд кровавых войн, который явился следствием ослепления Василька.

          Повесть является типичным образцом произведения средневековой литературы. Автор строит ее на противопоставлении двух символических образов, лейтмотивом проходящих через всё повествование. Это образы креста и ножа.

           «Крест» – это символ мира, братолюбия, единомыслия, княжеских соглашений и договоров. «Крестоцелование»  –  святая и нерушимая клятва.

          «Нож» в повести это не только орудие одного конкретного преступления. Это символ княжеских раздоров, распрей, усобиц. «Они вонзили в нас нож!» –  воскликнул Владимир Мономах, узнав о преступлении Святополка и Давыда.

          Таким образом, «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского» резко осуждает нарушение князьями своих клятв и договоров, приводящих к страшным кровавым преступлениям, приносящим зло всей русской земле.

          Следующий жанр в «Повести…»  – это воинская повесть.

          Элементы жанра воинской повести присутствуют в сказании «О мести Ярослава Святополку Окаянному (1015 – 1016)», в «Сказании о битве Ярослава со Святополком и польским королем Болеславом в 1018 – 1019 годах». В этих сказаниях уже находим основные сюжетно - композиционные элементы воинской повести: сбор войска, выступление в поход, подготовка к бою, бой и его развязка.

          Составители «Повести…» включили в неё и элементы агиографии.

Это, во-первых, мученическое житие (сказание о двух варягах – христианах, убитых в языческом Киеве). Во-вторых, сказания об основании Киево-Печерского монастыря в 1051 году, о кончине его игумена Феодосия Печерского в 1074 году. Элементы жития легко обнаружить в биографиях Ольги (после принятия ею христианства), Владимира (в связи с его крещением), Владимира Мономаха.

          «Повесть временных лет»  –  произведение неоднородное не только в жанровом, но и в стилистическом отношении. Исследователи говорят о наличии в произведении трех основных стилей:

1)    Эпического повествовательного стиля, связанного с фольклором.

2)    Стиля историко-документального или средневекового монументального историзма, который преобладает в описании исторических событий.

3)    Стиля агиографического, который служит важным средством утверждения идеалов князя-правителя, защитника интересов всей  русской земли и всего русского народа.

          Разнородный в жанровом и стилистическом отношении материал объединен одной мыслью, мыслью о Родине. Летописец убежден, что история имеет своё начало и своё конец во времени. Её движение к концу   – «Страшному суду»  – направляется «волею Божию». Но человек не только материал истории, её объект, но и творец истории, её субъект. Поведение человека зависит не только от Бога, но и от него самого, его желания творить добро или зло.

          История, по мнению летописца, и являет собой арену постоянной борьбы добра со злом. Он оценивает князей, их действия и поступки как с позиций вечных моральных истин, позиций общечеловеческих, так и с позиций общественной морали своего времени, с позиций конкретно-исторических. И судит летописец своих героев не столько «судом Божиим», сколько «судом людским». Отсюда стремление к объективному изображению князей, исторических лиц.

          От античных авторов, через Византию, русский летописец заимствовал принцип историков, сформулированный Цицероном: «Historia est magistra vitae». История в «Повести временных лет» предстает в качестве поучения, данного не в виде общих сентенций, а в виде конкретных, ярких сказаний, повестей, положенных «по ряду лет».

          Значение «Повести временных лет» состоит, во-первых, в том, что она сыграла важную роль в развитии областных летописей и в создании в XV - XVI веках общерусских летописных сводов. Она неизменно включалась в состав этих летописных сводов, открывая собой историю Новгорода, Твери, Пскова, Москвы. Во-вторых, образы и сюжеты произведения заимствованы писателями и художниками нового времени (Ф. Прокопович «Владимир», Я.Б. Княжнин «Вадим Новгородский», А.П. Сумароков «Синав и Трувор», «Хорев», А.С. Пушкин «Песнь о Вещем Олеге», «Борис Годунов», И. Глазунов, В.М. Васнецов, Нестеров).