ЛЕКЦИЯ 13.
ИЗМЕНЕНИЯ В
ПАРТИЙНО-ГОСУДАРСТВЕННОМ РУКОВОДСТВЕ СССР В
1964 — 1985 ГГ.
1.
Формирование
политического курса нового руководства. Попытка реставрации сталинизма
2.
Период
«застоя» и роль Л. И. Брежнева в отечественной истории
Список основной литературы:
1.
Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1938-2002: Учеб пособие. М., 2003.
2.
Зубкова Е.Ю. Общество и реформы. 1945-1964. М.,
1993.
3.
История России в новейшее время. 1945-2001 /Под ред. А.Б. Безбородова. М., 2001.
4.
Кожинов В.В. Россия. Век XX (1939-1964). М., 2002.
5.
Новейшая история Отечества. XX век: Учеб.для студ. высш.
учеб. заведений. В 2-х т. /Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина.
2-е изд; испр.
и доп. Т.2. М., 2002.
6.
Новейшая отечественная история. XX в. Учебник для
студ. высш. учеб. заведений /Под
ред. Э.М. Щагина, А.В. Лубкова:
В 2-х кн. Кн. 2. М., 2004.
7.
Пихоя Р.Г. Советский союз: История власти. 1945-1991. Новосибирск, 2000.
8.
Советская внешняя политика в годы «холодной войны»
(1945-1985): Новое прочтение. М., 1995.
9.
Соколов А.К., Тяжельникова
В.С. Курс советской истории. 1941-1991. М., 1999.
10.
Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995)
/Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. М., 1996.
11.
Брежнев, Л. И. Материалы к биографии / Л. И.
Брежнев. – М., 1991.
12.
Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 г. (сводный
том). – М., 1973.
13.
Косыгин, А. Н. К великой цели / А. Н. Косыгин. – М.,
1979.
14.
Народное образование, наука и культура в СССР:
статистический сборник. – М., 1977.
15.
Народное хозяйство СССР за 70 лет. – М., 1987.
16.
Население СССР: численность, состав и движение
населения: Стат. сб. – М., 1975.
17.
По данным Всесоюзной переписи населения. 1979 г. –
М., 1985.
18.
Решения партии и правительства по хозяйственным
вопросам. – М., 1968. – Т. 5.
19.
Россия. ХХ век.
Документы и материалы: Учеб. Пособие: В 2 кн. / Сост.: А. Н. Бачинин, А. Б. Безбородов, И. В. Безбородова и др.; Под
ред. А. Б. Безбородова. Кн. 2. –
М., 2004.
20.
Сахаров, А. Д. Тревога и надежда / А. Д. Сахаров. –
М., 1990.
21. Хрестоматия по отечественной истории.
(1946–1995)/ Под ред. А. Ф.
Киселева, Э. М. Щагина. – В 2-х т. – Т. 2. – М.,
1996.
Список
дополнительной литературы
1.
Ахиезер, А. С. Вновь умеренный авторитарный идеал («этап») // Ахиезер, А. С. Россия: критика исторического опыта / А. С. Ахиезер. – Т.1. – Новосибирск, 1997.
2.
Белоусов, Р. А. Хозяйственная реформа 1965 года / Р. А. Белоусов // ХХ съезд КПСС и его
исторические реальности / Под общ.ред.
В. В. Журавлева. – М.: Политиздат, 1991.
3.
Бокарев, Ю. П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе,
1970–1980-е годы / Ю. П. Бокарев. – М., 2007.
4.
Боффа, Дж. От СССР к России: История неоконченного кризиса, 1964–1994 / Дж. Боффа. – М., 1996.
5.
Бунич, А. П. Теневая часть бюрократического айсберга
/ А. П. Бунич // Экономика и жизнь. – 1992. – № 3.
6.
Восленский, М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза / М. С. Восленский. – М., 1991.
7.
Гольденберг, И. А. Классовая сущность «симбиоза» (теневая экономика в
административно-командной системе) / И. А. Гольденберг
// Социс. – 1991. № 1.
8.
Грушин, Б. А.
Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки истории
массового сознания россиян времен Хрущёва, Брежнева, Горбачёва и Ельцина. В 4-х
кн. Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева. В 2-х частях / Б. А. Грушин. – М., 2003.
21.
Ильин, В. В. и др. Застой (1964–1985 гг.) // Ильин,
В. В. и др. Реформы и контрреформы в России / В. В. Ильин. – М., 1996.
22.
Иноземцев, В. Л. Теория постиндустриального общества
как методологическая парадигма российского обществоведения / В. Л. Иноземцев //
Вопросы философии. – 1997. – № 10.
23.
Кара-Мурза, С. Советская цивилизация от Великой
Победы до наших дней / С. Кара-Мурза. – Кн. 2. – М., 2001.
24.
Колчин, С. В. 40 лет Совета Экономической
Взаимопомощи: итоги и перспективы обновления / С. В. Колчин // Мировая
экономика и международные отношения. – 1989. – № 8.
25.
Корягина, Т. И. Теневая экономика в СССР (анализ, оценки, прогнозы) / Т. И. Корягина // Вопросы экономики. – 1990. – № 3.
26.
Кудров, В. М. Советская экономика в ретроспективе: опыт переосмысления / В. М. Кудров. – М., 1997.
27.
Левин, М. Советский век / М. Левин. – М., 2007.
28.
Микульский, К. И. и др. Социальная политика КПСС / К. И. Микульский.
– М., 1987.
29.
На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в
партии и обществе / Под ред. В. В. Журавлева. – М.,
1990.
30.
Никитаева, Е. Б. Российская деревня в 60-70-е гг. /
Е. Б. Никитаева // Социально-политический журнал. – 1996. – № 6.
31.
Пихоя, Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991 / Р. Г. Пихоя. – М., 1998.
32.
Подщеколдин, А. М. К вопросу о социальной структуре советского общества / А. М. Подщеколдин // Философские науки. – 1989. – № 4.
33.
Смирнов, А. В. Хозяйственные реформы 60-х – 70-х гг.
и темпы промышленного роста в СССР / А. В. Савельев // Исторический опыт
строительства социализма в СССР и перестройка: Межвуз.
сб. науч. трудов. – Иваново, 1991.
34.
Шохин, А. Н. Теневая экономика: мифы и реальность /
А. Н. Шохин // Экономика и жизнь. – 1990. – № 33.
35.
Шубин, А. В. «От застоя» к реформам. СССР в
1978–1985 гг. / А. В. Шубин. – М., 2001.
36.
Шубин, А. В. Золотая осень, или Период застоя. СССР
в 1975–1985 гг. / А. В. Шубин. – М., 2008.
37.
Шубин, А. В. Социальная структура СССР в канун
«перестройки» / А. В. Шубин //
Отечественная история. – 1997. – № 4.
СМЕНА ПОЛИТИЧЕСКОГО КУРСА
14
октября 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС Н. С. Хрущев был смещен со всех
государственных и партийных постов и отправлен на пенсию. В официальном
сообщении говорилось об отставке из-за преклонного возраста и состояния здоровья.
Фактически на Пленуме ЦК КПСС Хрущеву были предъявлены серьезные обвинения в развале
экономики, принижении роли советских и партийных органов, личной нескромности,
насаждении культа собственной личности, стремлении единолично решать важнейшие
вопросы. К началу 60-х гг. Н. С. Хрущев полностью исчерпал
реформаторский потенциал, оказался неспособным к обновлению устаревших
теоретических представлений, старого опыта. Уже в 1962 г. стал вполне очевиден
крах его основных начинаний. Семилетка была провалена по основным показателям,
как и планы ускоренного строительства коммунистического общества. В стране не
хватало важнейших продуктов питания. На его закупку за рубежом тратились сотни
тонн золота. Хрущев становился все более неудобным и даже опасным для верхушки
партийного руководства своими непродуманными, хаотичными реформами, не
дававшими ощущения стабильности правящей элите, компрометирующей ее в глазах
народа. Летом 1964 г. советский лидер предложил новую реорганизацию системы
управления в стране. Назревала новая кадровая перетряска. Последней каплей, переполнившей
терпение ближайшего окружения неутомимого реформатора, стала идея о замене
семилетних народнохозяйственных планов восьмилетними,
призванными скрыть неудачи семилетки.
При
отсутствии четкого конституционного механизма смены руководства страны
подготовка смещения Н. С. Хрущева тайно велась с начала 1964 г. группой
высокопоставленных заговорщиков. Видную роль в ней наряду со вторым секретарем
ЦК КПСС Л. И. Брежневым и секретарем ЦК Н. В. Подгорным играли секретарь ЦК
КПСС и председатель Комитета партийно-государственного контроля А. Н. Шелепин, руководитель КГБ В. Е. Семичастный,
заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Н. Р. Миронов.
Заседание
Президиума ЦК КПСС 12–14 октября, на которое срочно из
отпуска был приглашен Хрущев, проходило очень бурно. Хрущев вначале не дал
согласия на «добровольный» уход в отставку, но потом подписал заранее
подготовленный членами Президиума ЦК текст заявления о своем уходе.
После отставки Хрущева в стране не
произошло ни одного митинга, не было принято ни одной резолюции в его защиту.
По существу, смещение Хрущева отвечало внутренним потребностям общества. Однако
сделано это было в тайне от народа, без гласного
обсуждения, без глубокого изучения уроков «великого десятилетия». Так
закончилась эпоха XX съезда. В соответствии с принятыми на партийном пленуме
решениями должности первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров
были разделены. Первым секретарем стал Л. И. Брежнев, премьер-министром – А. Н.
Косыгин.
Л. И. Брежнев представлял собой полную противоположность Хрущеву с его
смелостью, жаждой новизны и перемен. И по характеру, и по интеллекту Брежнев не
обладал качествами руководителя великой державы, которые нужны были для
реализации коренного обновления общества. Он, по отзывам ближайшего
окружения, не любил, когда ему предлагали слишком «теоретизированные»
фрагменты в проектах его речей и выступлений. Отсюда и такие качества нового
лидера, как исключительная осторожность при принятии серьезных решений,
постоянная потребность выслушивать советы. Хотя, как справедливо подметил А.
Бовин, Брежнев исходил из тех же посылок, что и Хрущев: люди хотят жить лучше,
спокойнее; нужно во чтобы то ни стало предотвратить
войну; нужно решительно сдвинуть с мертвой точки сельское хозяйство, ускорить
развитие группы «Б» и т. д.
Брежнев
оказался у руля Советского государства в результате сложного переплетения
политических сил. Многие в руководстве страны рассматривали Брежнева как
временную фигуру. В стране ощущалась усталость от лихорадочных нововведений.
Слабость Брежнева как руководителя открывала широкие возможности для всевластия
партийно-государственной бюрократии. Выдвинутый Брежневым лозунг «стабильности»
означал отказ от всяких попыток радикального обновления общества, а борьба с
«волюнтаризмом» Хрущева предполагала первоочередную ликвидацию хрущевских
нововведений в области партийно-государственного управления. В руководстве
республик и областей, министерств практически
прекратились всякие перемены. Глубинные причины кризисных явлений не были
вскрыты и продолжали действовать.
Период руководства Л. И. Брежнева не был
«эпохой застоя», как утверждала перестроечная историография, как не стал и не
мог стать периодом официально провозглашенного «развитого социализма». Эпоха
«развитого социализма» – закономерный и неизбежный этап кризисного развития
советской тоталитарной системы. Закрытость ее перед внешним миром,
недемократичность, отсутствие обратных связей между руководством и массами
неизбежно вели в тупик.
1. ФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО КУРСА НОВОГО РУКОВОДСТВА
При
смещении Н. С. Хрущева с постов первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета
министров СССР удалось избежать создания чрезвычайной ситуации, а сама
процедура отставки формально не нарушала ни действующую Конституцию, ни
партийный устав. Она проводилась гласно, при почти полном совпадении настроений
правящей верхушки и простых граждан. Хрущев подписал заявление об отказе от
всех постов, утвержденное пленумом ЦК 14 октября 1964 г. Доклад о решении
Президиума сделал М. А. Суслов, сосредоточившийся лишь на личных качествах
Хрущева, но обошедший его политические провалы. Сам первый секретарь ЦК КПСС не
выступал, прений по докладу не открывали. Позднее Хрущев считал своей заслугой,
что для его снятия потребовалось всего-навсего решение пленума, а не репрессии,
как при Сталине.
Пленум
избрал новых руководителей партии и правительства, которые не были столь
авторитарны, как Сталин, или столь непредсказуемы, как Хрущев. Первым секретарем
ЦК был избран Л. И. Брежнев, Председателем Совета министров СССР — А. Н.
Косыгин. Не последнюю роль в назначении сыграла и военная биография Брежнева:
Великую Отечественную войну он прошел от начала до конца, участвовал в одном из
самых героических ее эпизодов — битве за Новороссийск, имел боевые ордена.
Брежнев уже несколько лет входил в состав высшего руководства страны, хотя по
складу характера был не лидером, а ответственным и надежным исполнителем.
|
ТОЧКА ЗРЕНИЯ «В
отличие от Сталина или Хрущева, Брежнев не обладал яркими личностными
характеристиками. Его трудно назвать крупным политическим деятелем. Он был
человеком аппарата и, по существу, слугой аппарата» (А. Бовин). |
Отсутствие
ярких государственных способностей у Брежнева никого в руководстве страны не
смущало. Напротив, именно ординарность человеческих качеств сделала его чуть ли не безальтернативным претендентом, так как
давала надежду разным группировкам на манипулирование им, а со временем,
возможно, и на замену. Таким образом, выдвижение Брежнева на пост главы партии
и фактически правителя государства отвечало интересам и настроениям
прежде всего партийной номенклатуры независимо от идейных и политических
предпочтений отдельных ее представителей. Задачи же государственной жизни при
этом стояли на втором месте.
Пост
Председателя Совета министров СССР получил А. Н. Косыгин. Он был одним из самых
ярких «сталинских наркомов» — волевым, умным, твердым, энергичным руководителем
промышленности. Председателем Президиума Верховного Совета СССР стал Н. В.
Подгорный.
Пришедшие к власти лидеры не
имели общей платформы. Фактически они были объединены лишь негативным отношением
к политике Хрущева, что было заметно даже в докладе, с которым от имени
Президиума ЦК КПСС выступил М. А. Суслов на октябрьском пленуме. Отголоски
настроений сторонников реформ (А. Н. Косыгина, Ю. В. Андропова) нашли свое
отражение в докладе как обвинения в нарушении коллективного стиля руководства и
демократических норм работы, в волюнтаризме, создании нового культа личности. В
то же время Суслов назвал вопиющим изъяном хрущевских нововведений ослабление
партийной цензуры: «Подумайте только, открываю утром «Известия» и не знаю, что
там прочитаю!» Консерваторов также возмущали выступления на пленумах ЦК КПСС
рядовых членов ЦК (если так можно сказать, простых партийных работников) с теми
или иными нотками незначительной критики в адрес секретариата и Президиума ЦК —
тем самым якобы нарушались традиции и партийная дисциплина, хотя формально
такие выступления уставом партии не запрещались, а, напротив, приветствовались.
ПОПЫТКА РЕСТАВРАЦИИ СТАЛИНИЗМА
Противоречивость
подходов в оценке деятельности Хрущева не позволяла разработать единую и
последовательную программу развития страны и даже создать единую руководящую
«команду». После октябрьского пленума 1964 г. развернулась решительная (хотя и
скрытая даже для большинства членов ЦК) борьба за влияние на главу партии со
стороны реформаторов и консерваторов.
В аппарате ЦК, главным образом в его среднем звене, было немало сторонников
«курса XX съезда», большинство из которых считали, что смещение Хрущева вызвано
именно необходимостью избавления от искривлений этого курса. Деятельность
приверженцев подобных подходов была связана с развернувшейся борьбой с
последствиями хрущевского волюнтаризма, а также с началом хозяйственной
реформы, делающей упор на развитие рыночных отношений. В сентябре 1965 г. на
пленуме ЦК КПСС было объявлено о ликвидации совнархозов и восстановлении
отраслевых министерств, а еще раньше началось объединение промышленных и
сельскохозяйственных партийно-государственных организаций.
Вместе с тем в кругу новых лидеров выделялся главный организатор свержения
Хрущева А. Н. Шелепин, человек относительно молодой,
волевой и энергичный. Поддержку ему оказали глава КГБ В. Е. Семичастный
и руководитель московской партийной организации Н. Г. Егорычев. В конце 1964 г.
Шелепин подал на имя Брежнева записку, в которой была
сформулирована программа возвращения к сталинской политике, включая применение репрессий. Взгляды Шелепина, а возможно и его амбиции, находили сочувствие
среди влиятельных деятелей из окружения самого Брежнева. Полное осуществление
замыслов консерваторов означало бы создание реальной угрозы новой смены власти.
Планы реставрации сталинской модели не остались тайной. Беспокойство
сторонников «курса XX съезда» вылилось в индивидуальные и коллективные письма
протеста в ЦК КПСС, подписанные рядом известных деятелей науки и культуры.
Эти действия были полностью законными, но совершенно немыслимыми прежде.
Появление открытых голосов протеста против планов части политического
руководства было принципиально новым для советской действительности явлением.
Все это заставило Брежнева действовать предельно осторожно, применяя мастерски
освоенный им за годы своей аппаратной карьеры инструмент тайных интриг и
лавирования между враждующими группировками.
Политические
предпочтения Брежнева проявились во время празднования 20-летия Победы в
Великой Отечественной войне в мае 1965 г. Впервые за 10 лет в положительном
смысле было упомянуто имя Сталина как организатора Победы. Реакция аудитории
была неожиданной — овации продолжались несколько минут, что наилучшим образом характеризовало
настроения партноменклатуры.
Через год на XXIII съезде КПСС глава московских коммунистов Егорычев уже открыто
выразил неудовольствие по поводу разоблачений «мнимых ужасов сталинизма», и
снова зал аплодировал стоя.
Однако в реальной жизни возвращение сталинских реалий происходило весьма робко
и в основном в символических формах: Президиум ЦК был переименован в Политбюро
ЦК, а глава партии стал называться генеральным секретарем (как Сталин), а не
первым секретарем (как Хрущев). Но из числа радикальных требований
консерваторов было удовлетворено лишь одно — из устава партии на XXIII съезде
устранялись указания о нормах ротации партийных кадров. С помощью этой меры
обеспечивалось практически бессменное пребывание у власти всего секретарского корпуса.
Последствия же этого закономерно проявились через десяток лет, когда во главе
СССР оказалась пресловутая «геронтократия»
(власть стариков).
Нерешительность Брежнева все больше раздражала просталинскую
группировку, а настроения в партийных верхах вдохновляли ее на активность.
Осенью 1965 г. соратник Шелепина глава КГБ Семичастный осмелился на самостоятельные политические
действия в духе 1930—1940-х гг. Были арестованы писатели А. Д. Синявский и Ю.
М. Даниэль, инициирован судебный процесс по обвинению их в антисоветской
деятельности. Это было вызовом не только либеральным настроениям внутри страны
и за рубежом, но и самому Брежневу: создавался прецедент политической
бесконтрольности сталинистов с явным прицелом на всю
власть. Однако действия КГБ вызвали непредвиденную инициаторами реакцию —
публичные протесты интеллигенции. Помимо писем в ЦК КПСС, произошло новое и
неожиданное явление — 5 декабря 1965 г., в День Конституции СССР, на Пушкинской
площади в Москве состоялся митинг под лозунгами «Уважайте советскую
Конституцию» и «Требуем гласности суда». Это была первая открытая политическая
демонстрация в СССР после 7 ноября 1927 г.
Действия
протестующих находились всецело в рамках закона, поэтому применение против них
статьи Уголовного кодекса об антисоветской агитации и пропаганде (по которой
были осуждены Даниэль и Синявский) было невозможно. В сентябре 1966 г. в
Уголовный кодекс вводятся три новые статьи — 190-прим («распространение
заведомо ложных измышлений, порочащих советский строй»), 190-прим-прим («оскорбление
флага или герба») и 190-прим-прим-прим («групповые действия, грубо нарушающие
общественный порядок»). Дальнейшее развитие событий можно сравнить с цепной
реакцией: репрессии против тех, кто наиболее активно протестовал, протесты
против этих репрессий, новые репрессии и соответственно новые протесты...
Участников движения протеста стали называть диссидентами, а само
движение — диссидентским. Размах этих протестов был сравнительно невелик
(так, письма против осуждения наиболее активных защитников Синявского и Даниэля
подписали 738 человек), однако они вызвали значительный резонанс в зарубежной
прессе и стали предметом активных обсуждений среди советской интеллигенции.
Другой эпизод, малоприметный внешне, но таящий серьезную для Брежнева угрозу,
был связан с именем еще одного шелепинского
единомышленника — Н. Г. Егорычева. В июне 1967 г. на пленуме ЦК он подверг
резкой критике состояние обороны страны, что должно было бы явиться поводом для
выражения недовольства брежневской политикой в целом.
2. ПЕРИОД «ЗАСТОЯ» И РОЛЬ Л. И. БРЕЖНЕВАВ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ
«Когда начался
закат Советского Союза?» — задавался
вопросом Дж. Боффа,
известный итальянский журналист и историк, автор фундаментального труда
«История Советского Союза», проживший в нашей стране немало лет. И в поисках
ответа на этот непростой во всех отношениях вопрос он называл точную дату. Это
14 октября 1964 г. — день смещения Н. С. Хрущева. Исследователь полагал, что
именно с этого момента начался медленный спад в эволюции нашей страны. Мы склонны
видеть другую точку отсчета. Это 1975 год — год Совещания по безопасности и
сотрудничеству в Европе, прошедшего в Хельсинки. Это событие знаменовало пик
могущества СССР. Никогда прежде наша страна не была столь влиятельной. Никогда
прежде она не обладала такой мощью. Но в соответствии с законами диалектики пик
тенденции, как правило, знаменует начало ее упадка. Так стало и с огромной
державой: находясь в зените славы и могущества, она начала медленное снижение,
которое впоследствии сменилось крушением и распадом. Что же послужило причиной
упадка? Нельзя не отметить, что обе упомянутые выше даты связаны с именем Л. И.
Брежнева: 14 октября 1964 г. он был избран генеральным секретарем ЦК КПСС; в
1975 г. он от имени СССР подписывал документы Хельсинкского совещания. Как же
случилось, что закат империи начался именно с этой фигуры? Почему время его
правления, которое нередко определяют как «золотой век», впоследствии оказалось
кануном распада?
О Л. И. Брежневе в первые 10 лет после его смерти было
написано и сказано, кажется, все, что можно сказать негативного о политическом
деятеле. Но когда в декабре 2006 г. исполнялось 100 лет со дня его рождения,
практически все опубликованное и вышедшее на телеэкраны оказалось если не прямо
хвалебным, то весьма доброжелательным. Обозревая эти публикации и телепередачи,
политолог и телеведущий Г. Павловский назвал Л. И. Брежнева «счастливейшим из
покойников».В целом позитивно относятся к Л. И.
Брежневу большинство наших сограждан. По данным опроса Фонда «Общественное мнение»,
проведенного в декабре 2006 г., половина опрошенных считают, что Брежнев сыграл
положительную роль в истории России.
КУРС
Л. И. БРЕЖНЕВА
Инстинкт
политического самосохранения требовал от Брежнева удаления сталинистов
из руководства страны. Брежнев сделал это умело. Под предлогом слабой работы
спецслужб, не сумевших предотвратить бегство дочери Сталина Светланы Аллилуевой
на Запад, был снят со своего поста председатель КГБ Семичастный.
Затем возглавляющего могущественную московскую городскую организацию КПСС
Егорычева перевели на дипломатическую работу — назначили послом в Данию. А в
сентябре 1967 г. от обязанностей секретаря ЦК был освобожден и Шелепин. Его назначили на малоприметную должность главы
профсоюзов СССР.
Отныне Брежнев
мог чувствовать себя вполне уверенно: выбывших из руководства деятелей заменили
люди, которых он близко знал и которым всецело доверял.
Неопределенность
настроений в правящей верхушке объективно вытекала из противоречивых ожиданий
всего советского общества. Большинство советских людей верило, что развитие
Советского Союза происходило до сих пор беспрецедентно успешно, и мечтало,
чтобы эти успехи преумножились. Но одновременно практически все понимали, что платой
за эти достижения была предельная мобилизация всех сил, беспрекословное
подчинение отдельных личностей воле государства, безропотная готовность к
тяжким лишениям.
Можно смело
сказать, что в период между 1965—1985 гг. сама коммунистическая партия радикально
изменила свой характер. Ее численность достигла 19 млн человек. Теперь в нее входило более половины
граждан, имевших среднее образование. Членство в партии перестало походить на
участие в революционной организации.
Однако взять курс
на новый мобилизационный рывок было невозможно без ясной, четко
сформулированной, понятной и одобряемой большинством высокой цели, значимость
которой могла бы оправдать жертвенные усилия. Попытка Хрущева объявить такой
целью непосредственное построение коммунизма в отдельно взятой стране оказалась
лишенной общественного доверия: тем самым партийное руководство завело в тупик
всю советскую идеологию. Полвека непрерывных усилий дискредитировали самую суть
мобилизационного проекта. Начало брежневского правления как раз и было отмечено
поиском такой стратегии, которая позволила бы ослабить гнет неимоверных усилий.
Основная идея, на которой фактически сошлись новые руководители страны, была
проста: без сверхнапряжений развиваться на уже
сформировавшейся основе, ничего принципиально не меняя. Стабильность становится
главным лозунгом государственного курса, а идеологическое оформление эта
политика находит в «концепции развитого социализма», разработка которой и
открывает этап собственно брежневского правления.
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Леонид Ильич Брежнев. Брежнев родился в 1906 г. в
семье рабочего-металлурга. В ранней юности он учился в гимназии, ставшей после
революции трудовой школой, позже закончил землеустроительный
техникум в Курске и только в 25 лет вступил в партию. Окончив институт,
начал политическую карьеру. В мае 1937 г. Брежнев становится заместителем
председателя исполкома горсовета Днепродзержинска, в период Великой
Отечественной войны и до 1946 г. — заместитель начальника политуправления
фронта, начальник политотдела армии, начальник политуправления фронта, округа.
Затем Брежнев возвращается на гражданскую партийную работу, становясь в 1946 г.
первым секретарем Запорожского, а в 1947 г. Днепропетровского обкомов Компартии
Украины. Последующая карьера Л. И. Брежнева проходит при самой активной
поддержке Н. С. Хрущева, тогдашнего секретаря ЦК Компартии Украины, а затем и
секретаря ЦК ВКП(б). После XIX съезда партии Брежнев
становится кандидатом в члены Президиума ЦК, секретарем ЦК КПСС, а после смерти
Сталина оказывается в Главном политуправлении Советской армии и ВМФ. В феврале
1954 г. он избирается сначала вторым, а затем и первым секретарем Компартии
Казахстана. В 1956 г. Брежнев вновь кандидат в члены Президиума ЦК и секретарь
ЦК КПСС. В 1958 г., после устранения с политической арены всех соперников
Хрущева, он назначается заместителем председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР, затем
с мая 1960 по июль 1964 г. является председателем Президиума Верховного Совета
СССР, причем с июня он одновременно и секретарь ЦК. Таким образом, к
октябрьскому (1964) пленуму ЦК Брежнев был вторым лицом в партии и государстве,
что, конечно же, облегчило ему захват власти. Умер Брежнев в 1982 г.
Если говорить в целом, какую роль, на ваш взгляд,
сыграл Л. И. Брежнев в истории нашей страны — положительную или отрицательную?
Почти все, кто оставил свои воспоминания о нем, —
даже политические недруги — отмечают его достойные человеческие качества.
|
Как это было |
Ф. М. Бурлацкий приводит следующий эпизод: «Н.
Егорычев, бывший первый секретарь Московского горкома КПСС, потерявший свой
пост из-за избыточных политических амбиций и проведший остаток карьеры в
качестве советского посла в Дании, вспоминал, что после освобождения с
ключевого поста ему позвонил Брежнев и сказал примерно следующее: «Ты уж извини,
что так получилось... Нет ли у тебя каких-то проблем — семейных или других?»
Егорычев, у которого незадолго до этого дочь вышла замуж и маялась
без квартиры, имел слабость сказать об этом Брежневу. И что же вы думаете?
Через несколько дней молодая семья получила квартиру. Брежнев ни в ком не хотел
вызывать чувство озлобления».
Тот факт, что Брежнев охотно помогал в житейских
делах, отмечают многие знавшие его люди. Так, бывший референт Брежнева А. Бовин
писал: «Если иметь в виду человеческие качества, то, по моим наблюдениям,
Брежнев был в общем-то неплохим человеком.
Общительным, устойчивым в своих привязанностях, радушным, хлебосольным
хозяином...»
Частный человек, волею судеб оказавшийся на высшем
политическом посту? Отечественная история знает пример подобной коллизии —
таким был последний российский император Николай II. Однако Брежнев не был
частным человеком, случайно оказавшимся в политике. Открытость и
благожелательность вовсе не отменяли в нем человека политического. «Добрым его
назвать было нельзя, — вспоминал Л. М. Замятин, много лет
проработавший в аппарате ЦК КПСС, — он был хитрым и коварным. Хотя разговаривать
с ним было легко, но меня предупредили, что делать этого не стоит».
«Что Брежнев понимал прекрасно и в чем он был действительно великим мастером,
так это в умении терпеливо тащить пестрое одеяло власти на себя. Тут у него не
было конкурентов. Причем делал он это незаметно, без видимого нажима», —
свидетельствует Бурлацкий.
Брежнев не был приверженцем «жесткой руки» в политике. Но он не был и
«мягкотелым Маниловым», как говорил о нем сталинский нарком Л. М. Каганович, —
он скорее мягко стелил, но, как многократно убеждались его политические
оппоненты, бархатная перчатка скрывала стальную руку — он был настоящим
политическим бойцом.
Но если проблема Брежнева-политика состояла не в недостатке политической воли и
политического искусства, то в чем заключалась его проблема? Название ключевой
проблемы Брежнева точно совпадало с секретом его политического успеха в
продвижении на высший политический пост в стране. Этот
секрет назывался стабильность. И прежде всего стабильность кадров. При
Брежневе идея постоянной и разноплановой ротации кадров сменилась лозунгом их
несменяемости — знаменитой стабильности.
|
Как это было |
А. А. Громыко вспоминал: «Сильной стороной Брежнева
был особый интерес к кадрам. Он и Хрущев в кадровых вопросах были в известном
смысле антиподами. Хрущев считал необходимым постоянно переставлять людей с
одного места на другое, часто создавая тем самым хаотическое положение на
отдельных участках работы. Брежнев, наоборот, даже тех работников, которых в
интересах дела, в интересах страны нужно было бы освободить и заменить новыми,
оставлял на своих постах».
В предыдущих разделах книги отмечалось, что
осуществление программы ускоренной модернизации экономики страны в раннесоветский период напрямую зависело от качества
управленческих кадров, что определяло усилия высшего руководства страны по
обеспечению эффективности управленческой элиты. Именно эта эффективность была
одной из целей сталинских «чисток». Молодость не была помехой для назначения на
высокий пост. Д. Устинов был назначен наркомом вооружения в
1941 г. в возрасте 33 лет, Н. Байбаков — наркомом нефтяной промышленности в
1944 г. в 33 года, А. Косыгин в 1939 г. в неполные 35 лет стал наркомом
текстильной промышленности, а годом позже — зампредом Совнаркома, адмирал флота
Н. Кузнецов был назначен наркомом ВМФ в 35 лет, В. Меркулов стал заместителем
наркома в 34 года, В. Абакумов возглавил органы военной контрразведки
(СМЕРШ) в 34 года, А. Зверев стал наркомом финансов в 37 лет, а Н. Патоличев — первым секретарем Ярославского обкома в 30 лет
(1939), членом ЦК ВКП(б) — в 32 года (1941), а
секретарем ЦК — в 37 лет (1946).
Позже на смену сталинским «чисткам» пришло
сумасбродство Хрущева, излюбленным занятием которого стала кадровая перетряска.
Помноженная на неумение разбираться в людях и неразборчивость в средствах,
хрущевская кадровая политика привела к тому, что он пал жертвой заговора
собственных выдвиженцев. Между тем смертельно уставшая от страха при Сталине и
изнуренная хрущевскими перетрясками номенклатура жаждала покоя и стремилась к
стабильности. Выразителем этих настроений и стал Брежнев. В результате когорта
некогда молодых наркомов и молодых секретарей парткомов со временем
превратилась в «геронтократию». Но это случилось позже, в 1980-е гг. А в
середине 1960-х гг. эта когорта стремилась к стабильности. Именно как гарант
стабильности и коллегиальности Брежнев был выдвинут к власти. Он оказался на
властном Олимпе именно посредством выдвижения, а не захвата: «Что бы сейчас ни
писали бывшие руководители, на Брежнева власть свалилась, как подарок судьбы...
Он получил власть так плавно, как будто кто-то долго, загодя примерял шапку
Мономаха на разные головы и остановился именно на этой» (Ф. М. Бурлацкий).
Фигура Брежнева показалась предпочтительной именно вследствие известной его
тяги к компромиссам и репутации гибкого, не склонного к жестким методам
управления руководителя. Компромиссность и коллегиальность
стали важными дополнениями стабильности — не случайно Брежнева называли
«флюгерным лидером».
|
Как это было |
Ф. М. Бурлацкий вспоминает: «Свой рабочий день
Брежнев начинал необычно: один-два часа посвящал телефонным звонкам другим
членам высшего руководства, многим авторитетным секретарям ЦК союзных республик
и обкомов. Говорил он обычно в одной и той же манере — вот, мол, Иван Иванович,
вопрос мы тут готовим, хотел посоветоваться, узнать твое мнение... Можно
представить, каким чувством гордости наполнялось в этот момент сердце Ивана
Ивановича. Так укреплялся авторитет Брежнева. Складывалось впечатление о нем
как о ровном, спокойном, деликатном руководителе, который ни шагу не ступит, не
посоветовавшись с другими товарищами и не получив полного одобрения своих
коллег».
Казалось бы, что же плохого в подобном коллегиальном
стиле руководства? Время показало, что преимущества кадровой стабильности
сочетались с пагубными последствиями для всей системы, поскольку, очевидно
удобная для номенклатуры, эта стабильность обернулась для общества отказом от
модернизации. Глубина проблемы заключалась в том, что к середине
1960-х гг. сложившаяся в СССР в 1930-е гг. политико-экономическая система
мобилизационного типа продемонстрировала свою исчерпанность.
Эта система как инструмент решения
чрезвычайных задач в чрезвычайных ситуациях блестяще продемонстрировала свои
возможности в условиях политических, экономических и военных кризисов периода
1930—1950-х гг. Но к середине 1960-х гг. она предстала тормозом дальнейшего
развития и требовала совершенствования в направлении большей гибкости, меньшей
централизации, перехода от экстенсивных методов хозяйствования к интенсивным и,
главное, переноса логики в принятии решений с политики на экономику.
Именно на это были нацелены предложения председателя Совета министров СССР А.
Н. Косыгина по реформированию советской экономики. Вследствие сложившегося
«разделения труда» в высшем эшелоне власти дальнейшее продвижение реформы во
многом зависело от одобрения ее проекта первым лицом государства — генеральным
секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым. Однако именно здесь новая система и дала
сбой, ибо реформа была хороша всем, кроме одного: она угрожала стабильности.
Руководитель государства оказался не готов к решению столь масштабной задачи по
нескольким причинам.
Во-первых, сыграли роль объективные обстоятельства — открытие месторождений
нефти и газа в Западной Сибири, а также природных алмазов в Якутии, что
существенно смягчило остроту проблем советской экономики. Но главное
противоречие заключалось в том, что глубина проблемы реформирования системы
управления требовала мощного и масштабного интеллекта, тогда как Брежнев не
имел программы развития страны и интеллектуально не соответствовал масштабу
стоявших перед страной проблем. Одной из характерных брежневских черт было то,
что, как отмечал осведомленный современник, «он очень не любил читать и уже
совершенно терпеть не мог писать».
А. А. Громыко писал, что знания Брежнева «не отличались глубиной. Не случайно
он не любил разговоров на теоретические темы, относящиеся к идеологии и
политике. Последние годы жизни он почти ничего не читал...»
Брежнев сам говорил о себе, что идеология — не его сфера компетенции. «Моя
сильная сторона — это организация и психология». Даже тогда, когда он еще был
здоров и энергичен, глава СССР был неспособен осмыслить концептуально проблему
кардинальной реформы методов управления. В этом контексте характерны его
указания спичрайтерам, которых он, по свидетельству Г. А. Арбатова,
предупреждал: «Пишите попроще, не делайте из меня
теоретика... Ну кто поверит, что Брежнев читал
Маркса?»
Не будучи готов сам к решительным мерам по реформированию системы управления,
Л. И. Брежнев также не был готов поддержать предложения тех, кто понимал
насущную необходимость реформы, и прежде всего А. Н. Косыгина. Наблюдатели
полагали, что не последнюю роль в формировании подобного отношения к реформе
сыграла аппаратная ревность к Косыгину, хотя воспоминания современников не
подтверждают наличия у последнего каких-либо политических амбиций. Реакция
Брежнева на предложения Косыгина о реформе системы управления была следующей:
«Ну что он придумал? Реформа, реформа... Кому это надо, да и кто это поймет?
Работать нужно лучше, вот и вся проблема». Непосредственный участник обсуждения
экономического положения страны в те годы председатель Госплана СССР Н. К.
Байбаков вспоминает: «Он остановил меня и сказал: «Николай, ну тебя к черту! Ты
забил нам голову своими цифрами. Я уже ничего не соображаю. Давай сделаем
перерыв, поедем охотиться».
Аналогичная судьба постигла подготовленный несколькими годами позже
сотрудниками Госплана доклад о нарастании кризисных явлений в экономике и
настоятельной необходимости перехода к преимущественно интенсивным факторам
экономического развития: доклад вызвал негативную реакцию не только у
руководства Совмина, но даже у А. Н. Косыгина, а руководству партии даже не был
показан. В результате несбалансированность развития и корректировки плана стали
хроническими: если в предшествующие годы коррекция планов была весьма редкой,
то положение резко изменилось в период десятой и одиннадцатой пятилеток, когда
корректировки превратились в серьезную болезнь планирования. Жесткие
ограничения командной экономики стали причиной существенного снижения
эффективности экономического развития и падения эффективности управления в
целом. Управленческая машина демонстрировала свою неэффективность даже на
высшем уровне политического управления: большинство членов Политбюро, принимая
решения, заранее знали, что многие из них выполнены не
будут.
Такой была ситуация в конце 1960-х — начале 1970-х гг. Возможно, в
дальнейшем эта позиция сменилась бы более рациональным и здравым отношением, но
позже роковую роль сыграла начавшаяся в 1974 г. болезнь Брежнева, после которой
работоспособность лидера неуклонно снижалась.
Болезнь разделила правление Брежнева на два периода. В первом он
энергичный, доброжелательный, гибкий и в целом компетентный руководитель,
владеющий всем спектром методов политической борьбы, но использующий лишь
«мягкие» технологии. Вдова академика А. Сахарова Е. Боннэр вспоминала, что
Сахаров, часто ранее встречавшийся с Брежневым как с секретарем ЦК КПСС,
курировавшим военно-промышленный комплекс, неизменно отмечал компетентность и
профессиональную состоятельность Брежнева.
Во втором периоде он больной человек, волею коллег продолжающий занимать
«царское» кресло, — во многом потому, что ключевые игроки не договорились о
разделе полномочий. По свидетельству Громыко, Брежнев неоднократно ставил
вопрос о своей отставке по состоянию здоровья, однако всякий раз соратники
отговаривали его.
А. А. Громыко вспоминал, что последние 2—3 года до кончины «он фактически
пребывал в нерабочем состоянии. Появлялся на несколько часов в кремлевском
кабинете, но рассматривать назревшие вопросы не мог. Лишь по телефону
обзванивал некоторых товарищей...».
Болезнь способствовала усугублению человеческих слабостей, в частности страсти
к наградам. Госсекретарь США Г. Киссинджер писал о встрече с Брежневым: «...Он
показал нам с мальчишеской гордостью подшивку газетных вырезок и телеграмм от
различных коммунистических руководителей по случаю присуждения ему Ленинской
премии мира. Правитель с почти абсолютной властью, казалось, не видел никакого
несоответствия, хвастаясь наградой от своих собственных подчиненных и
поздравлениями от тех, чьи карьеры и политическое выживание зависели от него
самого».
Эти и подобные им сюжеты послужили причиной того, что без малого 20-летний
период правления Л. И. Брежнева впоследствии был определен как «застой». Но
значит ли это, что страна не развивалась? Термин «застой» не следует применять
расширительно, поскольку экономический рост продолжался: за период 1966—1985
гг. национальный доход вырос в 4 раза, промышленное производство — в 5 раз,
основные фонды — в 7 раз. Несмотря на то что
рост сельскохозяйственного производства составил за этот период лишь 70%,
реальные доходы населения росли примерно теми же темпами, что и
производительность труда. Они возросли в 3,2 раза; приблизительно в 3 раза увеличились производство товаров народного потребления на
душу населения и розничный товарооборот. Иначе говоря, термин «застой» означал прежде всего нарушение здорового процесса обновления
кадров в высшем руководстве страны, геронтократизацию
управления, которые стали закономерным результатом практического воплощения
установки на стабильность. Так брежневское 20-летие стало 20-летием упущенных
возможностей.
Что касается исторической оценки главного героя этого периода, то весьма точным
в этом контексте является мнение Г. Киссинджера о Брежневе: «Я считаю, что он
был искренен в своем желании дать передышку своей стране. В чем я не уверен,
так это в цене, которую он готов был заплатить за это».
Накопленный за годы
социалистического строительства экономический, социальный, политический и
духовный потенциал СССР иссякал, советский режим бесплодно растрачивал его,
существуя по инерции. Государство не смогло приспособить социалистическую
плановую экономику к научно-технической революции. Социализм утрачивал динамизм
и привлекательность в глазах советской интеллигенции, оказывающей влияние на
общественное сознание.
Провозглашенная советским руководством политика разрядки международной
напряженности дала определенные результаты: были достигнуты важные
договоренности с руководством США, сдвинулась с «мертвой точки» проблема
разоружения, была смягчена опасность перерастания «холодной войны» в открытое
столкновение, был подписан Заключительный акт Совещания по безопасности и
сотрудничеству в Европе.
Конфронтационное мышление давило на советское руководство, по-прежнему
заставляя любое событие рассматривать в контексте глобального противостояния
двух миров: социалистического и капиталистического. Это противоречие так и не
удалось преодолеть.