ЛЕКЦИЯ 32.

КУЛЬТУРА РОССИИ В КОНЦЕ ХХ ВЕКА

1.ПЕРЕСТРОЙКА И ИЗМЕНЕНИЯ В ДУХОВНОЙЖИЗНИ ОБЩЕСТВА НА РУБЕЖЕ 1990-Х ГГ.

2. ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН

3.ОСНОВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ПОСЛЕДСТВИЙ ПОЛИТИКИ РФ В СФЕРЕ РАЗВИТИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ В 90-Е ГОДЫ ХХВ

Источники и литература:

1. Зудин А.Ю. Культура советского общества: логика политической трансформации // Общественные науки и современность. – 1999. – №3.

2. Культурные проблемы постсоветского времени // Березовая Л.Г., Берлякова Н.П. История русской культуры: Учеб.для студентов высш. учеб. заведений. В 2-х ч. Ч.2. – М.: ВЛАДОС, 2002. – С.371-397.

3. Начало перестройки в области культуры // Зезина М.Р., Кошман Л.В., Шульгин В.С. История русской культуры: Учеб.пособие для студентов вузов. – М.: Высшая школа, 1990. – С.411-418.

4. Отечественная наука и культура // Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995): Учеб. пособие для студентов вузов / Под ред. А.Ф.Киселева, Э.М.Щагина. – М.: ВЛАДОС, 1996. – С.437-520.

5. Петров К.М. Идеология и культура советского и постсоветского периода // Петров К.М. Экология человека и культура. – СПб., 1999.

6. Тенденции социокультурного развития России 1960-е – 1990-е гг. – М., 1996.

7. Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. - М., 2004.

Горбачев — Ельцин: 1500 дней политического противостояния. — М., 1992.
Ельцин Б. Н. Записки Президента. — М., 1994.
Ельцин Б. Н. Президентский марафон. — М., 2000.
Костиков В. Роман с Президентом. — М., 1997.
Млечин Л. Формула власти. — М., 2001.
Перегудов С. П., Лапина Н. Ю., Семененко И. С. Группа интересов и российское государство. — М., 1999.
Перегудов С. П. Корпорация, общество, государство: эволюция отношений. — М., 2003.
Перестройка десять лет спустя (апрель 1985 — апрель 1995). — М., 1995.
Политическая история: Россия — СССР — Российская Федерация. — М., 1996. — Т. 1—2.
Политические институты на рубеже тысячелетий. — Дубна, 2001.
Примаков Е. М. Годы в большой политике. — М., 1999.
Российское общество и радикальные реформы: мониторинг социальных и политических индикаторов. — М., 2001.
Сакс Д. Рыночная экономика в России. — М., 1994.
Современные международные отношения. — М., 2000.
Сорокин К. Э. Геополитика современности и геостратегия России. — М., 1996.
Яковец Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. — М., 2001.

1. ПЕРЕСТРОЙКА И ИЗМЕНЕНИЯ В ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА НА РУБЕЖЕ 1990-Х ГГ.

1985 год стал рубежным в духовной жизни СССР. Провозглашенный М. С. Горбачевым принцип гласности создавал условия для большей открытости в принятии решений и для объективного переосмысления прошлого (в этом виделась преемственность с первыми годами «оттепели»). Но главной целью нового руководства КПСС было создание условий для обновления социализма. Не случайно был выдвинут лозунг «Больше гласности, больше социализма!» и не менее красноречивый «Гласность нам нужна, как воздух!». Гласность предполагала большее разнообразие тем и подходов, более живой стиль подачи материала в средствах массовой информации. Она не была равнозначна утверждению принципа свободы слова и возможности беспрепятственного и свободного выражения мнений. Реализация этого принципа предполагает наличие соответствующих правовых и политических институтов, которых в Советском Союзе середины 1980-х гг. не было.
Численность КПСС в 1986 г., когда состоялся XXVII съезд, достигла рекордного в ее истории уровня в 19 млн человек, после чего началось сокращение рядов правящей партии (до 18 млн в 1989 г.). В выступлении Горбачева на съезде впервые было сказано о том, что без гласности нет и не может быть демократии. Проявившееся в ходе набиравших обороты в партийных организациях дискуссиях отсутствие единомыслия по вопросу о перспективах развития страны выплеснулось в условиях гласности в бурное общественное обсуждение наболевших проблем. Удержать гласность в узде, в дозированных объемах оказалось невозможным, особенно после аварии на Чернобыльской АЭС (26 апреля 1986 г.), когда обнаружилась неготовность руководства страны дать объективную информацию и поставить вопрос об ответственности за трагедию.
В обществе гласность стала рассматриваться как отказ от идеологической зашоренности в освещении текущих событий и в оценках прошлого. Это открывало, как казалось, неисчерпаемые возможности для формирования нового информационного поля и для открытого обсуждения всех важнейших вопросов в средствах массовой информации. В центре общественного внимания первых лет перестройки оказалась публицистика. Именно этот жанр печатного слова мог наиболее остро и оперативно реагировать на волновавшие общество проблемы. В 87—1988 гг. в печати уже широко обсуждались самые злободневные темы, выдвигались спорные точки зрения о путях развития страны. Появление таких острых публикаций на страницах подцензурных изданий невозможно было представить еще несколько лет назад. Публицисты на короткое время стали настоящими «властителями дум». В эпицентре внимания оказались новые авторитетные авторы из числа видных экономистов, социологов, журналистов и историков. До невероятного уровня выросла популярность печатных изданий, публиковавших ошеломляющие статьи о провалах в экономике и социальной политике, — «Московских новостей», «Огонька», «Аргументов и фактов», «Литературной газеты». Серия статей о прошлом и настоящем и о перспективах советского опыта (И. И. Клямкина «Какая улица ведет к храму?», Н. П. Шмелева «Авансы и долги», В. И. Селюнина и Г. Н. Ханина «Лукавая цифра» и др.) в журнале «Новый мир», в котором редактором был писатель С. П. Залыгин, вызвала огромный читательский отклик. Широко обсуждались публикации Л. А. Абалкина, Н. П. Шмелева, Л. А. Пияшевой, Г. Х. Попова, Т. И. Корягиной о проблемах экономического развития страны. А. А. Ципко предложил критическое осмысление ленинского идейного наследия и перспектив социализма, публицист Ю. Черниченко призывал пересмотреть аграрную политику КПСС. Ю. Н. Афанасьев организовал весной 1987 г. историко-политические чтения «Социальная память человечества», они имели отклик далеко за пределами московского Историко-архивного института, которым он руководил. Особой популярностью пользовались сборники, печатавшие под одной обложкой публицистические статьи, их читали как увлекательный роман. В 1988 г. тиражом в 50 тыс. экземпляров вышел и сразу стал «дефицитом» сборник «Иного не дано». Статьи его авторов (Ю. Н. Афанасьев, Т. Н. Заславская, А. Д. Сахаров, А. А. Нуйкин, В. И. Селюнин, Ю. Ф. Карякин, Г. Г. Водолазов и др.) — известных своей общественной позицией представителей интеллигенции объединял страстный и бескомпромиссный призыв к демократизации советского общества. В каждой статье читалось желание перемен. В коротком предисловии редактора Ю. Н. Афанасьева говорилось о «разных темах, противоречивых мнениях, нетривиальных подходах. Может быть, именно это и придает особую убедительность магистральной идее сборника: перестройка — это условие жизненности нашего общества. Иного не дано».
«Звездным часом» прессы стал 1989 год. Тиражи печатных изданий достигли беспрецедентного уровня: еженедельник «Аргументы и факты» выходил тиражом в 30 млн экземпляров (этот абсолютный рекорд среди еженедельников был занесен в Книгу рекордов Гиннесса), газета «Труд» — 20 млн, «Правда» — 10 млн. Резко подскочила подписка на «толстые» журналы (особенно после разразившегося в конце 1988 г. скандала с подпиской, когда ее попытались ограничить под предлогом дефицита бумаги). Поднялась общественная волна в защиту гласности, и подписку удалось отстоять. «Новый мир» в 1990 г. вышел невиданным для литературного журнала тиражом в 2,7 млн экземпляров.
Огромную зрительскую аудиторию собирали прямые трансляции с заседаний Съездов народных депутатов СССР (1989—1990), на работе люди не выключали радиоприемники, брали из дома переносные телевизоры. Появилась убежденность в том, что именно здесь, на съезде, в противоборстве позиций и точек зрения решается судьба страны. Телевидение стало использовать прием репортажа с места событий и прямой эфир, это было революционным шагом в освещении происходящего. Родились «говорящие в прямом эфире» передачи — круглые столы, телемосты, дискуссии в студии и т. п. Всенародная без преувеличения популярность публицистических и информационных программ («Взгляд», «До и после полуночи», «Пятое колесо», «600 секунд») была обусловлена не только потребностью в информации, но и стремлением людей быть в центре происходящего. Молодые ведущие телепередач своим примером доказали, что в стране появляется свобода слова и возможна свободная полемика вокруг волновавших людей проблем. (Правда, не раз в годы перестройки руководство ТВ пыталось вернуться к старой практике предварительной записи передач.)
Полемический подход отличал и самые яркие документальные ленты публицистического жанра, появившиеся на рубеже 1990-х гг.: «Так жить нельзя» и «Россия, которую мы потеряли» (реж. С. Говорухин), «Легко ли быть молодым?» (реж. Ю. Подниекс). Последний фильм был непосредственно обращен к молодежной аудитории.
Самые известные художественные картины о современности без прикрас и ложного пафоса рассказывали о жизни молодого поколения («Маленькая Вера», реж. В. Пичул, «Асса», реж. С. Соловьев, обе вышли на экран в 1988 г.). Соловьев собрал на массовку для съемки последних кадров фильма толпу молодежи, объявив заранее, что петь и сниматься будет В. Цой. Его песни стали для поколения 1980-х гг. тем, чем было для предшествующего поколения творчество В. Высоцкого.
Из печати, по существу, исчезли «запретные» темы. В историю вернулись имена Н. И. Бухарина, Л. Д. Троцкого, Л. Б. Каменева, Г. Е. Зиновьева и многих других репрессированных политических деятелей. Были обнародованы никогда не публиковавшиеся партийные документы, началось рассекречивание архивов. Характерно, что одними из «первых ласточек» в осмыслении прошлого стали уже опубликованные за рубежом работы западных авторов о советском периоде отечественной истории (С. Коэн «Бухарин», А. Рабинович «Большевики идут к власти», двухтомная «История Советского Союза» итальянского историка Дж. Боффы). Публикация трудов Н. И. Бухарина, неизвестных новому поколению читателей, вызвала бурную дискуссию об альтернативных моделях строительства социализма. Сама фигура Бухарина и его наследие противопоставлялись Сталину; обсуждение альтернатив развития велось в контексте современных перспектив «обновления социализма». Потребность осмыслить историческую правду и ответить на вопросы, «что же случилось» и «почему это случилось» со страной и народом, вызвала огромный интерес к публикациям по отечественной истории XX в., особенно к начавшей появляться без цензурных купюр мемуарной литературе. В свет в 1988 г. выходит первый номер журнала «Наше наследие», на его страницах появляются неизвестные материалы по истории отечественной культуры, в том числе из наследия русской эмиграции.
На мучившие людей вопросы искало ответы и современное искусство. Фильм режиссера Т. Е. Абуладзе «Покаяние» (1986) — притча о всемирном зле, воплощенном в узнаваемом образе диктатора, без преувеличения, потряс общество. В финале картины прозвучал афоризм, ставший лейтмотивом перестройки: «Зачем дорога, если она не ведет к храму?» Проблемы нравственного выбора человека оказались в центре внимания двух разных по темам шедевров отечественного кинематографа — экранизации повести М. А. Булгакова «Собачье сердце» (Реж. В. Бортко, 1988) и «Холодного лета 53-го» (реж. А. Прошкин, 1987). В прокате появились и те картины, которые ранее не были допущены на экран цензурой или выходили с огромными купюрами: А. Ю. Германа, А. А. Тарковского, К. П. Муратовой, С. И. Параджанова. Сильнейшее впечатление произвела картина А. Я. Аскольдова «Комиссар» — фильм высокого трагедийного пафоса.
Накал общественной дискуссии нашел зримое выражение в перестроечном плакате. Из привычного для советского времени средства пропаганды плакат превратился в орудие разоблачения социальных пороков и критики экономических трудностей. В качестве изобразительных средств широко использовались привычные образы повседневной жизни, быстро вытеснившие советскую символику. Первая критического настроя выставка «Плакат — перестройке», состоявшаяся в Москве в 1988 г., работала до полуночи и была продлена из-за большого наплыва посетителей. Реакция посетителей и на следующую выставку «Перестройка и мы» (Москва, 1988, приуроченная к 70-летию комсомола) была бурной и заинтересованной.

Как это было

В книге отзывов посетители выставки писали: «Плакат работает не в полную силу. Проблемы нужно выносить на общий обзор, открывать глаза обывателю не в выставочном зале, а там, где каждый прохожий может остановиться и увидеть. Информационные стенды с плакатами о перестройке должны быть на улице, в размноженных экземплярах, в большом выборе на прилавках магазинов. Бюрократ не пойдет на эту выставку, его нужно заклеймить и пригвоздить там, где он процветает».

---

Плакат быстро превращается в средство критики политики половинчатых реформ и выражения растущего общественного недовольства.
На рубеж 1990-х гг. пришелся период бурного роста исторического самосознания нации и пик общественной активности. Изменения в экономической и политической жизни становились реальностью, людьми овладело стремление не допустить обратимости перемен. Однако по вопросу о приоритетах, механизмах и темпах перемен не было единомыслия. Вокруг «перестроечной» прессы группировались сторонники радикализации политического курса и последовательного проведения демократических реформ. Они пользовались широкой поддержкой общественного мнения, оформившегося в первые годы перестройки.

Как это было

Публицист В. Л. Шейнис писал позже в книге «Взлет и падение парламента. Переломные годы в российской политике (1985—1993)»: в лагере сторонников перестройки «был... самый массовый слой — довольно быстро пробудившийся актив общества. Это были прежде всего жители больших городов, слушатели «радиоголосов», читатели прогрессивных журналов и начавшего проникать в эту среду сам- и тамиздата... Накатывавшие неосталинистские волны пытались снова столкнуть их в прошлое. Но школа всей последовавшей эпохи не прошла даром: сказались прозвучавшие на XX и XXII съездах КПСС сдержанные откровения о советском прошлом... дискуссии об экономической реформе, взошедшей на порог в 1965 г. и вскоре отодвинутой, очистительная и созидательная работа, проделанная «новомирским» направлением в нашей литературе, театре, кино.
Такова была почва. Но чтобы общество пришло в движение, надо было прежде всего освободить его от пут элементарного страха. Страха если не за жизнь (хотя и за жизнь тоже), то за свободу, работу, доступ к средствам существования и т. д. Всего этого человека можно было лишить в одночасье только за явно продемонстрированное инакомыслие... Страх, который в сочетании с конформизмом лежал в основе советской системы, стал отступать».

---

Наличие общественного мнения, опиравшегося на средства массовой информации, было новым для отечественной истории феноменом. В стране появились лидеры общественного мнения из числа представителей творческой интеллигенции — журналисты, писатели, ученые. Среди них было немало людей гражданского долга и большого личного мужества.
В конце 1986 г. возвратился из горьковской ссылки А. Д. Сахаров. Широко известный как один из создателей водородного оружия, правозащитник и лауреат Нобелевской премии мира (1975), ученый был и неутомимым поборником нравственности в политике. Его гражданская позиция далеко не всегда встречала понимание. Сахаров был избран депутатом I Съезда народных депутатов СССР. «Пророком в древнем, исконном смысле этого слова, то есть человеком, призывавшим своих современников к нравственному обновлению ради будущего», назвал Сахарова в прощальном слове выдающийся ученый, филолог и историк Д. С. Лихачев.
С именем Д. С. Лихачева связана целая эпоха в развитии отечественной гуманитарной науки. В условиях нараставшего в последние советские годы разочарования в общественно-политических идеалах он дал личный пример подвижнического общественного служения русского интеллигента. «Быть интеллигентным» он считал «социальным долгом человека», вкладывая в это понятие прежде всего «способность к пониманию другого». Его труды по истории древнерусской литературы и культуры проникнуты уверенностью в том, что сохранение и приумножение национального духовного наследия — залог успешного развития страны в XXI в. В годы перестройки этот призыв был услышан миллионами людей. Ученый был известен бескомпромиссной позицией в деле охраны памятников истории и культуры и неутомимой просветительской деятельностью. Не раз его вмешательство позволяло предотвратить разрушение исторического наследия.
Своей нравственной и гражданской позицией такие люди, как Д. С. Лихачев и А. Д. Сахаров, оказали огромное влияние на духовный климат в стране. Их деятельность стала для многих нравственным ориентиром в эпоху, когда начали разрушаться привычные представления о стране и об окружающем мире.
Перемены в духовном климате в обществе стимулировали подъем гражданской активности. В годы перестройки родились многочисленные независимые от государства общественные инициативы. Так называемые неформалы (т. е. не организованные государством активисты) собирались под «крышей» научных институтов, вузов и таких известных общественных (на деле государственных) организаций, как Советский комитет защиты мира. В отличие от прежних времен, группы общественных инициатив создавались «снизу» людьми самых разных взглядов и идейных позиций, всех объединяла готовность личным участием добиваться радикальных перемен к лучшему в стране. Среди них были представители нарождавшихся политических течений, они создавали дискуссионные клубы («Клуб социальных инициатив», «Перестройка», затем «Перестройка-88», «Демократическая перестройка» и др.). В конце 1988 г. авторитетным общественно-политическим центром стал клуб «Московская трибуна». Его члены — известные представители интеллигенции, лидеры общественного мнения — собирались для экспертного обсуждения самых значимых для страны проблем. Появился целый спектр разнообразных неполитических и околополитических инициатив, ориентированных на правозащитную деятельность (такие, как «Гражданское достоинство»), на защиту окружающей среды (Социально-экологический союз), на организацию местного самоуправления, на сферу досуга и здорового образа жизни. Группы, ставившие задачу духовного возрождения России, в основном носили ярко выраженный религиозный характер. В начале 1989 г. только в Москве было около 200 неформальных клубов, аналогичные формы общественной самоорганизации существовали в крупных промышленных и научных центрах страны. Такие группы оказывали заметное влияние на общественное мнение и имели возможности мобилизовать сторонников и сочувствующих. На этой основе в годы перестройки в стране зарождалось гражданское общество.
Резко увеличился и поток выезжавших за рубеж советских людей, причем в основном не за счет туризма, а в рамках общественных инициатив («народная дипломатия», «детская дипломатия», семейные обмены). Перестройка открыла для многих «окно в мир».
Но значительная часть общества, памятуя о несбывшихся надеждах предыдущего поколения на перемены, заняла выжидательную позицию. Раздавались и громкие призывы «защитить социализм» и советское наследие от «фальсификации». Бурю откликов вызвала появившаяся в газете «Советская Россия» в марте 1988 г. статья преподавателя из Ленинграда Н. Андреевой под говорящим названием «Не могу поступиться принципами». С иных позиций — борьбы против проникновения «разрушительных для нации западных влияний» и за сохранение самобытности — выступили известные писатели и художники — В. И. Белов, В. Г. Распутин, И. С. Глазунов и др. Столкновение сторонников демократических реформ западного образца и тех, кто выступал за «реформу» самого социализма, за возврат к «настоящим» социалистическим идеалам, приверженцев откровенно антикоммунистических взглядов и тех, кто поддерживал идею обновленной реставрации советской системы, грозило выйти за рамки пылкой полемики в печати и на трибуне Съезда народных депутатов. Оно отражало начавшееся политическое размежевание в обществе.
Происходившие в общественном сознании перемены привели к изменению роли литературы в общественной жизни. Она стала утрачивать монополию центра общественной дискуссии и главного средства выражения гражданской позиции. Однако альтернативные источники и возможности для поиска ответов на волновавшие вопросы появились не сразу, и в первые годы перестройки впервые опубликованные произведения «отложенной литературы» оставались в эпицентре общественного внимания. В 1986 г. журнал «Знамя» напечатал «оттепельный» роман А. А. Бека «Новое назначение», так и не вышедший в 1960-е гг., — страстное разоблачение пороков административно-командной системы сталинской эпохи. Самого заинтересованного и чуткого читателя имели романы А. Рыбакова «Дети Арбата», В. Дудинцева «Белые одежды», Ю. Домбровского «Факультет ненужных вещей», повесть Д. Гранина «Зубр». Их объединяет, как и самые яркие фильмы перестройки, стремление переосмыслить прошлое и дать ему морально-этическую оценку. Ч. Айтматов в романе «Плаха» (1987) впервые обратился к проблемам наркомании, о которых в советском обществе не принято было говорить вслух. Новые по поднятым темам, все эти произведения были написаны в «учительной» традиции русской литературы.
К читателю начали возвращаться запрещенные ранее к публикации в СССР произведения. В «Новом мире» спустя 30 лет после присуждения Б. Л. Пастернаку Нобелевской премии по литературе вышел роман «Доктор Живаго». Были опубликованы книги писателей первой волны эмиграции — И. А. Бунина, Б. К. Зайцева, И. С. Шмелева, В. В. Набокова и тех, кто был вынужден покинуть СССР уже в 1970-е гг., — А. А. Галича, И. А. Бродского, В. В. Войновича, В. П. Аксенова. Впервые на родине был издан «Архипелаг ГУЛАГ» А. И. Солженицына и «Колымские рассказы» В. Т. Шаламова, поэма А. А. Ахматовой «Реквием», роман B. C. Гроссмана «Жизнь и судьба». Возвращение этих и многих других произведений «отложенной литературы» стало не просто откровением для читателей. Наконец появился доступ к богатому и многомерному духовному миру отечественной поэзии и прозы, возможность свободно выбирать в этом мире близкое и созвучное собственным духовным поискам. Начинается воссоздание общего пространства русской литературы и культуры, разрезанное «по живому» годами вынужденного забвения. В июне 1990 г. был принят закон «О печати и других средствах массовой информации», наконец отменивший цензуру. Тем самым советская система управления культурой была в основном разрушена. Это была большая победа сторонников демократических реформ.
Но возможность свободного доступа к тому, что еще недавно находилось под запретом, лишила литературу той особой притягательной силы, которую она имела в прошлом для всей думающей части общества. Появились альтернативные источники формирования гражданской позиции. И главное, стало быстро расширяться поле публичной политической дискуссии, и потребность подменять ее дискуссией литературной быстро отпала. В результате литература, а вслед за ней, на излете перестройки, и публицистика стали утрачивать свою исключительную роль в формировании духовного климата общества.
Перемены в политической жизни привели к постепенной нормализации отношений государства и церкви. Уже в 1970-е гг. развитию взаимодействия между государством и религиозными организациями способствовала активная миротворческая деятельность представителей ведущих конфессий (особенно РПЦ). В 1988 г. тысячелетие Крещения Руси отмечалось как событие государственного значения. Центром празднования стал переданный церкви и восстановленный московский Свято-Данилов монастырь.
В 1990 г. был принят Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях», он гарантировал право граждан исповедовать любую религию (или не исповедовать никакой) и равенство религий и вероисповеданий перед законом, закреплял право религиозных организаций на участие в общественной жизни. Признанием значимости православной традиции в духовной жизни страны стало появление в календаре нового государственного праздника — Рождества Христова (впервые 7 января 1991 г.). Но процесс возрождения религиозной жизни к тому времени уже шел полным ходом. Стремительно росло число желающих принять крещение, на рубеже 1990-х гг. заметно повысился уровень религиозности людей. Не хватало священнослужителей, открывались первые центры религиозного образования. Стала появляться первая доступная массовому читателю религиозная литература, регистрировались приходы и открывались храмы. Многие из них были в плачевном состоянии, требовались серьезные восстановительные работы, и службы возобновлялись в полуразрушенных помещениях. В организацию работы новых приходов были вовлечены тысячи людей.
Годы перестройки граждане России оценивают, согласно данным опросов, как «трудный период» в истории страны. Волна энтузиазма, поднявшаяся после прихода к власти нового руководства, уже через 2—3 года резко пошла на убыль. Сказалось разочарование в результатах объявленного Горбачевым курса на «ускорение социально-экономического развития». Появились зримые подтверждения того, что страна быстро идет по пути углубления социального неравенства. Возникли первые альтернативные формы занятости и быстрого обогащения. Распространение торгово-посреднических кооперативов, которые занимались скупкой товаров по государственным ценам и их перепродажей или использовали для обеспечения своей работы государственное оборудование, привело к появлению первых в стране богатых людей в условиях, когда многие производства начали простаивать из-за перебоев с поставками сырья, а зарплаты быстро обесценивались. Ошеломляющее впечатление произвело появление в стране первых «легальных» миллионеров: предприниматель, член КПСС А. Тарасов, например, заплатил с миллионных доходов партийные взносы. В то же время объявленная кампания «борьбы с нетрудовыми доходами» (1986) больно ударила по тем, кто подрабатывал репетиторством, продажей цветов на улице, частным извозом и т. п.
Начавшаяся дезорганизация производства привела к разрушению механизмов перераспределения, а экономика продолжала накачиваться необеспеченной денежной массой. В результате в мирное время и без явных на то причин с прилавков стало исчезать буквально все — от мяса и масла до спичек. Для того чтобы как-то регулировать ситуацию, были введены талоны на некоторые товары первой необходимости (например, на мыло), в магазинах выстраивались длинные очереди. Это заставило людей старшего поколения вспомнить о первых послевоенных годах. Товары можно было приобрести у перекупщиков и на рынке, но здесь цены были в несколько раз выше и большей части населения не были доступны. В итоге впервые за долгие годы поползли вверх государственные цены на товары повседневного спроса. Стал падать жизненный уровень людей.
Очень двусмысленное впечатление оставила и последняя масштабная кампания советской эпохи — антиалкогольная. Вскоре после прихода М. С. Горбачева к руководству страной были объявлены чрезвычайные меры по ограничению потребления алкоголя. Резко сократилось число торговых точек, где продавали спиртные напитки, в печати широко пропагандировались «безалкогольные свадьбы», были уничтожены плантации элитных сортов винограда на юге страны. В результате резко подскочили теневой оборот алкоголя и самогоноварение.
Эти и другие меры чрезвычайного характера дискредитировали социально-экономический курс горбачевского руководства. Пытаясь «подлатать дыры», государство стало сокращать финансирование оборонных и научных программ. Миллионы людей продолжали формально числиться на производстве и в научных учреждениях, но фактически перестали получать зарплаты или получали их на уровне ниже прожиточного минимума. В результате многие оказались без средств к существованию и были вынуждены искать любые возможности занятости, не имевшие отношения к их квалификации, в первую очередь в торговле. Уровень государственной социальной защиты продолжал падать, начались сбои в сфере здравоохранения, в обеспечении лекарствами. К концу 1980-х гг. в стране резко упала рождаемость. Техногенные катастрофы (Чернобыль, гибель АПЛ «Комсомолец») усиливали разочарование в способности руководства справиться с кризисными явлениями. Неуверенность в правильности избранного курса вселяло и «отпадение» от советской системы стран социалистического лагеря (1989).
Характерной тенденцией конца 1980-х гг. стал бурный интерес к «мыльным операм» — первым появившимся на экране мексиканским и бразильским сериалам. Стали распространяться нетрадиционные культы и верования, в том числе агрессивного сектантского толка, в стране появились иностранные проповедники. Характер массового увлечения приобрело целительство, которое пропагандировалось в телевизионном эфире. Это свидетельствовало о растерянности людей перед лицом нараставшего социально-экономического кризиса. В условиях резкого падения доходов для многих главным средством поддержания уровня жизни стал труд на садово-огородном участке. Советский человек, привыкший рассчитывать на помощь государства, оказывался с этими проблемами один на один. Бурное обсуждение злободневных тем в печати не вело к зримым переменам к лучшему. Разочарование в результатах гласности известный публицист В.И. Селюнин выразил в емкой формуле: «Гласность есть, слышимости нет».
«Хотим перемен!» — требовали герои популярного фильма «Асса». Характерными были слова песни Виктора Цоя (1988):

Перемен требуют наши сердца,
Перемен требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах
И в пульсации вен...
Перемен, мы ждем перемен.

Заканчивалась советская эпоха в истории страны.

2. ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН

Последнее десятилетие XX в. отмечено радикальными переменами в духовной жизни страны и новыми процессами в развитии культуры. Важнейшими условиями экономических и политических преобразований стало утверждение свободы слова, развитие глобальной сети коммуникаций, рост вовлеченности России в мировое культурное и информационное пространство.
Стремительно менялась привычная для советского человека картина мира. На протяжении десятилетий советской истории люди ощущали себя первопроходцами, носителями передовых идей, участниками великих социальных преобразований. И достижения страны в индустриализации, в развитии образования, в науке и технике давали для этого основания. Победа в войне с фашизмом и быстрое восстановление разрушенного хозяйства укрепляли уверенность народа в собственных силах. Всего 100 лет — четыре поколения — разделяют отмену крепостного права в России и полет первого человека — гражданина этой страны в космос. На глазах послевоенного поколения заметно выросло благосостояние людей. Но в 1970-е гг. была утеряна динамичность развития. В обществе стали нарастать критические настроения, начала размываться уверенность в правильности избранного пути. Навязанная СССР гонка вооружений давала пропагандистские козыри руководству страны, экономические трудности списывались в том числе на необходимость поддержания обороноспособности и на сложность международной обстановки. Перестройка открыла возможности не только для переосмысления трудностей внутреннего развития, но и для сравнения уровня жизни, политической и творческой свободы в Советском Союзе с Западом. Сравнение оказалось не в пользу советской действительности. Развал социалистической системы и распад СССР, кризисное внутреннее развитие поставили вопрос о месте страны в мире и о поддержании статуса великой державы, которым советские люди по праву гордились.
В результате в обществе первой половины 1990-х гг. широко распространились настроения разочарования. В условиях появления альтернативных форм занятости и доходов начало размываться представление о труде как о фундаментальной ценности. Исчезла уверенность в завтрашнем дне, у людей появилось чувство незащищенности. Это было связано с расшатыванием сложившейся системы социальных обязательств государства, на которые привыкло ориентироваться большинство населения. Образ Запада казался привлекательным, но появившиеся на излете перестройки иллюзии в отношении помощи развитых стран в строительстве новой России быстро развеялись. Становление институтов рыночной экономики сопровождалось стремительным ростом цен и падением жизненного уровня, которое заставило вспомнить о трудностях прошлых лет. Но если тогда за ними просматривалась общая для страны цель, то в середине 1990-х гг. национальные ориентиры развития оказались размытыми. Стремительно росло социальное расслоение общества и уровень бытовой и социальной напряженности. Подъем общественной активности, вызванной надеждами на перемены, намерением отстоять демократические завоевания и не допустить возврата к прошлому, сменился растущей апатией. Размывались представления о социально допустимых нормах поведения. Яркой иллюстрацией стали изменения в языковой культуре. В языке быстро укоренились не только многочисленные англоязычные заимствования, но и привнесенные из словаря маргинальных социальных групп слова и понятия. Потребность в общественном идеале была поставлена под сомнение, культура перестала формировать публичное пространство. В результате интеллигенция стала терять роль глашатая общественных настроений. Уход многих социально активных людей в частную жизнь, узкий круг общения, ограниченный семьей и близкими друзьями, свидетельствовал о смене ценностных ориентиров.
Однако социальные процессы в российском обществе первых постсоветских лет не носили однонаправленного характера. Происходило и высвобождение долгое время сдерживавшейся идеологическим диктатом творческой и социальной энергии. Люди получили возможность выбора иного рода занятий, не связанных с государственной опекой, желающие стали уходить в сферу частного предпринимательства. Исчезли очереди в магазинах. Быстро вырос ассортимент товаров на прилавках и разнообразие предлагаемых услуг, дефицит которых остро ощущался в советские годы. Становление рыночных отношений поставило уровень жизни в прямую зависимость от готовности людей встраиваться в такие отношения и адаптировать свои трудовые навыки к потребностям рынка. В результате к середине 1990-х гг. резко возрос спрос на второе образование. Наиболее востребованными и популярными стали связанные с развитием новых рыночных институтов профессии (менеджер, финансист, юрист, риелтор, аудитор).
Культурная жизнь первых постсоветских лет чутко реагировала на происходившие перемены. Главной характеристикой культурной панорамы стала мозаичность, стилевое многообразие, сосуществование разных направлений при отсутствии «социального заказа», направлявшего развитие культуры советской эпохи. Утвердилась свобода творчества.
Частная инициатива стимулировала становление новых для отечественной культуры направлений деятельности. Появились многочисленные частные книгоиздательства. Рынок стал насыщаться пользовавшейся спросом литературой, ушло в небытие понятие «дефицит». Открылись частные картинные галереи, появились многочисленные театральные и выставочные проекты, рассчитанные на разные вкусы.
Исчезло размежевание между «официальной» и «неофициальной» сферами художественного творчества. В первой половине 1990-х гг. резко сократилось государственное финансирование объектов культуры — музеев, театров, библиотек. После невиданного взлета перестроечных лет столь же стремительно упали тиражи газет и журналов. Большинство бывших читателей были просто не в состоянии их выписывать. Но во многом такое падение интереса было связано с ростом влияния телевидения, в изобилии предлагавшего информационные и развлекательные программы. Огромную аудиторию стали собирать игровые развлекательные телевизионные проекты и нескончаемые сериалы. Широкое распространение на радио и ТВ получили многочисленные заимствованные из западной практики интерактивные формы взаимодействия с аудиторией. На российский рынок хлынул поток зарубежных потребительских товаров и культурной продукции, причем в основном низкого качества. Но они имели коммерческий успех, так как спрос на них долгое время искусственно сдерживался, и требовалось время, чтобы насытить рынок. Быстрыми темпами стала развиваться индустрия досуга — коммерческие развлекательные центры и ночные клубы появились в больших и малых городах. Шоу-бизнес превратился в одну из самых динамичных и прибыльных сфер новой экономики. Ответом на пропаганду здорового образа жизни стали разнообразные коммерческие фитнес-центры; в то же время закрывались спортшколы и клубы, резко сократились возможности для бесплатных занятий спортом.
Массовая культура в первыепослеперестроечные годы ориентировалась почти исключительно на заимствованные образцы. В кинопрокате успех имели в основном кассовые американские фильмы («Парк юрского периода», «Годзилла», «Звездные войны» и др.). Лидерами книжных продаж стали переводные зарубежные издания, рассчитанные на массовую аудиторию. В молодежной культуре распространилась мода на западные музыкальные стили и модели поведения. Панков и металлистов быстро потеснили рэперы и готы.
Символы западного образа жизни — рестораны быстрого питания «Макдональдс», торговые марки «Кока-кола» и фирменная реклама стали неотъемлемой частью пейзажа российских городов.
Быстро сформировался и рынок продукции масскульта отечественного образца. Первыми заявили о себе глянцевые журналы, рассчитывавшие на приверженность российской аудитории печатному слову. Этот рынок быстро дробился на сегменты развлекательного чтения для всех («Семь дней»), для женской и мужской аудитории («Лиза», «Космополитен» и др.), по интересам (кулинария, садоводство, дизайн, спорт и т. п.). Широкое хождение получили книги легкого жанра, особенно детективы (А. Маринина, Д. Донцова, Б. Акунин и др.), любовные романы, фэнтези (Ник Перумов, А. Бушков и др.).
Размежевание на рок и легкую развлекательную музыку (попсу) происходило на эстраде. Попса заняла значительную часть телевизионного эфирного времени. В отечественном кино появились коммерческие ленты, эксплуатировавшие общие для мировой кассовой кинопродукции приемы (такие, как «Ночной дозор» или «Турецкий гамбит»). Они вступили в конкурентную борьбу за отечественного зрителя. В начале 2000-х гг. аудитория кино составляла около 50 млн человек, и каждый третий зритель смотрел российские фильмы.
«Расползание» массовой культуры создавало в постсоветском обществе культурное пространство непривычного качества, в котором мерилом творческого успеха оказывался успех коммерческий. Процессы коммерциализации быстро выплеснулись за рамки той сферы, где господствовал масскульт. Они захватили в первую очередь рассчитанные на массового зрителя зрелищные искусства. В первые постсоветские годы театр и кино потеряли значительную часть своей аудитории ввиду роста цен на билеты и конкуренции теле- и видеопродукции. Театр искал пути вживания в новую реальность. В результате родились театральные антрепризы — временные творческие коллективы, создаваемые под конкретную постановку, экспериментальные студии и разнообразные фестивальные проекты. Появились новые формы общения со зрителем. Спектакли ставились в реальных исторических декорациях (опера «Борис Годунов» М. П. Мусоргского в исполнении труппы Мариинского театра прозвучала на Соборной площади Московского Кремля в мае 2003 г.). В театральных постановках стали широко использоваться приемы документального жанра, когда в текст вводились интервью или подслушанные на улице разговоры (в этой технике ставит, например, московский Teaтp.doc). Драматургия спектакля строилась на интенсивном общении со зрителем (как, например, в «Снежном шоу» клоуна-мима В. Полунина).
В кино широко использовались не только дорогостоящие спецэффекты и компьютерные технологии, но и приемы съемки в режиме реального времени («Русский ковчег», реж. А. Сокуров, 2002) и подходы документального кино, в том числе в характерном ироническом ключе («Первые на Луне», реж. А. Федорченко, 2005).
В телевизионной документалистике широко использовался прием «исторической реконструкции» реальных событий. Все эти технологии были призваны вовлечь зрителей в действие, сделать их соучастниками происходящего. Современный театр и кино по-своему интерпретировали шекспировскую мысль о том, что «весь мир — театр, и люди в нем — актеры».
Сам опыт жизни современного человека становился объектом актуального искусства. Художники, работающие в этой стилистике, искали в своем творчестве пути стирания границ между публичным и частным жизненным пространством. В рамках такого подхода в центре внимания оказались разные формы искусства действия — художественные акции. Целью акций было «создать новость», сымитировать взаимодействие с окружающим миром (О. Кулик, А. Осмоловский). Перформансы(от англ. performance — представление) превращают действия художника перед зрителем в режиме реального времени в объект искусства. Эти виды художественного осмысления действительности родились в 1970—1980-е гг. под влиянием тенденций в развитии зарубежной культуры. Но постсоветская бесцензурная эпоха вывела такие опыты за пределы небольшого круга «посвященных».
В 2005 г. в Москве прошла Первая международная биеннале (выставочный проект, организуемый один раз в два года) современного искусства, состоялись масштабные выставки современного искусства «Москва — Берлин, 2004».
Под выставочные комплексы переоборудовались объекты городского хозяйства (вестибюли метро, крытые мосты — переходы), неиспользуемые заводские помещения, цеха и склады.
Полем художественного творчества становились городское пространство и природная среда (ленд-арт). В привычный элемент городской среды превратились граффити — вид самодеятельного художественного высказывания, быстрого по исполнению и не требующего особых художественных навыков (хотя в этой технике работали и профессиональные художники).
Общественные настроения определили тональность современного литературного творчества. В центре художественных поисков 1990-х гг. оказалась постмодернистская интерпретация современной действительности. Произведения постмодернистской тональности объединяли отказ от «учительной» традиции русской литературы.

Как это было

Вот как писала в книге «Современный литературный процесс» (СПб., 2001) исследовательница В. Богданова: «...Провозглашение «свободы во всем» — в содержании и в форме, в идее и характере ее воплощения, в выборе «что» и «как», в отражении реальности или порождении иллюзии, в слиянии или дистанцировании автора и героя, в предпочтении сюжета или стиля, в отношении к изображаемому «в шутку» или «всерьез».

---

Постмодернизм на Западе еще в 1970-е гг. стал формой протеста против общества потребления. В России он приобрел иное звучание. Написанные в таком ключе на излете советской эпохи произведения являли своего рода вызов идеологизированным ценностям, жизнь героев протекала в сугубо бытовом, лишенном социальных ориентиров контексте («Москва — Петушки» В. В. Ерофеева, проза С. Д. Довлатова, Л. С. Петрушевской). «Другая проза» (так условно называют произведения приверженцев постмодернистской эстетической позиции в отечественной литературе 1980—1990-х гг.) обращалась к «своей» аудитории, готовой поддержать авторскую форму самовыражения своим участием в игре смыслов и цитат (В. О. Пелевин, В. А. Пьецух).
В 1990-е гг. характерная для постмодернизма ирония, отрицание возможности общественного идеала и пересмотр классических канонов любого жанра во многом отразили «растерянность» общественного сознания и процессы его деидеологизации. Постмодернистские приемы широко применялись в литературных опытах постсоветского времени, и такие книги (и проза, и стихи) нашли «своего» читателя. Эти тенденции свидетельствовали о включении современного российского искусства в мировой художественный процесс.
Заметное влияние на духовную жизнь оказало вступление России в глобальное информационное пространство и рост возможностей доступа к различным источникам информации. Быстро обрушились десятилетиями существовавшие запреты, появилась возможность оперативного получения информации и виртуального взаимодействия через Интернет. В России зимой 2007 г. число пользователей Интернета достигло, по данным опросов общественного мнения, 28 млн человек (т. е. 25% населения старше 18 лет). Это заметно меньше, чем в европейских странах (рекорд по уровню охвата Интернетом держит Швеция — 77% населения, в Германии — 61% по состоянию на 2005 г.).
Отличительной особенностью современной российской ситуации является продолжающийся динамичный рост числа пользователей Сети. Появились многочисленные электронные периодические издания, художественные сайты (первый — в 1996 г.).
Расширение информационного пространства открывало новые возможности для научного творчества, для быстрого обмена идеями и для контактов между людьми. В начале 1990-х гг. объемы финансирования отечественной науки резко сократились. Многие ученые, особенно естественно-научных и инженерных специальностей, уехали работать за рубеж. В результате недофинансирования и нехватки кадров многие перспективные отечественные разработки были приостановлены. Общая численность занятых в научной сфере уменьшилась в течение 1990-х гг. в 2,5 раза, происходило старение кадров. В начале текущего десятилетия объемы государственных вложений в науку и образование постепенно стали расти. Важным приоритетом стали поиски путей развития инновационных отраслей и соединения науки с производством через систему технопарков, новых наукоградов.
Решение этих проблем напрямую связано с реформой системы образования — одной из самых болевых точек в общественной дискуссии. Такие проблемы, как вариативность образования и качество государственных образовательных стандартов, введение Единого государственного экзамена в средней школе, переход на двухступенчатую систему высшего образования (по западному образцу в рамках присоединения России к европейскому образовательному пространству), распределение средств поддержки высшей школы в соответствии с рейтингом вузов, устойчивый рост платного сектора образовательных услуг, стали предметом широкого обсуждения. Как и в случае с реформой управления наукой, высказывались обоснованные опасения относительно возможности потери преимуществ отечественной системы образования, в первую очередь ее фундаментального характера. Тем более что престиж образования оставался высоким. На рубеже тысячелетий после бурного всплеска спроса на «рыночные» профессии наметилось некоторое повышение традиционно устойчивого интереса к гуманитарному знанию.
Во многом это было связано с возможностями широкого доступа к наследию отечественной гуманитарной науки и с достижениями в новых областях научного знания о закономерностях общественного развития в условиях, когда наука освободилась от идеологических установок. Ю. М. Лотман, Д. С. Лихачев, С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров и многие другие деятели отечественной науки заложили новые направления исследований в истории культуры России и ее цивилизационного наследия. Появился простор для развития наук о современном обществе — социологии, политической науки, социальной психологии, культурологии. В область научного осмысления современной реальности по наследству от литературы и публицистики перешла (пусть отчасти) и задача, и ответственность поиска адекватного ответа на вопрос о том, «куда идет Россия?» и по какому пути она должна идти.
Самоорганизация культурной жизни стала принимать все более многообразные формы на рубеже нового тысячелетия, когда начала расширяться материальная база для осуществления инициатив в сфере культуры. Магистральным направлением оставалось освоение национального культурного наследия, интерес к которому был связан с поиском устойчивых мировоззренческих основ в переходную эпоху. Процесс возрождения традиционной культурной среды способствовал восстановлению исторических памятников в больших и малых городах России, открытию новых музеев, в том числе на основе частных коллекций. Предлагались необычные формы прочтения историко-культурных традиций (исторические и этнографические инсценировки, формирование узнаваемого лица города и региона) и на этой основе развития культурного туризма.
Стала возрождаться и краеведческая работа, быстро рос массив пользовавшейся спросом краеведческой литературы и путеводителей. После болезненного периода перехода на коммерческие принципы хозяйствования появились возможности для возрождения многих исчезавших ремесел, развития народных промыслов — глиняной и деревянной игрушки (дымковской, богородской), кружевоплетения и ткачества, лаковой миниатюры и деревянной посуды (хохлома).
Состоялись торжества по случаю юбилеев больших и малых городов России — 300-летия Санкт-Петербурга, 1100-летия Пскова, 1000-летия Казани, 1250-летия Старой Ладоги и др.
Масштабные выставки вернули имена выдающихся деятелей культуры прошлого, в первую очередь русского авангарда, в современное культурное пространство (состоялись персональные выставки большинства выдающихся художников начала XX в. и известных представителей «другого искусства» 1960—1970-х гг., в 1993 г. — масштабная выставка «Великая утопия», посвященная искусству 1915—1932 гг.). Интерес к историческим традициям России способствовал изданию массовыми тиражами фундаментальных трудов по отечественной истории (полных собраний сочинений Н. М. Карамзина, В. О. Ключевского, С. М. Соловьева, неизданных трудов С. Ф. Платонова). Важным источником для осмысления прошлого стали авторские (без купюр) тексты дневников и мемуаров деятелей отечественной культуры и истории (К. И. Чуковского и Л. К. Чуковской, М. М. Пришвина, Д. С. Лихачева и др.).
Огромный интерес вызвала публикация неизвестного массовому читателю наследия русской философской мысли — Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, B. C. Соловьева, В. В. Розанова, С. Н. Булгакова, Г. П. Федотова и др. Их размышления о судьбе России и о русском национальном самосознании оказались глубоко созвучными современным духовным исканиям. Возвращение российскому читателю наследия русских философов и писателей «первой волны» эмиграции, окончивших свои дни в изгнании (И. А. Бунина, И. С. Шмелева, Б. К. Зайцева, Вяч.И. Иванова, Г. В. Иванова и многих других), позволило говорить о начале процесса восстановления общего поля русской культуры XX в. и о возвращении исторической памяти. В начале нынешнего века в России был перезахоронен прах Федора Шаляпина, Анны Павловой, Ивана Ильина, Ивана Шмелева. В страну возвратились некоторые представители послереволюцонной эмиграции (такие, как писатель И. В. Одоевцева, вдова поэта Г. В. Иванова, певица А. Н. Баянова). В 1994 г. вернулся в Россию А. И. Солженицын.
Важнейшим процессом в развитии духовной жизни новой России стал рост религиозного самосознания людей. Возврат к вере открывал путь к восстановлению преемственности духовных традиций и современности. Религиозное возрождение коснулось всех традиционных конфессий — православия, ислама, иудаизма, буддизма.
Особенно заметно увеличилось число православных верующих: согласно данным социологических опросов, православными считают себя сегодня более 60% россиян (хотя число регулярно посещающих службы заметно меньше). Русская православная церковь имела под своим началом в 2006 г. 27 тыс. приходов (в 1986 г. — 6800), 680 монастырей (в 1986 г. — 18), 5 духовных академий, 33 семинарии и 40 духовных училищ. При большинстве храмов заработали библиотеки и воскресные школы для детей. Продолжая традиции социальной работы, прерванные после 1917 г., церковные организации занимаются обустройством детских приютов, реабилитацией наркозависимых и пострадавших от сект, уходом за престарелыми. В деле налаживания церковной и приходской жизни участвовали многие тысячи людей. Возрождается религиозное искусство, многие мастера — носители знаменитых традиций, например палехской школы, занимаются возрождением иконописи и фресковой живописи. Полным ходом идет восстановление разрушенных храмов и монастырей.
Церкви были переданы почитаемые святыни. В 1991 г. в Серафимо-Дивеевскую обитель (Нижегородская епархия) были перенесены мощи св. Серафима Саровского, Дивеево стало одним из центров возрождения православия.
Религиозные праздники и события церковной жизни стали для многих неотъемлемой частью духовного опыта. Огромным событием в жизни церкви и верующих стало прославление в год 2000-летия Рождества Христова новомучеников и исповедников, пострадавших в годы советской власти. В том же году был открыт и освящен воссозданный храм Христа Спасителя в Москве. Эти перемены были встречены верующими как начало духовного обновления России.
Развивается сфера религиозного образования. Активная книгоиздательская деятельность открыла путь к разнообразным источникам духовного опыта — и Отцов Церкви, и наших современников. Многие ищут в вере путь для творческого созидания жизни. Примером соединения живой веры и слова о вере, духовного опыта и богословского толкования такого опыта стали богословские труды митрополита Сурожского Антония (1914—2003), возглавлявшего созданную в Великобритании Сурожскую епархию РПЦ.
Его проповеди и беседы ходили в советские годы в самиздате и с 1990-х гг. широко издаются в России. Центральная их тема — пути современного человека к Богу. Размышляя о предназначении человека, владыка Антоний не только делился радостью своей встречи с Богом, но и помог тысячам людей найти свой путь. Так, в книге «Пути христианской жизни. Беседы о вере» он писал: «Мы посланы в мир для того, чтобы перед этим миром быть свидетелями. Можем ли мы быть свидетелями, если сами не сознаем своей веры, если мы не можем сказать человеку: я прошел тем же путем, и я тебе укажу хоть первые шаги на этом пути...»
Эти и другие размышления обращены к ищущим людям, к молодежи. В России в последние годы именно среди молодых и среднего возраста городских жителей отмечен, согласно данным социологических опросов, рост религиозного самосознания. Это касается не только православия, но и других конфессий. Так, средний возраст посещающих мечети российских мусульман составляет 45 лет. В стране действует более 6 тыс. мечетей, в 2004 г. широко отмечалось столетие крупнейшей в стране московской Соборной мечети.
Программы разных конфессий появились на телевидении. Нормализовались отношения религиозных организаций и государства.
Это помогало вести диалог в том числе и по вопросам, которые вызывали разногласия в обществе, — о передаче церковным организациям находившегося в государственной собственности имущества, о статусе музеев, расположенных в церковных зданиях, о проблемах религиозного образования в школе. Хотя решение спорных проблем не всегда давалось просто, но положительные примеры таких решений и готовность вести диалог свидетельствуют о стремлении религиозных организаций, государства и общества активно участвовать в духовном обустройстве новой России.
Непрерывность нравственной, духовной и интеллектуальной традиции воплощает отечественное культурное наследие. К концу 1990-х гг. заметно вырос интерес к творческому прочтению этого опыта. К массовому зрителю были обращены экранизации классики русской литературы, лучшие ленты («Идиот» по мотивам романа Ф. М. Достоевского, реж. В. Бортко, 2003, «Мастер и Маргарита» по роману М. А. Булгакова, реж. В. Бортко, 2005) собрали многомиллионную аудиторию. По данным опросов общественного мнения, телеэкранизацию «Идиота» видели 28%, а «Мастера и Маргариты» — 34% взрослых жителей России.
Популярность классики отечественной и мировой драматургии определяла афишу репертуарного театра (самыми востребованными авторами оставались А. П. Чехов, А. Н. Островский, В. Шекспир), постановки отличала авторская интерпретация известных текстов. МХТ им. Чехова осуществил четвертую в истории этого театра постановку «Белой гвардии» М. А. Булгакова (2004).
В культурной жизни страны выделились коллективы-лидеры. Таким стал Мариинский театр оперы и балета, осуществивший под руководством В. А. Гергиева масштабные проекты постановок русской (все оперы С. С. Прокофьева) и мировой классики (тетралогия «Кольцо Нибелунгов» Р. Вагнера). Театр обратился к наследию русского зарубежья, поставив неизвестные в России балеты Дж. Баланчина и Л. Ф. Мясина, широко привлекал известных зарубежных постановщиков и исполнителей. Развитие этого коллектива отличает динамичность, поиски новых форм обращения к зрителю и слушателю (такие, как оперные постановки в «исторических декорациях»).
В 1990 г. в России появился первый негосударственный оркестр. Он был создан под руководством выдающегося пианиста М. В. Плетнева. Российский национальный оркестр (РНО) стал одним из ведущих музыкальных коллективов страны, признанным исполнителем музыки Чайковского и относительно редко звучащего классического репертуара. Ежегодные концертные круизы РНО по городам Поволжья продолжают просветительские традиции отечественной культуры.
Российская культура и российское общество обращаются сегодня к осмыслению своих истоков и наследия, своего места в современной цивилизации. После периода радикальных перемен и широкого вовлечения страны в мировые культурные процессы приходит осознание преемственности российской истории, неотъемлемой частью которой был советский период. Оценка тенденций мирового развития века минувшего позволяет взвешенно взглянуть на опыт культурного строительства советских лет и использовать его достижения. Все более широкую поддержку получает мысль о том, что для цивилизационного прорыва в XXI век одной только опоры на силы самоорганизации культуры недостаточно. Государство должно определить приоритетные направления развития образования, науки и культуры и обеспечить их поддержку. Реализация национальных проектов — пример такого подхода.
Новое прочтение сегодня получает тема патриотизма. Это чувство причастности к прошлому, настоящему и будущему своей страны, бережное отношение к истории и к своей «малой родине». Многие связывают патриотизм с пробуждением гражданского и правового сознания, с пониманием личной ответственности за судьбу страны и за будущее своей культуры.

Заключение

Россия пересекает сейчас исторический перекресток. Одной модели мира начинает противостоять другая модель, в которой выходят на поверхность прежде спрятанные за битвой сверхдержав конфликты. После 500 лет мирового лидерства Запада мы могли бы ожидать наступления эры мировой взаимозависимости, но процесс этот встречает на своем пути чрезвычайные сложности.
Россия — единственная незападная страна, которая никогда не была колонией или полуколонией Запада. Невозможно изменить то, что является частью национального характера: никогда не быть ничьим сателлитом, идти на жертвы ради самостоятельного места в истории, ради свободы выбора в будущем, ради сохранения этого выбора у грядущих поколений.
Эта глубокая вера в свою судьбу является важнейшей предпосылкой упорного труда на долгом историческом пути. Это та основа, на которой можно строить будущее. Именно на вере в себя и в свое будущее покоится могущество современных великих держав, чьи усилия определят ход XXI в. Цель уважающих себя народов — не попасть на задворки истории, а быть ее творцами. Это мироощущение в высшей степени присуще России.
Чего же не хватает великой стране с неисчерпаемыми ресурсами и образованным народом, чтобы стать в число богатейших государств мира? Ответ очевиден — анализа последствий и системности в принятии политических решений руководством страны. Изучая послевоенную историю Отечества, мы видим, как ошибки политического руководства государства приводят к тяжким последствиям для страны и народа. Ошибочным оказалось решение Н. С. Хрущева, принятое в 1958 г., ликвидировать личные подсобные хозяйства жителей пригородов, поселков, сел и деревень. Оно привело к продовольственному кризису на рубеже 1950—1960-х гг. Неверным явилось стремление решить зерновую проблему освоением целины — после максимального урожая 1956 г. последовали неурожаи, а затем и пыльные бури, уничтожившие часть с таким трудом освоенных пашен. В итоге сочетания этих неблагоприятных факторов СССР оказался вынужден вступить на путь импорта зерна. Ошибочной оказалась стратегия Л. И. Брежнева — обеспечить повышение жизненного уровня советских людей и снять продовольственную проблему, наладив экспорт нефти и импорт продовольствия и товаров народного потребления. Страна попала в зависимость от мировых цен на нефть и зерно, причем цена и на нефть, и на зерно зависела от таких недружественных СССР стран, как США (крупнейший в мире экспортер зерна) и Саудовская Аравия (крупнейший в мире экспортер нефти). В середине 1980-х гг. падение нефтяных цен стало спусковым крючком социально-экономического кризиса в СССР.
Роковой ошибкой стало решение М. С. Горбачева справиться с кризисом путем «ускорения социально-экономического развития», т. е. массированных капиталовложений в промышленность из государственного бюджета. Эти инвестиции лишь усилили кризис, поскольку отдача от них предстояла через годы, а расходы сразу отягощали бюджет. Попросту добила государственный бюджет антиалкогольная кампания, лишившая его сразу четверти доходов.
Ошибки руководства в СССР были не случайным, а системным явлением. В современном мире эффективное руководство обеспечивает демократический политический режим. Порядок, при котором политики приобретают право принимать государственные решения путем борьбы за голоса избирателей, превращает борьбу за власть из разрушительной силы в созидательную. Ошибающийся руководитель проигрывает выборы, и его конкуренты получают право исправить допущенные ошибки. Разделение властей, система сдержек и противовесов препятствует единоличным и поспешным решениям, включает все общество в обсуждение проблем. Напротив, в советской системе борьба за власть носила разрушительный характер, решения принимались единолично или крайне узким кругом лиц, общество было полностью отстранено от участия в подготовке и принятии политических решений.
Демократия, которая постепенно укореняется в России, со временем поможет нам вернуться в лидеры даже среди ведущих стран мира. Однако демократия не является панацеей и не решает всех проблем сразу. Опыт 1990-х гг. показал, что на волне массового недовольства к власти могут приходить лидеры, способные к разрушению, но не к созиданию. В итоге старая советская система была разрушена, но процесс создания рыночной экономики и демократической политической системы затянулся на долгие годы.
Может ли российское общество согласиться на положение младшего партнера в отношениях с США или Евросоюзом и кем бы то ни было? Ответ на данный вопрос исходит из тех идей, которые в свое время разделяли У. Черчилль и Ш. де Голль: именно в кризисные годы государство не должно соглашаться с пессимистической оценкой своих возможностей! Напротив, полагал Черчилль: «В поражении — вызов». Почему России не взять эту мысль на вооружение?
Решая главные задачи экономической модернизации и морального самосохранения, страна должна опереться на опыт предков, благодаря жертвам которых у нас есть драгоценная свобода выбора. Народы в своем развитии действуют так, как направляют их история и география, как диктует их выработанная веками общественная этика.
Все успешные правители России отличались тем, что осознавали особенности своей страны. Две главные: суровый климат и огромные, трудно связываемые между собой пространства. Отсюда роль государства, исключительно важная во всех развитых странах, но критически необходимая в российском случае. Страна нуждалась и нуждается в консолидирующей силе.