ЛЕКЦИЯ 12.
НАУКА, КУЛЬТУРА, ОБРАЗОВАНИЕ СССР В 1953-1964
1. «Оттепель» в духовной жизни. Творческая
интеллигенция и власть
2. Из коммуналок в отдельные квартиры:
повседневная жизнь в годы «оттепели»
3. Наука и образование.
Отставка Хрущева
1. Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1938-2002:
Учебное пособие. М., 2003.
2. Зубкова
Е.Ю. Общество и реформы. 1945-1964. М., 1993.
3. История
России в новейшее время. 1945-2001 /Под ред. А.Б.
Безбородова. М., 2001.
4. Кожинов В.В. Россия. Век XX (1939-1964). М., 2002.
5. Новейшая
история Отечества. XX век: Учеб.для
студ. высш. учеб. заведений. В 2-х т. /Под ред. А.Ф.
Киселева, Э.М. Щагина. 2-е изд; испр. и доп. Т.2. М.,
2002.
6. Новейшая
отечественная история. XX в. Учебник для студ. высш.
учеб. заведений /Под ред. Э.М. Щагина,
А.В. Лубкова: В 2-х кн. Кн. 2. М., 2004.
7. Пихоя Р.Г. Советский союз: История власти. 1945-1991.
Новосибирск, 2000.
8. Тенденции социокультурного развития России. 1960-1990 гг. (под ред. И.А.Бутенко, К.Э.Разлогова). –
М., 1996.
9. ХХ съезд
КПСС и его исторические реальности. – М., 1991.
10. Шейнис
В.Л. Историческое место ХХ съезда КПСС и современность.// Политические
исследования. –1996. - №3.
11. Хрестоматия
по отечественной истории. В 2-х томах. Т.2 (1945-1995 гг.). – М., 1996.
12. Хрущевские
времена…// Неизвестная Россия ХХ в. – М., 1992.
13. Шульгин
В.С., Кошман Л.В., Сысоева Е.К., Зезина
М.Р. История русской культуры IX–XX вв. 3-е изд. М., 2002.
14. Аджубей А. Те десять лет [1954-1964 гг.: Из воспоминаний]//
Знамя. – 1988.– кн. 6, кн. 7.
15. Геллер
М., Некрич А. История России 1917-1995. Утопия у власти.В 4-х т.Т.2.– М., 1996.
16. Дедков
И. Время Хрущева. Взгляд из провинции.// Свободная мысль. – 1996. - №1.
17. Медленно
тающий лед (март 1953 – конец 1957 гг.) // Пихоя Р.Г.
Советский Союз: История власти. 1945-1991. Изд. 2-е. – Новосибирск: Сибирский
хронограф, 2000. – С.85-244.
18. Молотов,
Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие
документы. /Под ред. акад. А.Н.Яковлева. – М.: МФД, 1998.
19. Наумов
В.П. Борьба Н.С.Хрущева за единоличную власть // Новая и новейшая история. –
1996. – №2. – С.10-31.
20. Общественно-политическая
жизнь страны // Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995): Учеб. пособие
для студентов вузов / Под ред. А.Ф.Киселева, Э.М.Щагина. – М.: ВЛАДОС, 1996. – С.257-406.
21. Пыжиков
А.В. Советское послевоенное общество и предпосылки хрущевских реформ // Вопросы
истории. – 2002. – №2. – С.33-43.
22. Решения
январского (1955 г.) пленума ЦК КПСС о Г.М.Маленкове // Вопросы истории. –
1999. – №1. – С.29-33.
23. Шепилов Д.Т. Воспоминания // Вопросы истории. – 1998. –
№3-12.
24. Региональная
политика Н.С. Хрущева. ЦК КПСС и местные партийные комитеты. 1953–1964 годы / Сост. О.В. Хлевнюк, М.Ю. Прозуменщиков, И.Ю. Васильев, Й. Горлицкий,
Т.Ю. Жукова, В.В. Кондрашин, Л.П. Кошелева, Р.А.
Подкур, Е.В. Шевелева. М.: РОССПЭН, 2009.
1.
«ОТТЕПЕЛЬ» В ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ.
Творческая интеллигенция и власть. Начавшийся
после смерти Сталина период некоторого ослабления жесткого идеологического
контроля над сферой культуры и перемен во внутренней и внешней политике вошел в
отечественную историю под названием «оттепель». Понятие
«оттепели» широко используется как метафора для описания характера изменений в
духовном климате советского общества после марта 1953 г. Осенью этого года в журнале «Новый мир»
была опубликована статья критика В. Померанцева «Об искренности в литературе»,
в которой говорилось о необходимости поставить в центр внимания литературы
человека, «поднять подлинную тематику жизни, ввести в романы конфликты,
занимающие людей в быту». В 1954 г., словно в
ответ на эти размышления, журнал напечатал повесть И. Г. Эренбурга «Оттепель»,
которая и дала название целому периоду в политической и культурной жизни страны.
Доклад Хрущева на XX съезде КПСС произвел ошеломляющее
впечатление на всю страну. Он обозначил границу в духовной жизни советского
общества на время «до» и «после» XX съезда, разделил людей на сторонников и
противников последовательного разоблачения культа личности, на «обновленцев» и
«консерваторов». Сформулированная
Хрущевым критика была воспринята многими как сигнал к переосмыслению
предыдущего этапа отечественной истории.
После XX съезда прямое идеологическое давление на сферу культуры со стороны
партийного руководства стало ослабевать. Период «оттепели» охватил
примерно десять лет, но упомянутые процессы шли с разной степенью интенсивности
и были отмечены многочисленными отступлениями от либерализации режима (первое
пришлось уже на осень того же 1956 г., когда советские войска подавили
восстание в Венгрии). Предвестием перемен стало возвращение из лагерей и ссылок
тысяч доживших до этого дня репрессированных. Из печати почти исчезло
упоминание имени Сталина, из общественных мест — его многочисленные
изображения, из книжных магазинов и библиотек — изданные огромными тиражами его
труды. Начались переименования городов, колхозов, заводов, улиц. Однако
разоблачение культа личности поднимало проблему ответственности нового
руководства страны, которое было прямым преемником прежнего режима, за гибель
людей и за злоупотребления властью. Вопрос о том, как жить с грузом
ответственности за прошлое и как изменить жизнь, не допустить повторения
трагедии массовых репрессий, огромных лишений и жесткого диктата над всеми
сферами жизни людей, оказался в центре внимания думающей части общества. А. Т.
Твардовский в опубликованной в Советском Союзе только в годы перестройки
поэме-исповеди «о времени и о себе» «По праву памяти» от имени поколения
поделился этими мучительными раздумьями:
|
Давно отцами стали дети, |
Литературная
трибуна в СССР во
многом заменяла свободную политическую полемику, и в условиях отсутствия
свободы слова литературные произведения оказывались в центре общественных
дискуссий. В годы «оттепели» в стране сформировалась большая и заинтересованная
читательская аудитория, заявившая о своем праве на самостоятельные оценки и на
выбор симпатий и антипатий. Широкий отклик вызвала публикация
на страницах журнала «Новый мир» романа В. Д. Дудинцева «Не хлебом единым»
(1956) — книги с живым, а не ходульным героем, носителем передовых взглядов,
борцом с консерватизмом и косностью
В 1960—1965 гг. И. Г. Эренбург публикует в
«Новом мире» с перерывами и большими купюрами, сделанными цензурой, книгу
воспоминаний «Люди, годы, жизнь». Она возвратила имена деятелей преданной
официальному забвению эпохи «русского авангарда» и мира западной культуры
1920-х гг. Большим событием стала публикация в 1962 г. на страницах того же
журнала повести «Один день Ивана Денисовича», где А. И. Солженицын на основании
собственного лагерного опыта размышлял о жертвах сталинских репрессий.
Появление в открытой печати первого художественного произведения о лагерной
жизни было политическим решением. Санкционировавшее публикацию высшее
руководство (повесть была напечатана по распоряжению Хрущева) признавало не
только сам факт репрессий, но и необходимость внимания к этой трагической
странице советской жизни, которая не успела еще стать историей. Два последующих
произведения Солженицына («Матренин двор» и «Случай на станции Кречетовка», 1963) закрепили за журналом, которым руководил
Твардовский, репутацию центра притяжения сторонников демократических начинаний.
В лагере критиков «оттепельной» литературы оказался (с 1961 г.) журнал
«Октябрь», ставший рупором консервативных политических взглядов. Вокруг
журналов «Знамя» и «Молодая гвардия» группировались сторонники обращения к
национальным истокам и традиционным ценностям. Такими поисками отмечено
творчество писателя В. А. Солоухина («Владимирские проселки», 1957) и художника
И. С. Глазунова, ставшего в ту пору известным иллюстратором русской классики.
Споры вокруг проблем литературы, театра и кино были зеркалом царивших в
обществе настроений. Противостояние группировавшихся вокруг журналов деятелей
культуры косвенно отражало и борьбу мнений в руководстве страны вокруг путей ее
дальнейшего развития.
«Оттепельная» проза и
драматургия уделяли растущее внимание внутреннему миру и частной жизни человека.
На рубеже 1960-х гг. на страницах «толстых» журналов, имевших многомиллионную
читательскую аудиторию, начинают появляться произведения молодых писателей о
молодых же современниках. При этом происходит четкое разделение на
«деревенскую» (В. И. Белов, В. Г. Распутин, Ф. А. Абрамов, ранний В. М. Шукшин)
и «городскую» (Ю. В. Трифонов, В. В. Липатов) прозу. Другой важной темой
искусства стали размышления о мироощущении человека на войне, о цене победы.
Авторами таких произведений стали люди, прошедшие войну и переосмысливающие
этот опыт с позиций бывших в самой гуще событий людей
(поэтому эту литературу часто называют «лейтенантской прозой»). О войне пишут
Ю. В. Бондарев, К. Д. Воробьев, В. В. Быков, Б. Л. Васильев, Г. Я. Бакланов. К.
М. Симонов создает трилогию «Живые и мертвые» (1959—1971).
Лучшие фильмы первых лет «оттепели» также
показывают «человеческое лицо» войны («Летят журавли» по пьесе B. C. Розова «Вечно живые», реж. М. К. Калатозов, «Баллада о
солдате», реж. Г. Н. Чухрай,
«Судьба человека» по повести М. А. Шолохова, реж. С. Ф. Бондарчук).
Однако
внимание властей к литературно-художественному процессу как зеркалу
общественных настроений не ослабевало. Цензура тщательно отыскивала и
уничтожала любые проявления инакомыслия. В эти годы Гроссман,
автор «Сталинградских очерков» и романа «За правое дело», работает над эпопеей
«Жизнь и судьба» — о судьбе, жертвах и трагедии ввергнутого в войну народа. В
1960 г. рукопись была отвергнута редакцией журнала «Знамя» и изъята у автора
органами госбезопасности; по сохранившимся в списках двум экземплярам роман был
опубликован в СССР только в годы перестройки. Подводя итог битвы на Волге,
автор говорит о «хрупкости и непрочности бытия человека» и о «ценности
человеческой личности», которая «обрисовалась во всей своей мощи». Философия и
художественные средства дилогии Гроссмана (роману
«Жизнь и судьба» предшествовал изданный в 1952 г. с купюрами роман «За правое
дело») близки «Войне и миру» Толстого. По мысли Гроссмана,
битвы выигрывают полководцы, но войну — только народ.
«Сталинградское
сражение определило исход войны, но молчаливый спор между победившим народом и
победившим государством продолжался. От этого спора зависела судьба человека,
его свобода» — так писал автор романа.В
конце 1950-х гг. возник литературный самиздат. Так назывались ходившие в
списках в виде машинописных, рукописных или фотокопий издания не прошедших
цензуру произведений переводных иностранных и отечественных авторов. Через
самиздат небольшая часть читающей публики получила возможность знакомиться с не
принимавшимися к официальной публикации произведениями как известных, так и
молодых авторов. В самиздатовских копиях распространялись стихи М. И.
Цветаевой, А. А. Ахматовой, Н. С. Гумилева, молодых современных поэтов.
Другим источником знакомства с неподцензурным
творчеством стал «тамиздат» — печатавшиеся за
границей произведения отечественных авторов, возвращавшиеся затем окольными
путями на родину к своему читателю. Именно так произошло с романом Б. Л. Пастернака
«Доктор Живаго», который с 1958 г. распространялся в самиздатовских списках в
узком кругу заинтересованных читателей. В СССР роман готовили к публикации в
«Новом мире», но книгу запретили как «проникнутую духом неприятия
социалистической революции». В центре романа, который Пастернак считал делом
жизни, — судьбы интеллигенции в вихре событий революций и Гражданской войны.
Писатель, по его словам, хотел «дать исторический образ России за последнее сорокапятилетие...», выразить свои взгляды «на искусство,
на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое».
После
присуждения Б. Л. Пастернаку в 1958 г. Нобелевской премии по литературе «за
выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и на традиционном поприще
великой русской прозы» в СССР развернулась кампания по травле писателя. При
этом Хрущев, как он позже признавался, самого романа не читал, как не читали
его и подавляющее большинство негодующих «читателей», поскольку книга была
недоступна широкой аудитории. В органы власти, прессу хлынул поток писем с
осуждением писателя и с призывами лишить его советского гражданства; активное
участие в этой кампании приняли и многие писатели. Пастернак был исключен из
Союза писателей СССР.
Писатель категорически отверг требования
властей покинуть страну, но был вынужден отказаться от премии. Организованный
консервативными силами в высшем партийном руководстве разгром романа должен был
четко указать границы «дозволенного» творчества. «Доктор Живаго» получил
мировую известность, а «дело Пастернака» и новое ужесточение цензуры
знаменовали «начало конца» ожиданиям политической либерализации и стали
свидетельством хрупкости и обратимости наметившихся, как казалось после XX
съезда, перемен в отношениях власти и творческой интеллигенции.
В эти годы вошло в практику проведение встреч руководителей партии и
государства с представителями интеллигенции. По существу, в
государственной политике управления культурой мало что изменилось, и Хрущев на
одной из таких встреч не преминул отметить, что в вопросах искусства он «сталинист». «Нравственное обеспечение строительства
коммунизма» рассматривалось как главная задача художественного творчества.
Определился круг приближенных к власти писателей и художников, они занимали
руководящие посты в творческих союзах. Использовались и средства прямого
давления на деятелей культуры. Во время юбилейной выставки Московской
организации Союза художников в декабре 1962 г. Хрущев обрушился с грубыми
нападками на молодых живописцев и скульпторов, работавших вне «понятных»
реалистических канонов. После Карибского кризиса высшее партийное руководство
сочло необходимым еще раз подчеркнуть невозможность мирного сосуществования
социалистической и буржуазной идеологии и указать на ту роль, которая
отводилась культуре в воспитании «строителя коммунизма» после принятия новой
программы КПСС. В печати была развернута кампания критики «идейно чуждых
влияний» и «индивидуалистического произвола».
Особенное значение этим мерам придавалось
еще и потому, что в Советский Союз с Запада проникали новые художественные
веяния, а вместе с ними — противоположные официальной идеологии идеи, в том
числе политические. Власти просто обязаны были взять этот
процесс под контроль. В 1955 г. вышел первый номер журнала «Иностранная
литература», печатавшего произведения «прогрессивных» зарубежных авторов. В
1956 г. в Москве и Ленинграде состоялась выставка картин П. Пикассо — впервые в
СССР были показаны картины одного из самых известных художников XX в. В 1957 г.
в Москве прошел VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Состоялось первое
знакомство советской молодежи с молодежной культурой Запада, с зарубежной
модой. В рамках фестиваля были организованы выставки современного западного
искусства, практически неизвестного в СССР. В 1958 г. в Москве прошел первый
Международный конкурс им. П. И. Чайковского. Победа молодого американского
пианиста ВанаКлиберна стала одним из знаковых событий
«оттепели».
В
самом Советском Союзе зарождалось неофициальное искусство. Появились
группы художников, пытавшихся отойти от жестких канонов социалистического
реализма. Одна из таких групп работала в творческой студии Э. М. Белютина «Новая реальность», и именно художники этой студии
попали под огонь хрущевской критики на выставке МОСХа
(заодно с представителями «левого крыла» этой организации и скульптором Э.
Неизвестным).
Другая
группа объединяла художников и поэтов, собиравшихся на квартире в пригороде
Москвы Лианозово. Представители «неофициального
искусства» работали в Тарусе, городке, находящемся на расстоянии более 100 км
от столицы, где селились некоторые возвращавшиеся из ссылки представители
творческой интеллигенции. Жесткая критика за пресловутый «формализм» и
«безыдейность», развернувшаяся в печати после скандала на выставке в Манеже в
1962 г., загнала этих художников
в «подполье» — на квартиры (отсюда появился феномен «квартирных
выставок» и название «другого искусства» — андеграунд от англ. Underground — подземелье).
Хотя
аудиторию самиздата и «другого искусства» составлял в основном ограниченный
круг представителей творческих профессий (гуманитарной и научно-технической
интеллигенции, небольшой части студентов), влияние этих «ласточек оттепели» на
духовный климат советского общества нельзя недооценивать. Появилась и стала
крепнуть альтернатива официальному подцензурному искусству, утверждалось право
личности на свободный творческий поиск. Реакция властей в основном сводилась к
жесткой критике и к «отлучению» тех, кто попадал под прицел критики, от
аудитории читателей, зрителей и слушателей.
Но
из этого правила были и серьезные исключения: в 1964 г. состоялся судебный
процесс против поэта И. A. Бродского, обвиненного в «тунеядстве»,
в результате которого он был отправлен в ссылку.
Большинство
социально активных представителей творческой молодежи были далеки от открытой
оппозиции существующей власти. Широко распространенной оставалась убежденность
в том, что логика исторического развития Советского Союза требует безусловного
отказа от сталинских методов политического руководства и возврата к идеалам
революции, к последовательному воплощению в жизнь принципов социализма (хотя,
конечно, в среде сторонников таких взглядов не было единодушия, и многие
считали Сталина прямым политическим наследником Ленина). Разделявших такие настроения
представителей нового поколения принято называть шестидесятниками. Термин впервые появился
в заглавии опубликованной в журнале «Юность» в декабре 1960 г. статьи С.
Рассадина о молодых писателях, их героях и читателях. Шестидесятников
объединяло обостренное чувство ответственности за судьбу страны и убежденность
в возможности обновления советской политической системы. Эти настроения нашли
отражение в живописи так называемого сурового стиля — в произведениях молодых
художников о трудовых буднях современников, которые отличает сдержанная
цветовая гамма, крупные планы, монументальные образы (В. Е. Попков, Н. И.
Андронов, Т. Т. Салахов и др.), в театральных постановках молодых коллективов
«Современника» и «Таганки» и особенно в поэзии.
Вступавшее во взрослую жизнь
первое послевоенное поколение считало себя поколением первооткрывателей,
покорителей неведомых высот. Поэзия мажорного звучания и ярких метафор
оказалась «соавтором эпохи», а сами молодые поэты (Е. А. Евтушенко, А.
А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина) были ровесниками своих
первых читателей. Они энергично, напористо обращались к современникам и
современным темам. Стихи будто предназначались для чтения вслух. Их и читали
вслух — в студенческих аудиториях, в библиотеках, на стадионах. Вечера поэзии в
Политехническом музее в Москве собирали полные залы, а на поэтические чтения на
стадионе в Лужниках в 1962 г. пришло 14 тыс. человек.
Живейший интерес молодежной аудитории к поэтическому слову определил духовную
атмосферу рубежа 1960-х гг.
Наступил
период расцвета «поющейся поэзии» — авторского песенного творчества.
Доверительные интонации авторов-исполнителей отражали стремление нового
поколения к общению, открытости, искренности. Аудиторией Б. Ш. Окуджавы, Ю. И.
Визбора, Ю. Ч. Кима, А. А. Галича были молодые «физики» и «лирики», яростно
спорившие о волновавших всех проблемах научно-технического прогресса и
гуманистических ценностях. С точки зрения официальной культуры авторской песни
не существовало. Песенные вечера проходили, как правило, в квартирах, на
природе, в дружеских компаниях близких по духу людей. Такое общение стало
характерной приметой шестидесятых.
Свободное общение выплескивалось за пределы тесной городской квартиры.
Красноречивым символом эпохи стала дорога. Казалось, вся страна пришла в
движение. Ехали на целину, на стройки семилетки, в экспедиции и
геологоразведочные партии. Труд тех, кто открывает
неизведанное, покоряет высоты, — целинников, геологов, летчиков, космонавтов,
строителей — воспринимался как подвиг, которому есть место и в мирной жизни.
Ехали и просто путешествовать, отправлялись в дальние и ближние походы,
предпочитая труднодоступные места — тайгу, тундру или горы. Дорога воспринималась как пространство свободы духа, свободы общения,
свободы выбора, не
скованного, перефразируя популярную песню тех лет, житейскими заботами и
повседневной суетой.
Но в споре «физиков» и «лириков» победа все
же, как казалось, оставалась за теми, кто представлял научно-технический
прогресс. Годы «оттепели» отмечены прорывами отечественной науки и выдающимися
достижениями конструкторской мысли.
Не случайно одним из самых популярных литературных жанров в этот период стала научная фантастика. Профессия ученого
была овеяна романтикой героических свершений на благо страны и человечества.
Самоотверженное служение науке, талант и молодость отвечали духу времени, образ
которого запечатлен в фильме о молодых ученых-физиках «Девять дней одного года»
(реж.М. М. Ромм, 1961). Примером жизненного горения
стали герои Д. А. Гранина. Его роман «Иду на грозу»
(1962) о молодых физиках, занятых исследованиями атмосферного электричества,
был очень популярен. Была «реабилитирована» кибернетика. Советские
ученые (Л. Д. Ландау, П. А. Черенков, И. М. Франк и И.
Е. Тамм, Н. Г. Басов и A. M. Прохоров) получили три
Нобелевские премии по физике, что свидетельствовало о признании вклада
советской науки в мировую на самых передовых рубежах исследований.
Появились новые научные центры — новосибирский Академгородок, Дубна, где
работал Институт ядерных исследований, Протвино, Обнинск и Троицк (физика),
Зеленоград (вычислительная техника), Пущино и Оболенск
(биологические науки). В наукоградах жили и работали
тысячи молодых инженеров и конструкторов. Здесь кипела научная и общественная
жизнь. Проводились выставки, концерты авторской песни, ставились не выходившие
на широкую публику студийные спектакли.
Успехи отечественной науки и техники широко пропагандировались как
свидетельства преимущества советской общественной системы. Особенно популярной
была идея «атома на службе мира и прогресса» (в то время как образ Запада, особенно после
Карибского кризиса 1962 г. и начала войны во Вьетнаме в 1964 г., ассоциировался
в пропагандистских кампаниях в печати с агрессией и «загниванием»).
Однако прорывы на знаковых направлениях освоения космоса и атомной энергетики
сопровождались отставанием в ряде других ключевых сфер, определявших
научно-технический прогресс (например, в области вычислительной техники).
Всплески творческой свободы, определявшие духовную атмосферу эпохи, гасились
бесцеремонным вмешательством власти в творческий процесс.
Реальную опасность для перспектив «коммунистического строительства» власти
усматривали и в том, что, несмотря на провозглашенную цель «воспитания нового
человека», в СССР не удавалось искоренить религиозное самосознание. Годы
«оттепели» были ознаменованы новым оживлением антирелигиозной пропаганды и
грубым административным давлением на Русскую православную церковь. Закрывались храмы (их число сократилось к 1965 г. до 7,5 тыс., т.
е. вдвое по сравнению с предыдущим десятилетием) и монастыри, ликвидировались
приходы, на желавших получить религиозное образование молодых людей оказывался
грубый нажим, церкви запретили заниматься какой бы то ни было благотворительной
деятельностью, священники были обязаны вести учет крещения и венчания, данные
которого передавались в КГБ.
Чтобы открыто исповедовать религиозные взгляды, требовалось немало мужества.
Причем все это происходило в условиях, когда начала подниматься вторая после
войны волна интереса к религиозной жизни, к историческому духовному наследию,
которые становились для многих альтернативой официальной идеологии. Были
открыты неизвестные памятники иконописи, древнерусской скульптуры и фресковой
живописи, опубликованы научные труды с их описанием. В 1960 г., к 600-летию
Андрея Рублева, в Москве в Спасо-Андрониковом
монастыре открылся музей его имени, в экспозиции было большое собрание икон.
В 1966 г. возникло Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры.
Однако большинство высших партийных руководителей усматривали в возрождении
национального самосознания опасность для идейно-политического единства
общества.
|
Документы эпохи |
Признать, что присуждение Нобелевской премии роману Пастернака, в котором
клеветнически изображается Октябрьская социалистическая революция, советский
народ, совершивший эту революцию, и строительство социализма в СССР, является
враждебным по отношению к нашей стране актом и орудием международной реакции,
направленным на разжигание холодной войны.
2ИЗ
КОММУНАЛОК В ОТДЕЛЬНЫЕ КВАРТИРЫ:
ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ В ГОДЫ «ОТТЕПЕЛИ»
Новая программа КПСС (1961) ориентировала
на ускоренное развитие экономики, ставила задачу повышения благосостояния
советского народа.
Для решения этих задач необходимо было убедить людей в безграничных
возможностях советского человека — строителя коммунистического общества и найти
замену жестким административным методам тотального контроля сталинской эпохи.
Встал вопрос о том, как без серьезных экономических стимулов, к введению
которых руководство страны было не готово, разбудить инициативу и поддерживать
на высоком уровне заинтересованность в результатах труда. Одним из методов
стала организация социалистического соревнования между трудовыми коллективами
за повышение производительности труда. Стимулы соревнования были морального
характера: награждение победителей переходящими знаменами, вымпелами и
грамотами. В октябре 1958 г. по инициативе рабочих депо «Москва-Сортировочная»
(в этом коллективе в 1919 г. родились коммунистические субботники) было
организовано движение бригад коммунистического труда, соревновавшихся за высокие
производственные показатели.
В годы «оттепели» развернулась
широкомасштабная идеологическая кампания по пропаганде преимуществ советского
строя и превосходства советского образа жизни. Однако мер морального
стимулирования для поддержания высокой производительности труда было явно
недостаточно. Развитие социальной сферы катастрофически отставало от
потребностей людей. СССР вырвался вперед в освоении космоса, но оставался
далеко позади Запада по уровню и качеству жизни. Этот разрыв необходимо было
срочно ликвидировать или по крайней мере поддержать в
обществе уверенность в том, что оно идет по этому пути и скоро догонит Запад по
основным социальным показателям.
Самой настоятельной потребностью являлось решение жилищной проблемы. Жилья
катастрофически не хватало, в городах многие семьи десятилетиями жили в
коммуналках, причем часто независимо от числа членов семьи — в одной комнате. В
стихотворении B. C. Высоцкого «Баллада о детстве» хорошо описана царившая там
атмосфера:
|
Все жили вровень, скромно так — |
Продолжался
приток людей из деревни в город, особенно после выдачи паспортов колхозникам
(1958). В 1962 г. численность городского населения (111,2 млн человек) впервые в истории страны превысила
численность сельского (108,6 млн). Быстро росли
большие города (с населением свыше 100 тыс. человек), в 1959 г. таких в СССР было 89 (накануне войны — 47), поднимались
города-новостройки, создаваемые вокруг базовых предприятий промышленности, и наукограды.
После XX съезда КПСС Хрущев начал настоящую «жилищную
революцию». За период 1956—1964 гг. городской жилищный фонд увеличился на 80%,
в результате новоселье справили около 54 млн
человек (1/4 населения СССР). Массовое строительство жилья велось за счет
использования стандартных проектов и дешевого строительного материала — «без
архитектурных излишеств». Бесплатные квартиры получали от государства в порядке
«живой» очереди, а в списки «очередников» заносились семьи, в которых на одного
человека приходилось менее 4,5 м2 жилой
площади. Повсюду возводились микрорайоны «хрущевок»,
построенные по образцу «первой ласточки» типового жилищного строительства —
московских Черемушек.
Это жилье было тесным, комнаты — обычно смежными, ванная и туалет —
совмещенными, средний размер кухни составлял 5—6 м2.
Для того чтобы обставить такие малогабаритные квартиры, требовались новые
дизайнерские решения. Появились первые отечественные образцы встроенной мебели
массового производства, кровати стали вытесняться складными диванами, буфеты —
сервантами, шкафы — стенками. Функциональность и аскетичность
обстановки соответствовали «молодому» духу времени. Непременные атрибуты
модного интерьера 1960-х гг. — журнальный столик на тонких ножках, подвесные
книжные полки и пластмассовая люстра-тарелка под потолок высотой 2,5 м,
телевизор и магнитофон или проигрыватель для пластинок и, конечно, гитара.
Украшение нового жилья тоже сводилось к минимуму: привычными стали эстампы на
стенах (раньше это были репродукции картин из «Огонька»), фотография
американского писателя Э. Хемингуэя. Его книги и особенно овеянный
романтическим флером образ жизни, с которым сливалась жизнь его мужественных и
независимых героев, настоящих мужчин, пренебрегающих бытовыми условностями,
представлялись созвучными эпохе. Внешний облик «Хема»
и стиль поведения его героев нередко пытались копировать.
Хотя типовое жилье 1960-х гг. быстро морально устаревало и переставало удовлетворять
потребности растущих семей, а качество строительства зачастую было низким,
социальное значение самого факта массового переезда в отдельные квартиры
невозможно переоценить. Острота жилищной проблемы в некоторой степени снижалась
и за счет возобновившегося кооперативного строительства, прекращенного в 1937
г. Жилищные кооперативы привлекали личные сбережения людей, получавших квартиры с возможностью оплаты в
рассрочку в течение 15 лет. Такое жилье обычно имело несколько улучшенную по
сравнению с «хрущевками» планировку.
Политика государства в жилищной сфере не ограничивалась возведением дешевых
домов-пятиэтажек. Развернулось строительство «объектов соцкультбыта» — школ,
детских садов, поликлиник, центров бытовых услуг. Но в условиях быстрого
роста городского населения и хронического недофинансирования этой сферы на
протяжении десятилетий таких учреждений катастрофически не хватало. В школах
скорее правилом, чем исключением оставались занятия в две смены. Тем более не
удовлетворяло молодежь медленное развитие сферы свободного, не организованного
досуга. Даже в столицах, не говоря о малых и средних городах, почти не было
недорогих кафе, где можно было «просто посидеть». В 1960-е гг. появляются
заведения такого рода с легкомысленными названиями «Минутка», «Улыбка»,
«Ветерок», многочисленные пельменные и чебуречные с аскетичным
интерьером и таким же меню.
Правда, качество обслуживания и ассортимент в общепите оставляли желать
лучшего. Самым же доступным местом проведения свободного времени оставалось кино,
в театр на популярные спектакли невозможно было попасть, люди записывались в
очередь и часами стояли за билетами.
Массовой формой досуга
оставался спорт. Особенно популярными были зимние виды спорта: они
ассоциировались с бодростью духа, с настроем на преодоление трудностей. В
городах целые группы увлеченно занимались «моржеванием»
— купанием в ледяной воде. Поездки за город на лыжные прогулки или походы на
каток были и молодежным, и семейным видом отдыха.
Большой интерес к этим видам спорта поддерживали и выдающиеся достижения
советских спортсменов — победителей зимних Олимпийских игр 1956, 1960 и 1964
гг. — конькобежцев Л. Скобликовой и Е. Гришина, «короля лыжни» В. Кузина. Спорт
рассматривался как органическая часть программы формирования «гармонично развитой
личности» строителя коммунизма. Но спортивных сооружений катастрофически не
хватало. В целях массового оздоровления населения широко пропагандировались
доступные всем утренняя зарядка (с нее начинался день в радиоэфире)
и производственная гимнастика — оздоровительный комплекс упражнений, которые
предлагалось делать в течение рабочего дня во время специальных перерывов.
Особые комплексы были разработаны для школьников, оздоровительной гимнастикой
занимались в домах отдыха и санаториях.
Через страны социалистического лагеря и международные фестивали и выставки,
организованные в Москве, в Советский Союз проникали новые веяния моды и бытовой
культуры. Во второй половине 1950-х гг. на улицах городов появляются «стиляги»
— молодые люди, нарочито пытавшиеся подражать в одежде и поведении западной
моде, представления о которой были в основном почерпнуты из новых зарубежных
фильмов. Это была доступная форма протеста против всеобщей «одинаковости».
Образ «стиляги» ассоциировался с преклонением перед всем иностранным и особенно
перед популярным в США джазом. «Стиляги» стали мишенью едких насмешек в
сатирических публикациях, но уже к концу десятилетия эти нападки стали стихать.
Некоторая демократизация
повседневной жизни постепенно меняла внешний облик советских людей, интерес к
моде перестал считаться «недостойным советского человека» и предосудительным.
Промышленность работала по утвержденным стандартам и не могла удовлетворить
спрос на модные вещи, хотя был налажен выпуск тканей. Одежду шили в ателье,
дома по выкройкам или, если повезет, покупали в комиссионном магазине, куда
вещи попадали от немногочисленных, побывавших за границей сограждан. В моду
стала входить косметика. Иной становится цветовая гамма повседневной городской
жизни, появляются яркие вывески, цветистые ткани. Радикальные перемены в облике
и быте горожан стали особенно заметными тогда, когда был налажен массовый
выпуск изделий из синтетических материалов.
Химизация народного хозяйства под лозунгом «Химию — в жизнь!» была
провозглашена приоритетом экономического развития. Началось повальное увлечение
химией, которая, как казалось, способна реализовать созидательные возможности
человека эпохи научно-технического прогресса. Предполагалось, что даже жилище
будущего будет строиться из легких синтетических материалов, что такие
материалы быстро и навсегда вытеснят естественные. Предметы из пластмассы стали
неотъемлемой частью быта: яркие пластмассовые игрушки, посуда, одежда из
капрона и нейлона. К концу 1950-х гг. советские фабрики начали массовое производство
капроновых чулок и носков из синтетических материалов, нейлоновых рубашек. Эти вещи наконец стали доступны рядовому покупателю. Легкие шубы
из синтетического меха начали вытеснять привычные тяжелые зимние пальто из
темной ткани. Особенно вожделенным предметом гардероба оказались плащи из
импортной ткани «болонья».
Постепенно росли денежные
доходы людей. Был введен новый пенсионный закон, по которому право
выходить на пенсию мужчины получили с 60 лет, а женщины с 55. Пенсии были
увеличены в 2 раза и зависели от стажа и возраста. Особая система пенсий
сохранилась для научных работников, для военных и сотрудников государственной
безопасности. Были увеличены зарплаты низкооплачиваемым рабочим в
промышленности, минимальная зарплата выросла с 40—45 рублей в 1957 г. до 60
рублей в середине 1960-х гг. при стабильном уровне государственных цен на
основные товары и услуги. С 1964 г. впервые ввели пенсии колхозникам, правда,
лишь в том случае, если они продолжали жить в колхозах. Размер пенсии был
установлен на уровне 12—15 рублей, предполагалось, что остальные средства можно
получать от подсобного хозяйства. Кроме того, возраст выхода на пенсию в
колхозе был на 5 лет выше, чем в городе. В то же время в рамках кампании борьбы
с «пережитками прошлого» было развернуто очередное наступление на личные
подсобные хозяйства колхозников. Эти меры были отменены вскоре после смещения
Хрущева, поскольку они грозили усугублением и без того серьезного разрыва между
уровнем жизни в городе и деревне.
Значительная часть доходов городского населения перераспределялась государством
через систему неденежных выплат, в которую попадало
не только бесплатное жилье и набор социальных услуг, но и бесплатное
санаторно-курортное лечение, отдых для детей в пионерских лагерях,
туристические путевки по стране. Лучшие объекты социальной сферы находились в
ведении крупных заводов и фабрик, которые вкладывали значительные средства в
развитие собственной сети социальных учреждений. При таких предприятиях, как
московский завод им. Лихачева (ЗИЛ) или завод «Динамо», работала разветвленная
сеть социальных учреждений от столовых, пионерских лагерей и детских садов до
стадионов, клубов и санаториев, и работники предприятий пользовались ими
бесплатно или за символическую плату.
Поскольку в 1956 г. был наконец отменен закон 1940 г.,
прикреплявший рабочих к производству, развитие социальной сферы предприятий
становилось важным стимулом привлечения в промышленность квалифицированных
кадров. Такое перераспределение создавало механизмы поддержания доходов большей
части городского населения на относительно равном уровне, несмотря на
значительную разницу в оплате труда специалистов и работников низкой
квалификации. За исключением отдельных небольших групп (высшего звена
партийных, государственных и хозяйственных руководителей, высокооплачиваемых
творческих работников) люди жили в основном одинаково.
В 1957 г. государство
отказалось выпускать облигации госзаймов (за исключением внутреннего
займа, облигации которого свободно покупались и продавались), а в следующем году
было принято решение заморозить на 20 лет выплату по государственным займам,
которая стала тяжким бременем для бюджета. Замораживание выплат по займам было
встречено в обществе со смешанным чувством. С одной стороны, у миллионов людей
за годы советской власти скопилось большое количество облигаций, а выигрыши по
займам стали дополнительной статьей дохода. С другой стороны, прекращение
подписки на заем означало ежегодную постоянную экономию. Погашение по займам
возобновилось только в 1975 г. Рост инфляции привел в 1961 г. к денежной
реформе. Была проведена деноминация, т. е. обмен старых банкнот образца 1947 г.
на новые при соотношении 10 : 1 и пропорциональном
изменении цен и заработной платы. Были выпущены новые, остававшиеся в обращении
до конца советской эпохи монеты, в том числе двушка
(две копейки, с помощью которых можно было звонить из городского
телефона-автомата) и пятачок (цена проезда в московском метро). Однако цены в
результате деноминации и «округления» несколько повысились.
Повышение уровня жизни по сравнению с послевоенным десятилетием сопровождалось,
однако, серьезными провалами в экономической политике. Рост покупательной
способности населения не обеспечивался в достаточном количестве
потребительскими товарами, в обиход вошло понятие «достать», вытеснявшее
понятие «купить». Многие изделия отечественного производства были морально
устаревшими и откровенно низкого качества, а выбор отсутствовал. Чтобы
организовать «прорыв» в экономике и получить быстрый результат, власти пытались
изыскать простые, одномерные решения. Попытки претворить в жизнь такие меры
подкреплялись броскими лозунгами и масштабными пропагандистскими кампаниями.
Таким авантюрным начинанием была, например, знаменитая «кукурузная кампания».
«Держись, корова из штата Айова!» — под таким призывом ставилась задача в
короткие сроки обогнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу
населения. Но это так и оказалось пустым лозунгом, не имевшим реальной
экономической основы. Эти и другие экономически необоснованные проекты (после
смещения Хрущева их назвали «проявлениями субъективизма и волюнтаризма») вели к
дискредитации шумно пропагандируемых идей. Разрыв между
лозунгами и реальной жизнью замечательно показан в вышедших на экран в середине
1960-х гг. комедиях «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (реж. Э. Г. Климов) и «Операция «Ы» и другие
приключения Шурика» (реж. Л. И.
Гайдай).
Новые потребности производства и необходимость внедрения современных технологий
превращали решение задачи подготовки высококвалифицированных кадров для
промышленности в приоритетную. По данным переписи
населения 1959 г., высшее, среднее и неполное среднее образование имело 43%
населения. Высшее образование рассматривалось как залог повышения жизненного
уровня и профессиональной самореализации, его стремилось получить все большее
число людей. Привлекательность рабочих профессий стала падать, выпускники школ
неохотно шли на производство. Система школьного обучения была ориентирована на
получение фундаментальных, а не прикладных знаний и также ставила своей целью
подготовку к поступлению в высшее учебное заведение.
Но вузы не могли принять всех желающих. Преимущество при поступлении в них
получали те, кто имел стаж работы, хорошую партийно-производственную
характеристику и (для юношей) отслужил в армии. В бурно развивавшейся системе
вечернего и заочного обучения, дававшей возможность совмещать работу с учебой,
занималось более 60% студентов. Приоритет отдавался подготовке по
инженерно-техническим специальностям. Популярными массовыми профессиями
являлись профессии инженера, учителя и врача. Руководство стремилось сделать
рабочие специальности более привлекательными для молодых людей, окончивших
школу, поднять их престиж, в том числе за счет увеличения оплаты труда. Для
того чтобы приблизить школу к производству, была начата реформа системы
среднего образования. В декабре 1958 г. вместо полного 10-летнего и всеобщего
обязательного 7-летнего образования было введено всеобщее обязательное
8-летнее. Для получения полного среднего образования можно было либо закончить
профтехучилище (ПТУ) или техникум и получить рабочую специальность, либо
учиться в вечерней (заочной) школе рабочей молодежи, совмещая работу и учебу.
Однако качество обучения в этих учебных заведениях было, как правило, ниже, чем
в средней школе. В обычных школах вводились 9—11 классы с усиленной
производственной практикой.
Все эти меры оказались
малоэффективными. Слабая материально-техническая обеспеченность таких инициатив
и случайный набор предлагаемых в школе профессий не позволяли получить
необходимой современному производству подготовки. После смещения Н. С. Хрущева
в 1964 г. страна вернулась к 10-летнему образованию.
НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ
В
период «оттепели» заговорили о качестве советского образования. В декабре 1958
г. последовала реформа образования, по которой было введено обязательное
8-летнее образование и создание сети профессионально-технических училищ со
сроком обучения от одного до трех лет. . В основе реформы лежали два
мероприятия. Н.С.Хрущёв ликвидировал систему "трудовых резервов", то
есть сеть военизированных училищ, существовавших за государственный счёт. Они
были созданы перед войной для подготовки квалифицированных рабочих. Их заменили
обычными профессиональными училищами, в которые можно было поступать после седьмого
класса. Средняя школа получила "политехнический" профиль,
предполагавший сочетание образования с трудовой деятельностью, с тем чтобы учащийся получил представление об одной или
нескольких профессиях.
Были
проведены серьезные реформы, в частности, с 1956 г. отменялась плата за
обучение, взимавшаяся до этого в старших классах средних школ и вузах. В стране
была полностью ликвидирована неграмотность. В 1958 г. был принят закон «Об
укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования
в СССР». Этот закон положил начало школьной реформе, которая предусматривала
введение обязательного 8-летнего образования. «Связь школы с жизнью»
заключалась в том, что все желавшие получить полное среднее образование (11
классов) и в дальнейшем поступить в вуз, должны были в течение последних трех
лет учебы работать на промышленных предприятиях или в сельском хозяйстве.
Вместе с аттестатом зрелости выпускники школ получали свидетельство о рабочей
специальности. Для поступления в высшее учебное заведение также требовался стаж
работы на производстве не менее двух лет. Впоследствии эта система себя не
оправдала и была отменена, т. к. занятость на предприятиях снижала качество
получаемых знаний.
В целом можно сказать, что система
советского образования развивалась достаточно динамично и от количественных
изменений мы перешли к качественным преобразованиям в этой сфере.
Однако
недостаток средств не позволил оборудовать школы современным оборудованием, а
предприятия не могли полноценно нести педагогическую нагрузку.
В
период «оттепели» быстро стала расти сеть научно-исследовательских институтов,
открывались крупные лаборатории, обсерватории. Особое внимание в этот период
также уделяется физике. Работы советских ученых получили всемирную известность.
Нобелевскими лауреатами стали П.А. Черенков, И.Е. Тамм, И.М. Франк, Л.Д.
Ландау, Н.Г. Басов и А.М. Прохоров. В СССР была пущена первая в мире атомная
электростанция (1954 г.), построен самый мощный в мире ускоритель протонов –
синхрофазотрон (1957 г.), спущен первый в мире атомоход (1957 г.).
Значительные
открытия сделаны в области вычислительной техники и кибернетики,
радиоэлектроники, математики, химии. Наряду с этими науками развивается
биология, важные открытия сделаны в медицине. Но личная поддержка Н.С. Хрущевым
академика Т.Д. Лысенко продолжает жестко сдерживать развитие в СССР
молекулярной биологии, генетики и генной инженерии.
Эпоха
«оттепели» вошла в историю мирового технического прогресса как эра покорения
космоса. В 1961 г. СССР впервые в истории человечества осуществил космический
полет с человеком на борту. Значительные успехи достигнуты в области
авиастроения. Развитие космической и авиационной техники стало основой для
расширения исследований астрономов и астрофизиков.
Меньше
повезло общественным наукам, им категорически было запрещено выходить за рамки
марксизма-ленинизма и принципа партийности. Однако с середины 1950-х до начала
1960-х гг. было опубликовано большое количество документальных сборников и
мемуарной литературы, раскрывающих проблемы истории советского общества, ранее
закрытых для исследования.
В период «оттепели» отечественная наука
достигла огромных успехов. Продолжают развиваться те области научного знания,
которые и в послевоенное время хорошо финансировались государством, а также
получают свое развитие те сферы, которые по тем или иным причинам были
запрещены в период правления И. Сталина. «Железный занавес» приоткрылся,
научный мир получил возможность более тесного взаимодействия с коллегами из
других стран.
К
середине 1960-х гг. государственная власть в СССР так и не стала законченной
саморазвивающейся системой. Процесс ее формирования все время продолжался и шел
непросто, часто противоречиво. Связано это было в первую очередь с
нерешенностью вопроса иерархии структур, составляющих эту власть, отсутствием
целенаправленного отбора наиболее талантливых и энергичных.
Важнейшей нерешенной проблемой
стала «социальная мобильность» — ротация (сменяемость) руководящих кадров.
Выработанный к 1960-м гг. механизм ротации был предельно примитивен: чиновники
оставляли свои посты либо в связи с уходом на пенсию, либо идя на повышение,
либо перемещаясь на другие посты в форме своеобразного наказания за прежнюю
неудовлетворительную работу. Попытки создать четкие критерии отбора,
систематизировать ротацию были кратковременными и практических результатов не
дали. Главным показателем бюрократической эффективности оставалась
безукоризненная чиновничья преданность.
Отсутствие отлаженной системы организации власти неизбежно порождало, с одной
стороны, волюнтаризм лидеров государства, а с другой — постоянную угрозу
заговоров и даже переворотов. Удержание власти порой превращалось в главную
задачу правителя, и десятилетнее правление Н. С. Хрущева ярко
продемонстрировало, что платой за решение этой задачи нередко невольно
становятся интересы страны и народа (а учитывая мировое значение СССР, и всей
международной стабильности).
Например, одно из центральных преобразований Хрущева — децентрализация системы
управления — было мотивировано не только задачей усовершенствования
хозяйственного механизма, но и необходимостью ослабления политических позиций
Совета министров СССР — главного конкурента (часто дублера) партийного
аппарата. Экономический эффект создания совнархозов был весьма сомнителен, зато
возросло влияние партийных чиновников на местах, которых Хрущев считал своей
главной опорой.
Малозаметным тогда, но чрезвычайно важным для последующей судьбы Советского
государства результатом политики децентрализации стало и то, что в отдельных
регионах (прежде всего в национальных республиках) начала
быстро расти новая властная сила — местная партийно-хозяйственная элита,
которую Москва не трогала в обмен на лояльность.
Во многом личными мотивами Хрущева была продиктована и борьба с наследием
культа личности Сталина. В ходе этой борьбы подвергались дискредитации главные
соратники прежнего вождя, которые являлись политическими соперниками вождя
нынешнего (В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Л. М. Каганович, К. Е. Ворошилов, Н.
А. Булганин и др.). При этом «линия XX съезда КПСС» подразумевала
демократизацию всей жизни советского общества, сбалансированное развитие
экономики, социальной сферы, отход от конфронтации с Западом, налаживание
мирного сосуществования и т. д. И действительно, положительных изменений
произошло немало, хотя многие из них носили отпечаток некоего хрущевского
«сумасбродства», импровизации, веры в простые решения.
Заслугой Н. С. Хрущева было то, что он после периода изоляции приоткрыл «окно»
на Запад, в мир западных идей, эмоций, мировосприятия. Широко переводилась
западная, в том числе современная, литература, туристические поездки в западные
страны смогли совершить если не миллионы, то сотни тысяч жителей СССР. С
трибуны XX съезда Хрущев призвал КПСС «внимательно изучать западную
экономику... изучать то лучшее, что наука и технология капиталистических стран
может предложить, с тем чтобы использовать достижения
мирового технологического прогресса». Хрущев повторял высказанную Лениным в
1902 г. мысль: то, что в политически свободной стране делается автоматически, в
России должно быть сделано посредством организации и сознательных усилий. После
1956 г. власть огромной карательной машины государства была ослаблена, хотя
насилие продолжало оставаться одним из орудий развития. «Научные методы» не
действовали без этого рычага государства при всем «цветении» таких новых наук,
как «научный коммунизм», и придании ЦК КПСС функций
аналитически-организационного штаба страны.
При этом сохранение высоких
темпов экономического роста, упор на тяжелую промышленность продолжали
требовать от населения немалых жертв. Рост цен на продовольствие,
появление товарного дефицита, увольнение сотен тысяч военнослужащих из армии,
кровавые события в Новочеркасске в июне 1962 г., осложнение отношений с западными
странами в связи с Карибским кризисом, разрыв с недавними друзьями — Китаем и
Албанией — вот далеко не полный перечень трудностей и даже провалов «линии XX
съезда». К этому следует добавить, что на фоне борьбы с проявлениями
сталинского культа личности отчетливо складывались признаки нового (правда,
скорее комичного), хрущевского культа.
В результате поводов для недовольства Хрущевым было предостаточно как у
сторонников «сталинского курса», так и у приверженцев реформ, намеченных на XX
съезде КПСС. Общим убеждением и тех и других была необходимость смещения волюнтариста
Хрущева — пока массовое недовольство снизу не приняло еще более серьезные
формы, чем в Новочеркасске. Уже во второй половине 1963 г. в кулуарах ЦК партии
стали рассуждать о нелепости и даже вредности очередной реформы — разделении
партийных органов на промышленные и
сельскохозяйственные.
Летом 1964 г. Хрущев затеял перевод ряда сельскохозяйственных научных
учреждений из Москвы в провинцию, новое сокращение армии, введение восьмилетних
народно-хозяйственных планов и т. п. При очень сомнительной полезности этих мер
их административные, хозяйственные и общественные издержки были очевидны. Новый
зигзаг хрущевского волюнтаризма вызвал рост рядов недовольных. Все это ускорило
подготовку организации настоящего заговора, тем более что в течение второй
половины лета Хрущев неоднократно отлучался из Москвы на довольно длительное
время.
Инициатива смещения Н. С. Хрущева исходила от председателя комитета
партийно-государственного контроля А. Н. Шелепина.
Активную поддержку ему оказали заместитель председателя Совета министров СССР
Д. С. Полянский, председатель КГБ СССР В. Е. Семичастный,
а также секретари ЦК Н. В. Подгорный и Л. И. Брежнев. К октябрю 1964 г. о
планах заговорщиков так или иначе знали почти все
члены ЦК, в том числе, вероятно, и ближайшие друзья Хрущева (такие, как А. И.
Микоян, возглавлявший с июля 1964 г. Верховный Совет СССР). Характерно, что
даже те, кто высказывал сомнения в целесообразности или в успехе замысла, не
противодействовали ему. Примечательно и то, что сам Хрущев, к которому
поступали сигналы о грозящей опасности, проявлял необъяснимую самоуверенность и
безмятежность.
После отъезда Хрущева в отпуск
в Пицунду в октябре 1964 г. под предлогом обсуждения вопроса о восьмилетке был
созван пленум ЦК. 13 октября 1964 г. группа инициаторов заговора пригласила
Хрущева срочно прибыть на пленум в Москву. Уже в аэропорту до Хрущева стал
доходить смысл происходящего: его встречал только председатель КГБ Семичастный в сопровождении второстепенных лиц. Хрущева
отвезли прямо на заседание Президиума ЦК, где после недолгих формальных
вступительных реплик собравшиеся обрушили на него лавину накопившихся
претензий. Попытки погасить накал критики делал лишь Микоян, но напор и
единодушие остальных выступавших привели к тому, что Хрущев не стал спорить с
решением Президиума ЦК и сам предложил подписать заявление об отставке. Пленум
ЦК заслушал доклад М. А. Суслова и, не открывая прений, снял Н. С. Хрущева со
всех постов «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья».
Споры об «оттепели»
и роли Н. С. Хрущева в истории
Споры
об историческом значении периода «оттепели» в истории нашей страны не утихают и
сегодня. Трудно найти более наглядное воплощение противоречивой оценки
политической роли Никиты Сергеевича Хрущева, чем знаменитый памятник,
установленный на его могиле на Новодевичьем кладбище, работы Э. Неизвестного —
того самого скульптора, которого Хрущев громил на известной выставке в Манеже:
бронзовая голова на фоне белого и черного мрамора.
На долю Хрущева выпала тяжелая миссия оглашения информации о цене великих
достижений Советского Союза, о масштабах политических репрессий, освобождения
многих заключенных из лагерей и посмертная реабилитация погибших. В заслугу
Хрущеву можно поставить также возвращение и реабилитацию сосланных во время
Великой Отечественной войны народов Северного Кавказа. При Хрущеве были
отменены многие жесткие по отношению к рабочим законы, колхозники получили
паспорта, было облегчено налогообложение и улучшена система социального
обеспечения, развернуто широкое жилищное строительство в больших городах,
отменены обязательные займы с населения.
В соответствии с классическими представлениями оппозиция сталинскому режиму
должна была родиться в недрах населения. Однако случилось иначе: импульсы
реформ, менявших сталинскую систему, пришли сверху — от одного из «продуктов»
этой системы, как называл себя Хрущев. То обстоятельство, что главным объектом
сталинских чисток были руководящие партийные работники, объясняет тот факт, что
именно они прежде всего восприняли смерть Сталина как
облегчение.
|
Как
это было |
Писатель
К. С. Симонов так описывал свое впечатление о чувствах ближайших сталинских
соратников в связи с болезнью Сталина:«У меня было
ощущение, что появившиеся оттуда, из задней комнаты, в президиуме люди, старые
члены Политбюро, вышли с каким-то затаенным, не выраженным внешне, но
чувствовавшимся в них ощущением облегчения. Это как-то прорывалось в их
лицах... Что-то в их голосах, в их поведении не соответствовало преамбулам,
предшествовавшим тексту их выступлений, и таким же скорбным концовкам их
выступлений, связанных с болезнью Сталина. Было такое ощущение, что вот там, в
президиуме, люди освободились от чего-то давившего на
них, связывавшего их. Они были какие-то распеленатые, что ли».
Причины
послесталинского бунта его выдвиженцев заключались в
том, что последние устали от бесконечного перенапряжения, всеобъемлющей
милитаризации и страха, когда от репрессий не был защищен никто. Н. С. Хрущев
вспоминал: «Это могло случиться с любым из нас». Стремление к стабилизации
положения и безопасности стало доминирующим импульсом в сложном комплексе
причин, побудивших Хрущева осуществить либерализацию режима.
Буквально через несколько дней после похорон Сталина Хрущев обрушился с бранью
на Симонова в связи с публикацией статьи последнего в «Литературной газете» от
19 марта 1953 г., в которой писатель провозгласил главной задачей литературы
отразить роль Сталина в истории страны. Хрущев потребовал смещения Симонова с
поста главного редактора «Литературной газеты».
Критики Хрущева не раз отмечали: его усилия по либерализации режима носили
поверхностный и непоследовательный характер, что дало основание У. Черчиллю
сравнить политику Хрущева с попыткой «перепрыгнуть пропасть в два прыжка». В
частности, непоследовательность в осуществлении либерализации выразилась в том,
что, несмотря на разоблачения политических репрессий 1930—1950-х гг., при
Хрущеве за политические преступления, т. е. за выражение несогласия с его
политикой, пострадали многие сотни людей, а чистки органов госбезопасности затронули прежде всего нижние этажи этой системы; высшие
посты в ее рамках заняли те, кто ранее был близок к Берии: генералы С. Н.
Круглов и И. А. Серов стали при Хрущеве министрами
внутренних дел и госбезопасности. Во многом это обусловлено тем, что у самого
реформатора, по его собственному признанию, были «руки по локоть в крови».
|
Как
это было |
Выступая
14 августа 1937 г. на пленуме МГК ВКП(б), Хрущев прямо
призвал к расправе с «врагами народа»: «Нужно уничтожать этих негодяев! Уничтожая одного, двух, десяток, мы делаем дело
миллионов. Поэтому нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы
врага на благо народа».
Активное
участие Хрущева в проведении репрессий подтверждают воспоминания Л. М.
Кагановича и В. М. Молотова. А. А. Громыко свидетельствовал, что Хрущев боялся
разоблачения своей роли во время репрессий. В период репрессий 1930—1940-х гг.
Хрущев был не пассивным наблюдателем, а их активным участником — и в бытность
первым секретарем МК и МГК в 1935—1938 гг., и в
качестве руководителя Украины в 1938—1939 гг. он принимал непосредственное
участие в репрессиях. «Нет никаких сомнений в том, что он был молотом, а не
наковальней», — отмечал Ф. М. Бурлацкий в своей книге о Хрущеве.
Оппоненты Хрущева не раз и при его жизни, и впоследствии ставили в вину Хрущеву
тот факт, что его антисталинские выступления были
продиктованы не в последнюю очередь мотивами борьбы за власть. На пути к высшей
власти Хрущеву пришлось одолеть таких искушенных в политических интригах людей,
какими были его многоопытные соратники и коллеги, — Берия, Маленков, Булганин;
в процессе последовательной смены трех триумвиратов он сумел переиграть их. И в
этой борьбе козырь «десталинизации» был не из последних.
Сложность положения Хрущева определялась тем, что он был всецело обязан своей
политической карьерой Сталину. Этому помог случай — в начале
1930-х гг. он учился в Промышленной академии вместе с женой Сталина Надеждой
Аллилуевой и поднялся на высоту государственной власти во многом благодаря ее
рекомендациям. При поддержке Сталина Хрущев вошел в высший эшелон советского
руководства в качестве секретаря Московского горкома и обкома партии, а
впоследствии в качестве первого лица одной из крупнейших советских республик —
Украины.
Будучи настоящим сыном своего времени и будучи уверен в своем праве на власть
(«Я — главный коммунист мира», — заявлял он), Хрущев боролся с наследием
Сталина вполне сталинскими методами: он, подобно Сталину, исходил из
представления об абсолютном характере власти.
|
Как
это было |
Ф.
М. Бурлацкий в книге «Никита Хрущев и его советники — красные, черные, белые»
отмечал: «Хрущев, как и Сталин, был убежден, что именно
государство, централизм, спущенный сверху план, приказ, указание — это и
есть... главный стимул развития страны. Он был «государственником» не в
меньшей степени, чем Сталин, и несравненно в большей, чем Маркс и Ленин... Три
съезда, проведенные при руководящем участии Хрущева, мало отличались от
сталинских с точки зрения методов и моделей... И хотя формально решения
принимались коллегиально, фактически, особенно в последние годы хрущевского
правления, он не терпел возражений, и важнейшие решения принимались им
единолично... В голове Хрущева и всего прежнего поколения руководителей сидела
традиционная модель патриархального крестьянского двора... Конечно, Хрущев
советовался со своим ближайшим окружением. Но так, как советуется генерал с
офицерами среднего ранга».
Политическому
успеху Хрущева во многом способствовал и его характер. Писатель Александр
Фадеев после встречи с Хрущевым в 1946 г. сделал такую запись в своем дневнике:
«Его обаяние в цельности народного характера. Ум его тоже народный — широкий,
практичный и полный юмора... И хотя он русский, трудно было бы найти другого
такого руководителя для Украины».
Чем Хрущев безусловно отличался от своих предшественников
на русском троне, так это стилем общения с народом. «Над Хрущевым смеялись, —
вспоминал житель Калуги С. Потапов, — его ругали. Но в глазах подавляющего
большинства простых людей он не был посмешищем. И они не испытывали к нему
неприязни, а тем более ненависти. И самое главное — его не боялись, и он не
боялся... В нем видели своего народного руководителя. Хотя и с причудами, но
своего. Недаром кое-где Хрущева называли «народным царем». Таково было
впечатление рядовых граждан о Хрущеве.
Если в восприятии простых граждан Сталин был подобием божества, редко являвшего
себя управляемому народу, то в лице Хрущева ему на смену пришел совсем иной
стиль — доступный для простого человека руководитель.
|
Как
это было |
А.
С. Черняев (работник ЦК КПСС, в 1980-е гг. — помощник М. С. Горбачева)
вспоминал, как впервые увидел Хрущева на общедоступном пляже: «На голове у него
была какая-то нелепая тряпочка, на поясе — здоровенный
спасательный круг... Меня поразило, что этот человек («вождь») совсем не
стесняется своего вида. Толстый, дряблый, а главное —
почти совсем голый, в облипающих белых хлопчатых трусах. Ему и в голову... не
приходило, что он может выглядеть нелепо, смешно, как минимум — несолидно».
Однако
внешняя простота и «народность» Хрущева не отменяли того, что он был прежде всего закаленный в битвах политический боец.
|
Как
это было |
Часто
видевший в конце 1950-х гг. Хрущева Ф. М. Бурлацкий
писал: «В ту пору Хрущеву минуло лет шестьдесят, но выглядел он очень крепким. Подвижным и до озорства веселым... И только глазки,
маленькие карие глазки, то насыщенные юмором, то гневные. Излучавшие то
доброту, то властность, только, повторяю, эти глазки выдавали в нем человека
сугубо политического, прошедшего огонь, воду и медные трубы и способного к
самым крутым поворотам, будь то в беседе, в официальном выступлении или в
государственных решениях... Он был добрым человеком в обычных отношениях с
людьми. Но в политике он не признавал доброты».
Нередко
импульсивность, вспыльчивость, эмоциональность Хрущева играли и отрицательную
роль в его политике. Личная непредсказуемость и взрывной темперамент Хрущева
повлияли на многие события в конце 1950-х — 1960-х гг. Увлекшись до
самозабвенности какой-либо идеей (вроде активного внедрения посевов кукурузы),
он был готов продавливать ее, не считаясь ни с какими препятствиями и здравым
смыслом. Посол США в Москве Ч. Болен, много раз
встречавшийся с Хрущевым, вспоминал: «Никита Сергеевич Хрущев... был порывистым
человеком, что сочеталось в нем с неистовой энергией, и это делало его
привлекательным, но часто вело к печальным последствиям...»
В целом если говорить об объективных результатах политики Хрущева, то он
снискал массовую поддержку населения, освободив тысячи заключенных, начав
массовое строительство жилья, благодаря которому миллионы семей перебрались из
коммуналок в отдельные квартиры, положив начало строительству главной
московской магистрали — Нового Арбата (тогда проспект Калинина), а также
стадиона в Лужниках, Дворца съездов. Почему же в таком случае его
осуществленная путем дворцового переворота отставка не произвела никакого
впечатления на граждан СССР? Вопреки опасениям КГБ решение октябрьского пленума
ЦК КПСС 1964 г. было повсеместно встречено с одобрением и даже радостью.
Зять Хрущева журналист Алексей Аджубей впоследствии
вспоминал: «Звездный полет Юрия Гагарина как бы переломил «десятилетие Хрущева»
на две части. Спад во всем: в политике, в экономике, в отношениях между людьми
— становился все более зримым».
Заговор против Хрущева состоялся, казалось бы, в период зенита его власти,
когда все его противники были удалены из Президиума ЦК, остались почти
исключительно выдвиженцы самого Хрущева. Проблема заключалась в том, что всех
их — рано или поздно — настигал хрущевский гнев. Анализ воспоминаний входивших
в состав высшего руководства лиц показывает, что ни один из них, будучи
выдвиженцем Хрущева, не избежал временной или окончательной опалы; все они со
временем становились мишенями для критики.
Известный кинорежиссер М. И. Ромм, присутствовавший на одном из пленумов ЦК, на
которые по традиции приглашалось более 2 тыс. гостей, был поражен криком
Хрущева, причем безосновательным, как показалось Ромму,
в адрес некоторых членов ЦК КПСС: «У меня даже сердце упало. Я, признаться, и
не думал, что на членов ЦК можно орать вот таким образом, как на мальчишек».
По свидетельству историков, за год до отставки Хрущев, сам того не ведая,
весьма точно предсказал будущее своих выдвиженцев. Отвечая в октябре 1963 г. на
вопрос лидера французских социалистов Ги Молле о новом поколении советских лидеров, которые могли бы
наследовать его власть, Хрущев назвал Л. И. Брежнева, А. Н. Косыгина и Н. В.
Подгорного. Однако это не помешало Хрущеву подвергнуть и Брежнева, и Косыгина,
и Подгорного столь жесткой критике, что во второй половине 1964 г. они считали
неизбежной свою отставку. Причем эта критика, как правило, носила унизительный
и даже оскорбительный характер и происходила при стечении больших масс людей.
Свидетельством падения позиций Хрущева среди политического руководства стал тот
факт, что, несмотря на вовлечение в орбиту заговора против Хрущева более 300
членов и кандидатов в члены ЦК КПСС, только один из них предпринял попытку
предупредить Хрущева о грядущих событиях. И, даже получив информацию о
готовящемся перевороте от охранника одного из заговорщиков, Хрущев не принял ее
во внимание — настолько он чувствовал себя всевластным.
Истоками солидарного выступления «птенцов гнезда Хрущева» стали кадровая
чехарда и перетряски в высших эшелонах власти. Наиболее наглядно это проявилось
в сфере сельского хозяйства. Известно, что эта отрасль была сферой монопольного
руководства Хрущева. Часто бывая в разъездах по стране, он диктовал
председателям колхозов и совхозов, что, как и когда сеять и убирать. Между тем
за время правления Хрущев сменил пять министров сельского хозяйства, каждый раз
снимая очередного выдвиженца как не справившегося со своими обязанностями.
Причиной массового равнодушия к отставке Хрущева стало то, что он, несмотря на
благие намерения, невольно вызвал у различных категорий населения недовольство
своей политикой. Почти у всех нашлись свои причины для такого недовольства. Как
отмечал историк Р. А. Медведев, высшая бюрократия была недовольна отменой части
привилегий и бесконечными кадровыми перетрясками и реорганизациями; особое
недовольство вызывало разделение обкомов на городские
и сельские. Высшее военное командование было недовольно политикой резкого
сокращения армии, флота и оборонных расходов, а все военнослужащие — понижением
пенсий по выслуге лет. Дипломаты обвиняли Хрущева в неловких маневрах в период
Карибского кризиса, поставивших страну на грань ядерной войны, разрыве
отношений с Китаем и других не менее пагубных внешнеполитических акциях.
Популярности Хрущева в системе МВД не могла способствовать и отмена льгот по
зарплате и пенсиям. Интеллигенция, которая приветствовала либерализацию в сфере
культуры, считала гласность слишком дозированной и требовала большего; ее не
мог не отталкивать жесткий стиль отношений Хрущева с деятелями культуры. В
научных кругах помнили откровенный нажим при избрании в члены АН СССР
приверженцев Лысенко, сопровождаемый угрозой разогнать академию в случае их
провала на выборах. Жители Сибири и Дальнего Востока пострадали от
необоснованной отмены надбавок к зарплате, а все население — от деноминации
рубля, в результате которой цены несколько возросли, и товарного дефицита.
Колхозники были недовольны новым наступлением на приусадебные хозяйства.
Верующие были глубоко возмущены в связи с притеснениями православной церкви и
закрытием значительного числа храмов.
Все общество устало от утопических
заявлений, необоснованных обещаний, демагогических рассуждений. Из всех
лидеров, возглавлявших СССР после смерти Ленина, Хрущев, видимо, был самым
большим утопистом. Достаточно вспомнить, что в программе КПСС, принятой XXII
съездом КПСС в 1961 г., выдвигался лозунг «Нынешнее поколение советских
людей будет жить при коммунизме», что определяло требование программы в течение
20 лет, т. е. к 1980 г., «завершить в СССР в основном построение
коммунистического общества».
Не в меньшей степени этот утопизм проявился во внешней политике. Распад мировой
колониальной системы, основной этап которого пришелся на начало 1960-х гг.,
Хрущев расценил как признаки окончательного краха капитализма и приближения
коммунизма. Это побудило его развернуть неподкрепленные ресурсами программы
оказания значительной экономической и военной помощи освободившимся
государствам.
Задачи, которые Хрущев ставил перед страной, были колоссальны и в массе своей
невыполнимы. Непредсказуемость Хрущева, его частое стремление руководствоваться
эмоциями, а не прагматическим расчетом дали основания для обвинения в
«субъективизме и волюнтаризме», а фактически в авантюризме, в желании подчинить
партию и общество своей воле.
Не последнюю роль в падении Хрущева сыграл его культ. Парадоксальным образом на
смену культу личности Сталина пришел культ личности Хрущева, обретший
пародийные формы. Везде можно было читать о «великом ленинце» и «великом борце
за мир» Хрущеве, его портрет открывал страницы букварей и многих других
школьных учебников... Фотографии и портреты лидера страны почти ежедневно
появлялись в газетах. На экраны вышел фильм «Дорогой Никита Сергеевич».
Главным достижением Хрущева стало прекращение массовых репрессий, либерализация
режима. Своим оппонентам перед отставкой он заявил: «Разве кому-нибудь могло
пригрезиться, что мы можем сказать Сталину, что он нас не устраивает, и
предложить ему уйти в отставку? От нас бы мокрого места не осталось бы». Вернувшись домой после октябрьского пленума 1964 г.,
освободившего его от всех постов, он сказал домашним: «Может быть, самое
главное, что я сделал, заключается в том, что они смогли снять меня простым
голосованием, тогда как Сталин велел бы их всех арестовать».
------------
Нарастание недовольства в обществе и отстранение Н.С.
Хрущева от власти
Оценивая реформы Н.С. Хрущева в целом, необходимо отметить
их отличительные особенности:
– реформы проводились в рамках административно-командной
системы и не могли выйти за ее пределы;
– сами реформы подчас носили импульсивный и непродуманный
характер, что приводило не к улучшению состояния в тех или иных сферах, а,
наоборот, иногда запутывало и усугубляло положение.
К 1964 г. сводки, поступавшие в КГБ от партийных
организаций, и просто письма людей в высшие партийные и государственные
инстанции свидетельствовали о росте недовольства в стране.
Горожане
были недовольны повышением цен на продовольствие и фактическим нормированием
продуктов, а селяне – стремлением лишить их возможности держать скот и урезать
приусадебные участки, верующие – новой волной закрытия храмов и молельных
домов, творческая интеллигенция – постоянной (часто в унижающей человеческое
достоинство форме) критикой и угрозами выслать из страны, военные – обвальным
сокращением вооруженных сил, чиновники партийно-государственного аппарата –
постоянной перетряской кадров и непродуманными реорганизациями.
Отстранение Н.С.
Хрущева произошло в результате заговора высших партийно-государственных
руководителей. Главную роль в его подготовке сыграли председатель Комитета
партийного контроля и секретарь ЦК КПСС А.Н. Шелепин,
руководитель Комитета государственной безопасности В.А. Семичастный,
секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов и др.
Пока в сентябре 1964 г. Н.С. Хрущев
находился на отдыхе, заговорщики подготовили его смещение. Он был вызван на
Пленум ЦК партии в Москву, где противники потребовали его отставки с поста Первого секретаря ЦК КПСС. 14 октября 1964 г. Н.С. Хрущев
был снят и не стал бороться за власть. Это произошло посредством простого
голосования, без арестов и репрессий, что можно считать главным итогом
хрущевского десятилетия.
Известие
об отставке Н.С. Хрущева было встречено в обществе спокойно и даже с некоторым
одобрением.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
После войны восстанавливались очаги
культуры: учебные заведения, театры, музеи и др. В школах введено трудовое
обучение, произошел переход к обязательному восьмилетнему образованию (1958
г.). Значительно расширилась система вечернего и заочного образования. В
институты предпочтительно принимали тех, кто пришел с производства. Открывались
новые вузы и техникумы. Ставилась задача перехода к обязательному среднему
образования на основе “укрепления связи школы с жизнью”. Однако слабая
материально-техническая база и нехватка научно-преподавательских кадров снижали
уровень подготовки специалистов.
Значительные достижения были в
науке. В 1956 г. был открыт Объединенный институт ядерных исследований во главе
с И.В. Курчатовым. В 1957 г. началось создание Сибирского отделения Академии
наук в Новосибирске. Ряд отечественных физиков удостоены
Нобелевской премии: Н.Н. Семенов, И.Е. Тамм, И.М. Франк, П.А. Черенков,
А.М. Прохоров, Н.Г. Басов, Л.Д. Ландау.
В 1949 г. СССР стал обладателем
атомного оружия, а затем благодаря изысканиям А.Д. Сахарова и других ученых -
водородной бомбы (1953 г.). В 1956 г. А.Н. Туполев создал сверхзвуковой самолет
Ту-144. Практическую космонавтику возглавил С.П. Королев. В 1957 г. был запущен
первый искусственный спутник Земли, а 12 апреля 1961 г. Ю.А. Гагарин совершил
первый полет в космос, в том же году осуществил полет В.Г. Титов, в 1963 г. -
первая женщина-космонавт В.В. Терешкова, в 1965 г. А.А. Леонов вышел в открытый
космос. В жизнь вошло телевидение, внедрялась автоматика. СССР вошел в число
стран, развивавших научно-техническую революцию, но не смог удержать приоритет.
В литературе наряду с военной темой
все больше раскрывались особенности современной жизни, появились новые имена:
Ф. Абрамов, Д. Гранин, В. Тендряков, В. Дудинцев, В.
Шукшин и др. В 1965 г. лауреатом Нобелевской премии стал М. Шолохов. А.
Твардовский возглавил журнал “Новый мир”, где опубликовал повесть А.
Солженицына “Один день Ивана Денисовича” (1962 г.). Появились новые журналы: “Москва”, “Юность”, “Иностранная литература” и др. Успешно
развивались кинематография, театр, музыкальное искусство, живопись. В
СССР стали проводить всемирные фестивали и конкурсы искусств. Создаются новые
творческие союзы: Союз кинематографистов СССР, Союз писателей РСФСР, Союз
художников РСФСР. Появились свои барды - Б. Окуджава, В. Высоцкий, целая плеяда
поэтов-шестидесятников - Р. Рождественский, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б.
Ахмадулина.
Однако вновь
начались гонения на творческую интеллигенцию, усилился партийный диктат,
навязывание “социалистического реализма”. В 1964 г. А. Твардовский был
освобожден от руководства журналом “Новый мир”. В 1957 г. Б. Пастернак был
исключен из Союза писателей и вынужден отказаться в 1958 г. от получения Нобелевской
премии за роман “Доктор Живаго”, опубликованный за рубежом. Началось правозащитное движение,
выпуск запрещенной литературы системой “самиздата”. Одновременно появилось
новое явление - выезд творческой интеллигенции из страны. На смену “оттепели”
шли “заморозки”.