ЛЕКЦИЯ 18.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ
КУЛЬТУРА СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА В 60-80-Е ГОДЫ ХХ ВЕКА:
СОСТОЯНИЕ КУЛЬТУРЫ И ОБРАЗОВАНИЯ
1.Культура и духовный климат во второй половине 1960-х —начале
1980-х гг.
2.Роль и значение конкретно-исторических
условий для развития и эволюции высшего образования в СССР в 1960–1985 гг.
3.Повседневная жизнь в эпоху развитого социализма
Основная
литература:
1. Елманова В. К. Высшее
образование за рубежом. Л., 1989. С. 10–15.
2. Мерль В.
Экономическая система и уровень жизни в дореволюционной России и Советском
Союзе // Отечеств.история.
1998. № 1. С. 104–118.
3. Шубин А. В.
Социальная структура СССР в канун перестройки // Там же.1997. № 4.
4. Турченко В. И. НТР и
революция в образовании. М., 1973. С. 38;Филиппов Ф. Р. Всеобщее среднее образование.
М., 1976. С. 97;
5. Кочетов А. Н.Интеллектуальный потенциал
общества. Саратов, 1991. С. 17–18.
6. Кочетов А. Н.
Профессиональное образование в 60–80-х годах: путь к инфляции // Отечеств.история. 1994. № 4–5. С.
145–149.
7. Шушарина О. П.
Государственная политика в сфере высшего образования в 1953–2003 гг.:
тенденции, проблемы, противоречия (на материалах Российской Федерации): дис. … д-ра ист. наук. М., 2004. С. 54.
8. О мерах по
дальнейшему развитию высшего и среднего специального образования, улучшению подготовки
и использования специалистов. Постановление
9. ЦК КПСС и
Совмина СССР от 9 мая 1963 г. // Собрание постановлений правительства
СССР. 1963. С. 202.
10.
Высшая
школа СССР за 50 лет / под ред. В. П. Елютина. М., 1967.С. 126–127.
11.
Турченко В. Н. НТР и
революция в образовании. М., 1973. С. 42;
12.
Развитие
высшего образования в условиях НТР в социалистических странах. М., 1981.
13.
Образование
в условиях перехода к рыночной экономике. М., 1991. С. 67.
14.
Хроменко Н. А.
Образование, человеческий фактор, социальный,прогресс. М., 1989. С. 3.
15.
Высшая
школа СССР: достижения, проблемы, перспективы. М., 1987.С. 32–34;
16.
Народное
образование и культура в СССР. М., 1989. С. 13, 134.
17.
Молодежь в СССР. М., 1990. С. 13.
18.
Труд в СССР. М.,
1989. С. 93, 97; Высшее образование в СССР. М., 1990.С. 44.
19.
Высшая школа сегодня: цифры и факты. М., 1990.
С. 64.
1. Идеология и культура // Соколов А.К., Тяжельникова В.С. Курс советской истории. 1941-1991: Учеб.
Пособие / Под
ред. А.К.Соколова. – М.: Высшая школа, 1999. – С.304-316.
2. Культура в годы застоя
общественно-политической жизни (70-е – первая половина 80-х годов) // Зезина М.Р., Кошман Л.В., Шульгин
В.С. История русской культуры: Учеб.пособие
для студентов вузов. – М.: Высшая школа, 1990. – С.394-410.
3. Народное образование, наука и культура в СССР:
статистический сборник. – М., 1977.
4. Отечественная наука и культура // Хрестоматия
по отечественной истории (1946-1995): Учеб. пособие для студентов вузов / Под ред. А.Ф.Киселева, Э.М.Щагина.
– М.: ВЛАДОС, 1996. – С.437-520.
5. Советская культура: 70 лет развития. – М.,
1987.
6. Феномен советской культуры 30-80-х гг. //
Березовая Л.Г., Берлякова Н.П. История русской культуры: Учеб.для студентов высш. учеб. заведений. В 2-х ч. Ч.2. – М.: ВЛАДОС, 2002. –
С.280-370.
7. Орлов, А.С. История России: учебник / А.С.
Орлов [и др.]. – М.: Проспект, 2009.
1. КУЛЬТУРА И ДУХОВНЫЙ КЛИМАТ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1960-Х —НАЧАЛЕ 1980-Х ГГ.
Со второй половины 1960-х гг. наметились перемены в духовном
климате советского общества. Показательные судебные процессы над И. А. Бродским
(1964), А. Д. Синявским и Ю. М. Даниэлем (1966) вызвали ответную реакцию в
советском обществе, в защиту обвиняемых выступили многие известные писатели.
Стремление к свободе творчества рождало и потребность в развитии свободной
личности. Проблема гражданской ответственности становится для многих проблемой
нравственного, этического выбора. В 1965—1968 гг. в СССР зарождается
диссидентское движение.
Настроения «оттепели» в среде интеллигенции постепенно перерастали в
настороженное и критическое отношение к существующему режиму. Власть проявляла
неспособность и нежелание вести открытый диалог с обществом о путях дальнейшего
развития страны. Появились признаки возврата к прошлому, тема преодоления
последствий «культа личности» И. В. Сталина исчезла из печати. Рассматривался
вопрос о новом пересмотре отношения к Сталину, тем более что в творческой среде
у этих позиций были сторонники, группировавшиеся вокруг журнала «Октябрь». До открытой
реабилитации Сталина дело не дошло, но были приняты серьезные меры против тех,
кто активно выражал несогласие с пересмотром политического наследия «оттепели».
В 1970 г. редакцию «Нового мира» был вынужден покинуть А. Т. Твардовский.
Непосредственным поводом грубого нажима на главного редактора журнала стали
ходившие в самиздате списки поэмы «По праву памяти», направленной против
сталинского режима и опубликованной на Западе. После ухода Твардовского «Новый
мир» потерял репутацию носителя демократических настроений.
«Октябрь» также подвергся критике за «крайности» в издательской политике и
низкое качество публикуемых произведений. Ликвидируя «крайности», власти
стремились возродить единомыслие. «Толстые» литературные журналы имели огромную
читательскую аудиторию, и контроль за их издательской
деятельностью был действенным средством влияния на умы людей.
Сфера самиздата продолжала расширяться, для некоторых представителей творческой
интеллигенции она стала единственной возможностью контакта с читательской
аудиторией. Ряд известных советских писателей, чьи произведения не печатались в
СССР, были вынуждены под нажимом властей уехать за границу. В
1974 г. из СССР был выслан выступавший с открытой критикой власти А. И.
Солженицын, лауреат Нобелевской премии по литературе 1970 г. В Нобелевской
лекции, размышляя о призвании и об ответственности писателя, Солженицын выразил
убежденность в том, что, «однажды взявшись за слово, уже потом никогда не
уклониться: писатель — не посторонний судья своим соотечественникам и
современникам, он — совиновник во всем зле, совершенном у него на родине или его народом. И если танки
его отечества залили кровью асфальт чужой столицы, — то бурые пятна навек
зашлепали лицо писателя... спасение человечества только в том, чтобы всем было
дело до всего: людям Востока было бы сплошь небезразлично, что делают на
Западе; людям Запада — сплошь небезразлично, что совершается на Востоке. И
художественная литература — из тончайших, отзывчивейших
инструментов человеческого существа — одна из первых уже переняла, усвоила,
подхватила это чувство растущего единения человечества... Одно слово правды
весь мир перетянет. Вот на таком мнимо-фантастическом нарушении закона
сохранения масс и энергий основана и моя собственная деятельность, и мой призыв
к писателям всего мира».
За рубежом оказались писатели В. П. Аксенов, А. Д. Синявский, В. Н. Войнович,
С. Д. Довлатов, скульптор Э. Неизвестный, поэты А. А. Галич и И. А. Бродский, некоторые другие известные деятели
культуры. Попытки группы писателей уже в конце 1970-х гг. наладить открытый
выпуск неподцензурного издания — литературного
альманаха «Метрополь» — натолкнулись на жесткое сопротивление власти и верхушки
Союза писателей. Пересекавшиеся в годы «оттепели» «официальная» и
«неофициальная» сферы культурной жизни стали заметнее расходиться друг с
другом. В художественной среде четко обозначился водораздел между работавшими в
рамках привычных идейных установок и теми, кто искал новые формы творческого
самовыражения. Свобода творчества последними
рассматривалась как высшее проявление свободы личности. Выражение внутренней
свободы стало тем камертоном, по которому настраивалось «настоящее» (т. е.
свободное) искусство.
Художественная жизнь 1970—1980-х гг. была, несмотря на жесткие цензурные
ограничения, яркой и насыщенной. Крупные культурные события вызывали огромный
интерес. Аудитория читателей современной литературы исчислялась миллионами, в
литературе искали ответы на волновавшие общество проблемы. Поэзия постепенно
отступала перед прозой, размышлявшей о духовном мире современника и об
ответственности человека за свой моральный выбор. Печатавшиеся в «толстых»
журналах произведения известных и любимых авторов передавались из рук в руки,
книжные издания нельзя было купить в магазине, даже если они выходили многотысячными
тиражами.
Огромный резонанс вызывали
произведения, без прикрас, трезво рисующие нелегкую жизнь советской деревни.
Собирательно авторов называли «деревенщиками». Это были люди разного уровня
талантливости, в совокупности образовавшие целое литературное направление.
Крупнейшие из писателей — В. Распутин, В. Белов, В. Шукшин, В. Астафьев, Б. Можаев, С. Залыгин, Ф. Абрамов, В. Солоухин — оставили
значимый след в русской литературе. Они следовали великой традиции русского
критического реализма, стремясь изображать жизнь как она есть.
Их творчество было пронизано высоким моральным пафосом. В ответ на урбанизацию
и умирание деревни они призывали к раскрытию былых ценностей крестьянского
мира, уважению к памяти предков и к преемственности поколений.
Уважение к отечественной истории, стремление вернуться к национальным корням
выразились в успехах движения в защиту памятников истории и культуры. Его
истоки относились ко второй половине 1950-х гг., когда активное городское
строительство привело к массовому разрушению многих ценных архитектурных
объектов, по размаху сопоставимому с уничтожением исторической застройки в
1930-х гг. Инициатором движения стал один из крупнейших отечественных
специалистов-реставраторов П. Д. Барановский. В 1964 г. по его инициативе был
создан клуб «Родина», члены которого безвозмездно работали на восстановлении Крутицкого подворья в Москве.
В 1965 г. при Русском музее в Ленинграде был создан клуб «Россия». Оба клуба
повели активную просветительскую деятельность. Большое участие в ней принимали
художники С. Т. Коненков и П. Д. Корин, писатели Л.
М. Леонов и В. А. Солоухин, певец И. С. Козловский, космонавт А. А. Леонов,
журналист В. М. Песков. В феврале состоялся учредительный съезд Всероссийского
общества охраны памятников истории и культуры (ВООПиК).
Пять лет спустя членами общества было уже около 6 млн человек.
На рубеже 1970—1980-х гг. движение в защиту памятников истории и культуры
вступило в новый этап, связанный с именем академика Д.С. Лихачева. Он выдвинул
особое понятие — «экология культуры». Лихачев поставил задачу бережного
сохранения не просто отдельных памятников, а окружающей человека среды,
созданной «культурой его предков и им самим». Этой заботе об экологии культуры
в значительной мере были посвящены его книги «Заметки о русском» (1981), «Земля
родная» (1983) и «Письма о добром и прекрасном»
(1985), специально адресованные молодому поколению.
Опубликованная в журнале «Дружба народов» в 1976 г. повесть Ю. Трифонова «Дом
на набережной» — рассказ о человеческой судьбе, исковерканной сталинской
эпохой, — вызвала бурную общественную реакцию. Повести Трифонова о повседневной
жизни и мироощущении горожан («Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое
прощание») также стали важным общественным событием. Сама тема была новой для
современной литературы.
Продолжая традиции «оттепельной» литературы и кино, на экран
вышли фильмы о духовном мире и гражданской позиции современника («Доживем до
понедельника», реж. С. И. Ростоцкий,
1969, «У озера», реж. С. А. Герасимов, «Начало», реж. Г. И. Панфилов, оба 1970).
Они чутко уловили общественную атмосферу начала 1970-х гг. и собрали огромную
зрительскую аудиторию.
Массовый переезд горожан в отдельные квартиры сделал массовыми домашние
библиотеки. Такие библиотеки собирались во многих семьях, в них непременно
присутствовали собрания сочинений русских и советских писателей (М. Горький, В.
В. Маяковский, А. Н. Толстой, М. А. Шолохов, К. Г. Паустовский были в числе
самых читаемых советских классиков).
В стране существовал настоящий «голод» на хорошую книгу. Ежедневно (!) выходило
4,3 млн экземпляров книг и
брошюр (более 1,5 млрд в год, данные 1971 г.), число
наименований к концу десятилетия достигло 85 тыс. Но очень значительную часть
этой продукции составляла общественно-политическая литература — произведения
Маркса, Энгельса, Ленина, программные выступления руководителей КПСС, документы
съездов и пропагандистские материалы. Их изучение входило в обязательную
программу старших классов школ, вузов и специально организованной системы
повышения общественно-политической подготовки, в которую была вовлечена
значительная часть взрослого населения. В таких мерах, которые должны были
способствовать формированию «правильного» мировоззрения, власти видели
эффективный путь контроля над умами людей. Открыто критиковать
партийные установки и саму систему идеологического воспитания мало кто
решался, но на протяжении 1970—1980-х гг. наблюдался стойкий рост скептического
отношения к этим пропагандистским усилиям власти при внешнем соблюдении «правил
игры». Именно в эти годы в среде интеллигенции укореняется «двоемыслие» —
состояние внутреннего несогласия с идеологическими установками и с укладом
жизни, который они порождали, при внешнем одобрении или примирении с
действительностью, когда приходилось говорить одно, думать другое, а делать
третье. Для многих уход в частную жизнь (означавший добровольное лишение
возможности быстрого продвижения по службе и повышения уровня жизни) стал
гражданской позицией.
Круг чтения и характер читательских предпочтений — яркая иллюстрация этого
феномена. Художественной, учебной и детской литературы катастрофически не
хватало. Несмотря на постоянный рост тиражей, рос и спрос на книги, и любое
вызывавшее читательский интерес издание превращалось в дефицит. Особенно это
касалось издававшихся небольшими для того времени тиражами стихов А. А.
Ахматовой, М. И. Цветаевой, Б. Л. Пастернака, О. Э. Мандельштама, прозы М. А.
Булгакова, М. М. Зощенко, А. П. Платонова и др. Тем не менее их книги или
машинописные копии текстов были во многих домашних библиотеках. Чтобы утолить
книжный голод, было предпринято грандиозное издательское начинание. В 1967—1977
гг. тиражом 300 тыс. экземпляров была издана «Библиотека всемирной литературы»
— 200 томов, в которые вошли лучшие художественные творения от древнешумерского «Эпоса о Гильгамеше» до современности.
После ее завершения было начато издание «Библиотеки классики». Вершиной
книгоиздательской деятельности была серия «Литературные памятники» издательства
«Наука». Основанная в 1947 г. по инициативе президента Академии наук С. И.
Вавилова для издания особо значимых в истории мировой литературы произведений
серия первоначально адресовалась главным образом академическим кругам. На
рубеже 1960—1970-х гг. эта серия становится поистине массовой — книги выходят
стотысячными тиражами, часть изданий выпускаются в карманном формате и мягком
переплете. Председателем редакционной коллегии серии «Литературные памятники»
был академик Д. С. Лихачев. Современные авторы печатались в «толстых» журналах,
на которые очень трудно было оформить подписку, и за этими изданиями
выстраивались читательские очереди в библиотеках. Среди зарубежных писателей
наибольшим спросом пользовались Э. Хемингуэй, Э. М. Ремарк, Дж.
Лондон, М. Твен, А. Труайя и др. Обсуждение прочитанных новинок было частью повседневной
жизни, а цитирование любимых произведений стало неотъемлемой частью речевого
этикета близких по духу людей, способом узнавания «своих». Художественные вкусы
и оценки формировали пространство общения и были своего рода пропуском в среду
единомышленников.
Обостренный интерес к
художественному творчеству, связанному со словом, отчасти компенсировал
отсутствовавшую публичную политическую дискуссию.
Не случайно в центре общественного внимания оказался
театр. Театральное искусство переживало настоящий взлет. Яркий публицистический
характер отличал постановки знаменитой московской Таганки (Театра на Таганке
под руководством Ю. П. Любимова).
В иной стилистике работал Ленком (московский Театр им. Ленинского комсомола,
которым с 1973 г. руководит М. А. Захаров). На его сцене в 1970-е гг. появились
обращенные к молодежной аудитории мюзиклы, а в 1981 г. первая советская
рок-опера «Юнона и Авось». Эта постановка бросила
вызов привычным сценическим канонам и стала символом
самозабвенного творческого единения театра со своим зрителем. Настоящий расцвет
переживал ленинградский Большой драматический театр (БДТ), в труппе которого
режиссер Г. А. Товстоногов собрал созвездие замечательных актеров. Популярными
у молодого зрителя были спектакли молодежных театров-студий и самодеятельное
театральное творчество.
Неотъемлемой частью культурного багажа интеллигенции стало так называемое интеллектуальное
(авторское) кино. Фильмы-притчи А. А. Тарковского («Андрей Рублев»,
1966—1971, «Солярис», 1972, «Зеркало», 1974, «Сталкер», 1979) приоткрывали перед внимательным зрителем
внутренний мир человека и приглашали к философскому осмыслению этого мира, к
путешествию «внутрь себя». Мир новых художественных средств и новых подходов к
осмыслению прошлого (а через прошлое — современности) открыли фильмы А. Ю.
Германа, К. Г. Муратовой. Некоторые фильмы подолгу не выходили в прокат и
тиражировались в очень небольшом количестве копий и с цензурными купюрами, но у
них была своя преданная аудитория.
Точка зрения
Культурное, духовное развитие СССР в 70-е гг. было весьма противоречивым. В
конце 60-х - начале 70-х гг. был осуществлен переход к всеобщему среднему
образованию, открыты десятки новых университетов и институтов (к 1980 г. -
более 850 вузов), по количеству специалистов с высшим образованием СССР занимал
одно из ведущих мест в мире, но часто их уровень подготовки не соответствовал
современным требованиям. Неравномерно развивалась и наука. Советские ученые
занимали ведущие позиции по многим направлениям: в математике, физике,
естествознании, космонавтике. Однако, именно в это
время СССР стал терять многие свои позиции, значительно отстал в
компьютеризации.
В литературе наряду с такими признанными писателями как М. Шолохов, В.
Катаев, К. Симонов утверждается новое поколение – Ч. Айтматов, Ю. Бондарев, Г.
Марков, П. Проскурин, В. Шукшин. В произведениях С. Залыгина, Б.
Васильева, В. Астафьева, В. Быкова явно просматривалось критическое отношение к
существующему режиму. Вместе с тем вышло 6 томов “трудов” Л.И. Брежнева,
появились его “сочинения”: “Малая Земля”, “Целина”, “Возрождение”.
Заметным явлением музыкальной жизни стали произведения А. Петрова, Г.
Свиридова, А. Хачатуряна. Были популярны песни А. Пахмутовой,
Р. Паулса, Д. Тухманова и
др. Широкое распространение получают вокально-инструментальные ансамбли - “Песняры”, “Веселые ребята”, “Самоцветы”. Но одновременно
существовал и так называемый “андеграунд” - музыкальные коллективы, творчество
которых не поощрялось официальными властями, а часто и просто запрещалось -
“Машина времени”, “Воскресенье”.
В театрах ставились как классические, так и пьесы современных авторов: А.
Арбузова, А. Вампилова, А. Гельмана. Кинематограф
прославился своими экранизациями Л.Н. Толстого, Ф.И. Достоевского, А.П. Чехова,
А.С. Пушкина, фильмами на военную тематику, а также комедиями (С. Бондарчук, Ю.
Озеров, Э. Рязанов, А. Тарковский). Но было достаточно много и совершенно пропагандистских фильмов, лишенных каких либо
художественных достоинств.
Скрытыми формами несогласия с режимом стали: участие в защите религиозного
наследия, отказ от карьеры и “беседы на кухнях”. Показателями роста несогласия
стали анекдоты на темы советской действительности.
Ясность и оптимизм относительно
возможностей, которые открываются перед человеком «нового общества», во второй
половине 1970-х гг. постепенно сменились настроениями иной тональности. В
центре внимания поколения «семидесятников» находились проблемы ответственности
и морального выбора личности. Одно из самых ярких свидетельств смены
общественных настроений — изменение тональности смеховой культуры. В 1960-е гг.
непременным участником дружеского общения был юмор. В молодежной среде было
принято выказывать несерьезное отношение к серьезным делам, веселый настрой
сопутствовал общим начинаниям. В газетах печатали юморески, в клубах проводили
юморины (конкурсы юмора). Из таких инициатив на телевидении вырос знаменитый
«КВН» («Клуб веселых и находчивых»), одна из самых популярных телепередач
1960-х гг., начавшая победное шествие по стране в форме студенческой
самодеятельности. Передачу закрыли в 1971 г. Юмор стала быстро теснить
разрушительная ирония, а затем — откровенное издевательство над
неэффективностью системы, пусть и высказанное эзоповым языком.
Не случайно любимым жанром советского кинозрителя стала комедия с социальным
подтекстом. Подспудно копившееся недовольство медленным ростом уровня жизни и
бытовыми трудностями, которые власти списывали то на «родимые пятна
капитализма», то на просчеты местного руководства, то на неблагоприятные
погодные условия, отражало растущее неверие в преимущества советского строя.
Комедия фиксировала людские недостатки и социальные пороки, но постепенно
менялись тональность показа советской действительности и характер
изобразительных средств. Красноречивый пример
— эволюция творчества одного из самых известных и любимых кинорежиссеров эпохи
Г. Н. Данелии: от фильма, ставшего символом
«оттепели» («Я шагаю по Москве», 1964), и комедии «Не горюй!» (1969), которые
отличает мягкая авторская ирония, через усиление элементов социальной сатиры («Афоня», 1975, «Мимино», 1978) до
сарказма («Осенний марафон», 1979) и разоблачительного социального пафоса («Кин-дза-дза», 1986).
Общество умело смеяться над своими недостатками. Невероятной популярностью
пользовались репризы А. И. Райкина, в которых высмеивались пороки людей —
«бюрократов, ханжей, тунеядцев», но за ними с годами
все явственнее проступали пороки системы. Фразы из монологов его героев («Бу’ сделано», «Уже смеюсь», «В греческом зале») стали
крылатыми.
На
эстраде, по радио и телевидению выступали дуэты сатириков — Тарапунька
и Штепсель (Ю. Т. Тимошенко и Е. И. Березин), Р. А. Карцев и В. Л. Ильченко.
Редкий сборный концерт обходился без представителей этого жанра. На смену
исполнителям легких сатирических зарисовок пришли писатели-сатирики,
выступавшие с монологами собственного сочинения (М. М. Жванецкий, М. Н.
Задорнов). «Монологи в образе» в исполнении Г. В. Хазанова стали олицетворением
менявшихся настроений рубежа 1980-х гг. Киносеансы предваряли выпуски
сатирического киножурнала «Фитиль», огромную аудиторию имел иллюстрированный
сатирический журнал «Крокодил». Фельетон стал непременной рубрикой и
центральных, и местных газет. В повседневном общении прочное место занял
бытовой и политический анекдот.
Образ
«эпохи развитого социализма» прочно ассоциируется с творчеством поэта, артиста
театра и кино, автора и исполнителя песен B. C. Высоцкого. Значение наследия
поэта выходит далеко за рамки явления культурной жизни. Глубоко демократичное
творчество Высоцкого было популярно в самых разных слоях, в его героях
советское общество узнавало себя. Его тематические циклы посвящены памяти войны
и самым разным сторонам повседневности — спорту, быту, друзьям, любви, людям,
избравшим целью жизни преодоление трудностей и борьбу со стихией, — морякам,
альпинистам, геологам. Советские реалии 1970-х гг. переданы с помощью
узнаваемых метафор, за ними угадывается понятный всем социальный подтекст.
Высоцкий воссоздал не только образ мысли, но и интонации «шестидесятников» и
героев, пришедших им на смену. Для многих увлечение творчеством Высоцкого стало
формой гражданского самовыражения и критического осмысления действительности,
протестом против бытового и идейного конформизма. При жизни стихи поэта
практически не издавались и тиражировались в виде магнитофонных записей его
выступлений перед небольшими аудиториями слушателей в клубах и НИИ.
Высоцкий работал одновременно в поле подцензурной культуры (он был артистом
Театра на Таганке, снимался в кино и писал тексты песен для кинофильмов и
спектаклей) и культуры неофициальной. В 1970-е гг. эти две сферы все дальше
расходятся и в темах, и в формах творческого самовыражения. Особенно ярко такое
расхождение проявилось в изобразительном искусстве и в молодежной музыкальной
культуре. Массовым увлечением советской молодежи стал рок — самое заметное
направление неофициального искусства последних советских десятилетий. Первые
рок-группы появились в СССР еще в начале 1960-х гг.,
но они играли зарубежную музыку, пропагандировали творчество своих кумиров —
«Битлз», «РоллингСтоунз». На рубеже 1960—1970-х гг.
родились популярные советские рок-группы («Машина времени», «Цветы»,
«Скоморохи», «Аквариум»), музыканты исполняли песни собственного сочинения. В
отличие от западного рока, где основную роль играл ритм, в молодой советской рок-культуре большую смысловую
нагрузку несли тексты (что соответствовало отечественной культурной традиции).
В песнях поднимались философские и социальные проблемы. Попытки власти
поставить рок под контроль через систему официально зарегистрированных клубов
не увенчались успехом: и музыканты, и зрители не готовы были поступиться
обретенной свободой. В подцензурной культуре рок, как и авторская песня, не
присутствовал, хотя популярность лучших отечественных групп была огромной, а
записи песен широко тиражировались населением. Рок-фестивали прошли в молодом
городе физиков Черноголовке под Москвой (1978) и в Тбилиси (1980), но в
основном музыканты выступали от случая к случаю в школах, клубах, НИИ, на
квартирах. Особенно жесткие запретительные меры принимались против столичных
групп; в Ленинграде, где цензурный пресс в эти годы был несколько слабее,
рок-культура чувствовала себя свободнее. Первый легальный концерт «Машины
времени» в Москве состоялся только в 1985 г. в рамках XII Всемирного фестиваля
молодежи и студентов.
В
условиях запретов на альтернативные формы художественного творчества
общественно-политическое звучание приобрели выступления художников «другого
искусства», хотя прямое противостояние официальной идеологии отнюдь не было
целью их деятельности. В сентябре 1974 г. по распоряжению властей при помощи
бульдозеров была разгромлена выставка картин, организованная на московском
пустыре в Измайлово. Этот разгром вызвал очень острую реакцию на Западе, что
негативно сказывалось на образе СССР в мире.
Открытое
столкновение с Западом вокруг проблем культурной жизни в СССР было
нежелательным. Тем более что в эти годы предметом острых разногласий оставался
вопрос о праве советских граждан эмигрировать в Израиль. В то же время в 1970-е
гг. советское руководство провозгласило курс на разрядку международной
напряженности. В этих условиях допущение определенной свободы творчества было
веским аргументом в диалоге, оно отражало готовность пойти на некоторые не
столь принципиальные, с точки зрения власти, компромиссы. Одновременно бурное
обсуждение проблем свободы творчества в СССР, развернутое в западных средствах
массовой информации, поддерживало повышенный интерес к альтернативной культуре
внутри страны, через иностранное радиовещание («радиоголоса») отголоски
дискуссии доходили до советской аудитории и подпитывали критические настроения.
Власти сочли целесообразным разрешить небольшие экспозиции
художников-неформалов (О. Рабин, В. Немухин, Л. и В.
Кропивницкие, Л. Мастеркова и др.). Первые такие
выставки состоялись спустя несколько недель после разгрома «бульдозерной
выставки» в Москве и в Ленинграде. Выставку в павильоне «Пчеловодство» ВДНХ
СССР, состоявшуюся в 1975 г., от толпы желающих попасть, не имевших
пригласительных билетов, охраняла конная милиция.
При этом «идейно чуждое» искусство жестко критиковалось в печати. В дальнейшем
для контроля над этой сферой неформального творчества создали официальные
объединения (под эгидой Московского комитета художников-графиков), которые
проводили небольшие выставки. В среде «другого искусства» родилось новое
направление, получившее название московского концептуализма. Работы
художников И. Кабакова, Э. Булатова, Д. Пригова, И. Чуйкова стали «визитной карточкой»
альтернативного искусства последних советских десятилетий.
Московские художники стремились воспроизвести на плоскости холста и в
концептуальных инсталляциях мир идей, а не мир вещей, и главной была идея
свободы. Создавая пространство свободы, они широко использовали текст и узнаваемые символы времени (лозунги, портреты
вождей, государственную символику), отражавшие пространство «несвободы», за
пределы которого стремился вырваться человек.
По аналогии с западным поп-артом родился соц-арт,
интерпретировавший советские символы уже в иронической, гротескной форме (В.
Комар, А. Меламид).
В создании московского авангардного искусства участвовало всего около 100
человек. Но при напряженности идеологического, культурного поля их деятельность
стала предметом заинтересованности множества людей.
Эти творческие эксперименты оставались достоянием небольшой аудитории, однако
самим фактом своего появления и характером реакции властей они оказали заметное
влияние на духовный климат в советском обществе. Альтернативная культура, за
редкими исключениями, не выражала открытого политического протеста, главным ее
посланием миру было утверждение творческой свободы, свободы от жесткого
идеологического канона. Многие произведения культуры подцензурной имели,
напротив, ярко выраженную критическую тональность, и именно это обстоятельство
определяло заинтересованное внимание к ним широкой аудитории.
Носителями открытого несогласия с режимом стали представители диссидентских
движений. Диссидент в широком смысле этого понятия — человек,
несогласный с установленными правилами и порядками; в СССР синонимами этого
понятия стали слова инакомыслящий и правозащитник. Действительно,
разных по политической ориентации представителей инакомыслия в СССР (среди них
были сторонники либеральных и социал-демократических идейных течений, русские
«почвенники», представители религиозного инакомыслия) объединяло утверждение
человеческой свободы как высшей ценности и неприятие подавляющего такую свободу
строя. После 1965 г., когда состоялась демонстрация и сбор подписей в защиту
Синявского и Даниэля, и особенно после событий в Чехословакии в Советском Союзе
появились различные организованные группы протестной ориентации и правозащитные
организации. С апреля 1968 г. стала выходить машинописная «Хроника текущих
событий», систематически информирующая о действиях защитников прав человека в
СССР и о преследованиях их властями. Лозунгом правозащитного движения было
соблюдение советских законов и международных соглашений, подписанных СССР, в
особенности положений Заключительного акта Совещания по безопасности и
сотрудничеству в Европе о соблюдении и защите прав личности.
Диссидентов судили по новой статье Уголовного кодекса РСФСР за распространение
«заведомо ложных измышлений», порочащих советский строй. Самых
активных из них высылали из страны. Ряд деятелей культуры, свободно
выехавших за границу на гастроли, за критические выступления были лишены
советского гражданства и не смогли вернуться. Наиболее известными диссидентами
были видный ученый, один из разработчиков водородного оружия А. Д. Сахаров,
автор «Размышлений о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной
свободе» (июнь 1968 г.), и А. И. Солженицын, лауреат Нобелевской премии по
литературе. В 1973 г. Солженицын обратился с «Письмом к вождям Советского
Союза», где предлагал отказаться от губительной для России марксистской
идеологии. Власти отреагировали высылкой писателя за границу в феврале 1974 г.
Сахаров был вначале отстранен от работы, а в 1980 г. лишен звания Трижды Героя Социалистического Труда и выслан в Горький.
Вокруг оценки влияния правозащитного движения на нарастание политического
кризиса советской системы до сих пор идут ожесточенные споры. Однако
воздействие самого феномена диссидентства на духовный климат последних
советских десятилетий многократно превосходило и численность самих диссидентов,
и масштабы организованных ими акций.
Духовный климат конца 1970-х — начала 1980-х гг. отмечен ростом критических
настроений в среде интеллигенции, которые усугублялись серьезными сбоями в
работе экономических механизмов и трудностями в
социальной сфере.
Весь «послеоттепельный» период развития культуры
насыщен яркими событиями. Интенсивно протекала духовная жизнь, сформировалось
общее культурное поле заинтересованного интеллектуального взаимодействия.
Культурная жизнь сама по себе была общественным явлением, в творческой среде
вырабатывались общественно значимые идеи и ценности, становившиеся достоянием
самой широкой аудитории.
|
Документы
эпохи |
VII. Уважение прав человека и основных свобод, включая свободу мысли, совести,
религии и убеждений.
Государства-участники будут уважать права человека и основные свободы, включая
свободу мысли, совести, религии и убеждений для всех, без различия расы, пола,
языка и религии.
Они будут поощрять и развивать эффективное
осуществление гражданских, политических, экономических, социальных, культурных
и других прав и свобод, которые все вытекают из достоинства, присущего
человеческой личности, и являются существенными для ее свободного и полного
развития.
В этих рамках государства-участники будут признавать и
уважать свободу личности, исповедовать, единолично или совместно с другими,
религию или веру, действуя согласно велению собственной совести.
2.РОЛЬ И ЗНАЧЕНИЕ КОНКРЕТНО-ИСТОРИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ ДЛЯ РАЗВИТИЯ И
ЭВОЛЮЦИИ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ В СССР В 1960–1985 ГГ.
(Д. Б. Михайлов Научно-теоретический журнал «Научные проблемы
гуманитарных исследований» Выпуск 7 – 2011)
Ситуация
с развитием высшего образования после Второй мировой
войны
в
СССР во многом отличалась от ситуации как в развивающихся,
так и в развитыхстранах. Своеобразие советской
образовательной политики было обусловлено,прежде
всего, особенностями конкретно-исторических условий, в которых находиласьстрана, и спецификой ее социально-политической
системы .
онеся
громадные человеческие и материальные потери в годы Второй
мировой войны, СССР довольно быстро восстановил в послевоенный период экономический
потенциал. В середине 50-х годов ХХ века перед Советским Союзом встала
необходимость выбора стратегии развития и модернизации, котораяво
многом связывалась с развитием НТР. Опережая по уровню экономического развития
развивающиеся страны, СССР по многим параметрам социальной сферыи
инфраструктуры, уровню и качеству жизни населения отставал от развитых стран Запада . Многие годы он оставался страной «догоняющего развития».
Заявив онамерении Советского Союза догнать и
перегнать развитые капиталистические государства, политическое руководство СССР
выбрало курс экстенсивного развития.
Естественно,
что все противоречия и проблемы, порождаемые экстенсивным развитием экономики,
особенности функционирования социально-политическойсистемы
наложили свой неизгладимый отпечаток на эволюцию системы высшего образования
страны в середине 1950-х – 1980-х годах.
Высшая
школа СССР, являясь элементом существовавшей общественной системы и
функционируя в ее рамках, была призвана решать те задачи, которые декларировались
КПСС. В конечном итоге именно партийно-государственна
элита КПСС определяла государственную политику и приоритеты в сфере высшегообразования, исходя из декларируемых политических и
стратегических целей.
Высшее
образование, как и другие сферы общественной жизни, было чрезвычайно централизовано
и монополизировано .
Анализ
партийных и государственных документов этого времени, посвященных проблемам
образования, убедительно показывает, что одним из приоритетов образовательной
политики был признан рост массовости высшего образования в связи со
стратегическим курсом на стимулирование НТР. В этом плане показательна реформа
общеобразовательной школы конца 1950-х – начала 1960-хгодов, которая была одной
из первых в мире попыток решить проблемы массового образования, характерного
для многих развитых стран. Главная среди них состояла в обусловленной развитием
НТР потребности соединения ранней подготовки молодежи к профессиональной
деятельности с необходимостью постоянного повышения уровня ее общей
образовательной подготовки .
Реформа
была во многом обусловлена необходимостью снять противоречие между высоким
уровнем устремлений молодежи к высшему образованию и
реальными
потребностями экономики в рабочей силе. Указанная реформа имела как положительное,
так и негативное значение для развития высшей школы СССР. С одной стороны,
путем внедрения обязательного среднего образования была создана база для роста
студенческого контингента в 60-х – начале 70-х годов. С другой стороны, форсированное
расширение всех уровней профобразования привело к диспропорции между выпуском
из школ и приемом в вузовскую систему, что снизило потенциал для
дальнейшего
развития высшей школы и привело к назреванию негативных моментовв
высшем образовании в середине 70-х – 80-х .
О
форсированном росте массовости высшего образования в середине 50-х –
начале
60-х годов свидетельствуют данные статистики и архивные документы. Так, общая
численность студентов в вузах СССР к 1960 году по сравнению с 1955 годом увеличилась
на 528,5 тыс. человек (28,2 %) и составила 2 404 тыс. человек. Ежегодный прирост
численности студентов во второй половине 1950-х годов колебался от 78до 123
тыс. человек. За эти годы было создано 29 новых вузов при одновременном укрупнении
и реорганизации существующих, открыто около 500 филиалов и учебно-консультационных
пунктов .
Естественным
следствием этих мер был бурный рост выпуска специалистов с высшим образованием.
За пять лет (1956–1960 годы) было выпущено 1 497,3 тыс.специалистов.
В 1960 году по сравнению с 1955 годом промышленность и строительство получили
больше специалистов в 1,7 раза; сельское хозяйство – в1,5
раза; здравоохранение – в 1,8 раза. Особенно быстрыми темпами шла подготовка инженеров:
среднегодовой прирост подготовки таковых составил около 10 %,а общая их
численность в народном хозяйстве увеличилась даже по сравнению с1957 годом на
треть (33 %). С большим нарастанием проходил выпуск специалистов, подготовленных
без отрыва от производства. Например, в 1960 году по сравнению с1957 годом
численность студентов вечерней формы обучения увеличилась более чем в два раза,
а студентов-заочников на 40 % .
Заданные
темпы подготовки специалистов в вузовской системе СССР, самые высокие в мире,
сохранились и в 1960-е годы. Курс на экстенсификацию
высшей школы, преимущественно на валовые показатели, был практически узаконен решениями
партийных и государственных органов. В постановлении ЦК КПСС и Совмина СССР от
9 мая 1963 года с особой гордостью подчеркивалось, что плановые задания по
подготовке специалистов на 1959–1965 годы высшая школа выполнила полностью. За
это время было подготовлено и выпущено из высшей школы 2 143 тыс.специалистов.
Масштабы
подготовки последних увеличились в 1,5 раза по сравнению с предшествующим
периодом, в том числе инженеров – в 2,5 раза. Особенно возросло количество обучающихся по заочной и вечерней формам обучения. Общий
контингент студентов-вечерников в 1967 году по сравнению с 1960 годом
увеличился в 3,5 раза, студентов-заочников – более чем в 1,5 раза. По сравнению
же с довоенным уровнем рост подготовки специалистов выражался в ошеломляющих
цифрах: например, численность студентов-заочников за это время выросла в 7,5
раза, а студентов-вечерников – в 23 раза.
В
1970-е – 1980-е годы много писали о «революции в образовании» и ее взаимосвязи
с требованиями НТР, что было объективно обусловлено бурным темпом расширения
сферы высшего образования. Эволюция вузовской системы СССР во многом зависела
от сочетания двух моментов: потребностей внутреннего развития и давления
внешнеполитических факторов, действия последних на процессы внутреннего
развития, в частности на развитие высшего образования в условиях жесткой и
нарастающей политической конфронтации, или, иначе говоря, холодной войны.
стремительное
расширение вузовской системы СССР, как мы считаем, было связано с соображениями
своеобразно понимаемого политического престижа страны в условиях постоянно
нарастающей политической и идеологической конфронтации двух сверхдержав и двух
социальных систем. Хорошо известно, что в условиях«биполярного»
мира любые достижения в области науки и образования, культуры и спорта
трактовались как доказательства преимущества того или иного социальногостроя,
олицетворяемого СССР или США. По словам Дж. Бертралла, «…сигналы советского спутника возвестили всему
миру, что СССР является пионером в областивысшего
образования, даже по сравнению с США и Англией» [12].
Реформы
высшего образования развитых стран были адекватны быстрым
изменениям
в экономике и социальной сфере формирующихся «постиндустриальных»обществ.
Анализируя общемировые тенденции в развитии
высшей школы, необходимо отметить, что для ведущих мировых государств в 1970-е – 1990-е годы былихарактерны
следующие изменения в данной сфере:
- значительное расширение масштабов
развития высшего образования;
- децентрализация управления и расширение
автономии вузов иакадемических свобод;
- замена факультетов и кафедр вузов
департаментами, в рамках которых
стал использоваться междисциплинарный
подход к обучению и подготовке
специалистов;
- создание региональных систем высшего
образования;
- создание неуниверситетского сектора
высшего образования и
нетрадиционных
высших учебных заведений с обучением на основе новых информационных технологий,
введение новых организационных форм вузовской
науки .
Структурные
изменения в высшем образовании ведущих зарубежных стран приводили к появлению и
развитию новых типов учебных заведений,
прежде
всего технических, технологических и
научно-технических университетов.
Основные
задачи, которые решались при создании таких учебных заведений, –интеграция технического образования с гуманитарными и
естественными науками, профессионализация университетского образования. Реформы
высшего образования в ведущих странах мира в значительной степени затронули
сферу финансирования и управления. Из государственных бюджетов стали
покрываться основные расходы в области образования. Трансформации в области
управления высшей школой были направлены на поиск оптимального сочетания
централизма и децентрализма.
В
странах с децентрализованными системами управления высшим образованием(США, Англия, ФРГ) роль центральных органов управления
усилилась. В странах с централизованным управлением (Франция, Япония) была
осуществлена передача части полномочий правительственных органов региональным
органам управления и вузам. Общей тенденцией стала реализация принципов
выборности и паритетного участия в управлении академической и вузовской
общественности, рост самостоятельности низовых подразделений вузов.
В
отличие от ведущих западных стран управление высшим образованием в СССР, формы
его финансирования и хозяйственной деятельности, структура
учебного
процесса практически не изменялись на протяжении 30 лет (с середины1950-х – до
середины 1980-х годов). Отсутствие социального заказа на инновации, невосприимчивость
к новому, характерные для всех сфер общественной жизни периода «застоя»,
привели к тому, что Советский Союз постепенно стал утрачивать лидирующие
позиции в сфере образования, которые он занимал до середины 80-хгодов. Стало
ясно, что по качественным (экономическим и социальным) параметрам, уровню жизни
населения СССР не смог реализовать лозунг «Догнать и перегнать!» в отношении
ведущих западных стран.
В
этих условиях идеологически в пользу престижа страны, как казалось в то время,
работали удобно сопоставимые количественные показатели, такие как общая численность
ученых, специалистов и студентов, инженеров, врачей и т. д. Однако при более
детальном рассмотрении эти же количественные показатели свидетельствовали, что
при декларируемом курсе на интенсификацию СССР продолжал развиваться за счет
максимально возможного, а не оптимального вовлечения материальных и
человеческих ресурсов в сферу экономики и занятости .
В
высшем образовании кризисные явления стали обнаруживаться в снижении доли его
финансирования, хроническом недофинансировании из госбюджета.
Остаточный
принцип финансирования образования и всей социальной сферы, как известно, был
связан с гонкой вооружений и колоссальными затратами на оборону.
По
несколько, на наш взгляд, завышенным расчетным данным В. Г. Первьшшна,
расходы на оборону, включая военное образование и науку, достигали 52 % от валового
национального продукта (ВНП), или 73 % от национального бюджета.
Ведя
практически в одиночку гонку вооружений с лидирующими странами Западаи достигнув здесь паритета, СССР проиграл тотальную
гонку развития социальнойсферы, в том числе системы
образования . По данным Н. А. Хроменкова,
доля национального дохода, направленная на нужды образования, в Советском Союзе
иСША изменялась следующим образом: в 1960 году в СССР
– 10 %, в США – 4 %; в1985 году соответственно 7 % и 12 % .
В
Советском Союзе кризис системы высшего образования явился отражением ситуации в
обществе в целом. Начиная с 1983 года происходило
постоянное сокращение общей численности студентов. В 1988 году она уменьшилась
до уровня1974 года. С 1981 года сокращался показатель количества студентов в
расчете на 10 тыс. человек. Эта негативная тенденция особенно
удручающе выглядела в сопоставлении с изменением численности студентов за
последние 15–20 лет в ведущих странах мира. Мировой опыт
свидетельствовал о том, что быстрый и успешный выход из экономического и
социальною кризиса происходил там, где приоритет отдавался образованию и ему
оказывалась необходимая финансовая и материальная
поддержка . В СССР в анализируемое время наблюдалась противоположная тенденция
сокращения относительной доли расходов на высшее образование из госбюджета.
Так, при увеличении численности студентов в СССР с 1960 по 1985 год в 2,4 раза
относительная доля расходов на высшее образование сократилась почти на30 %. Для
сравнения отметим, что за 1960–1985 годы расходы на высшее образование в США
выросли с 7,1 млрд долларов
до 95,5 млрд долларов, или в 13,5 раза. В1985 году
расходы на образование в США составили 7,8 % от ВНП, или 330 млр долларов, в том числе на высшее образование было
израсходовано 40 % этой суммы, или 141 млрд
долларов [18]. Естественно, что при таких противоположных подходах
к
финансированию высшего образования ситуация складывалась не в пользу высшей
школы СССР. Если в 1970 году расходы на высшее образование США превысили в7 раз расходы СССР, то к середине 1980-х годов – уже в 16
раз.
Проявление
кризисных явлений в сфере высшего образования СССР обнаруживалось не только в
сокращении финансовых ресурсов, но и в значительном уменьшении темпов роста
студенческого контингента. Динамика численности принятых
в вузы СССР по пятилеткам выглядела следующим образом (в тысячахчеловек):
в 1965 году – 854, в 1970 году – 912, в 1975 году – 994, в 1980 году – 1 052,
в1985 году – 1 104. Соответственно по нарастающей, но
со значительным замедлением темпов изменялась и численность выпускаемых
специалистов (в тысячах человек): в1965 году – 404, в 1970 году – 631, в 1975
году – 714, в 1980 году – 817, а в 1985 году –859 .
Эти
данные свидетельствуют об увеличивающемся замедлении темпов роста студенческого
контингента. Если в середине 1950-х – 1960-х они были
высокими,
то в 1970-х годах значительно замедлились, а затем к началу 1980-хрост сменился
снижением численности студентов. Несмотря на то, что абсолютная численность
студентов в СССР по сравнению с 1960 годом увеличилась
к 1985 году в 2,4 раза и составила 5 147,2 тыс. человек, Советский Союз
значительно уступалпо этим абсолютным показателям
США, а по многим качественным параметрам, характеризующим высшую школу, и
другим ведущим странами мира. В частности,по
количеству студентов на 10 000 человек населения впереди СССР к середине
80-хгодов оказались 7 развитых стран Запада, а также Куба .
Сложившаяся
ситуация явилась важной причиной падения престижа высшего образования в стране.
Сопоставительный анализ данных за 1960–1985 годы о выпуске из полной
общеобразовательной и неполной школ и приеме в профессиональные учебные
заведения показывает, что численность принимаемых всегда превышала количество
выпускников школ. Если численность последних взять за
100 %, то количество поступивших в вузы изменялось по нарастающей следующим
образом:
1960
год – 110 %, 1970 год – 111 %, 1980 год – 120 %, 1985 год – 139 %.
Представляется
необходимым обратить внимание на саму тенденцию превышения численности
принимаемых в систему высшего профессионального образования над количеством
выпускников средних школ. Расширение приема в вузы шло до начала 1970-х годов в
соответствии с увеличением выпуска учащихся из общеобразовательных школ, но
затем прием продолжал увеличиваться, несмотря на то, что выпуск из средней
школы уменьшался. Значительный рост числа выпускников школ в начале 1970-х
годов был обусловлен процессом становления всеобщего среднего образования. К
середине 1970-х годов количество выпускников школ стало быстро сокращаться в
связи с изменением демографической ситуации.
Соответственно
изменились и конкурсы в вузы: до середины 70-х годов они были достаточно
высокими, затем резко уменьшились. В 1985 году по всем
группам
вузов в среднем конкурс был почти в 1,5 раза меньше, чем в 1966 году.
Именно
в результате снижения конкурсов ухудшился социальный и качественный состав
студентов. Удельный вес абитуриентов, получивших положительные оценки, по
отношению к плану приема все время падал. В 1960-е годы он держался на уровне
200 %, а в 1985 году составлял только 112 %, т. е. почти все (за исключением12
%) абитуриенты, получившие положительные оценки, были зачислены в вузы, соответственно
падал и проходной балл во все группы вузов.
В
заключение из приведенных выше фактов можно сделать вывод, что государственная
политика в сфере высшего образования привела к оформлению бюрократически
замкнутой, централизованной вузовской системы, где планирование осуществлялось
от достигнутого уровня без учета реальных изменений в социальной структуре и в
структуре занятости. «Валовой» подход, характерный для экстенсивной экономики,
стал безраздельно господствовать и в высшей школе. Управленческие решения
властных структур не разрешали, а лишь усугубляли накопившиеся проблемы.
Политика
расширения массовости высшего образования в условиях командно-административной
системы приобрела инерцию развития в одном направлении –экстенсивном
– и по этой инерции была доведена до абсурда. Игнорировался и отвергался
общемировой опыт развития высшего образования. Количественный
жерост высшей школы не сопровождался необходимыми
качественными изменениями, адекватными быстро меняющимся экономическим,
технологическим, социально-культурным и демографическим потребностям общества.
3. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ В ЭПОХУ
РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА
Уже
к середине 1960-х гг. стало ясно, что планы «догнать и перегнать» США по
важнейшим экономическим показателям и в короткий исторический срок «жить при
коммунизме» реализовать невозможно. Об этой перспективе продолжали напоминать
размещенные в общественных местах лозунги, доставшиеся в наследство от
хрущевской эпохи: «Вперед, к победе коммунизма!», «Мы придем к победе
коммунистического труда!», «Наша цель — коммунизм!». От цели официально не
отказывались, но для идеологического обеспечения поступательного развития
страны необходимо было сделать провозглашаемые приоритеты более реальными и при
этом не утерять привлекательной исторической перспективы. В принятой на
вооружение в программных документах КПСС в 1966—1971 гг. концепции развитого
социализма этап коммунистического строительства приобрел
неопределенно-длительные очертания. Магистральным направлением развития было
названо совершенствование социально-экономических, нравственных и
идеологических основ советской системы и гармонизация общественных отношений.
Конкретных механизмов и сроков решения этих задач заложено не было. Мерилом
достижений по-прежнему были прорывы на самых передовых рубежах науки и техники.
Однако при такой длительной перспективе наступления «светлого завтра» особого
внимания требовал вопрос о мотивации труда. В условиях стабильного
поступательного движения, на которое ориентировал развитой социализм, эту
проблему нельзя было успешно решать с помощью чрезвычайных мер или громких
призывов.
Поэтому
обеспечение роста жизненного уровня людей стало важной политической задачей.
Такой рост должен был подтвердить преимущества советской системы и ее динамизм,
вселить в людей уверенность в завтрашнем дне. Это было тем более актуальным,
что разрыв в уровне жизни между ведущими странами Запада и Советским Союзом
оставался существенным, несмотря на наметившуюся в годы «оттепели» тенденцию
повышения благосостояния людей. XXIV съезд КПСС провозгласил
«повышение благосостояния народа... высшей целью экономической политики», этот
рост предполагалось обеспечить в первую очередь за счет увеличения реальной
заработной платы.
Согласно данным опросов общественного мнения последних лет (в СССР таких
опросов не проводилось), 1970-е годы вошли в историю страны как самый
благополучный период ее развития. Давая положительные оценки тому времени, люди
старшего поколения отмечают присущее той эпохе ощущение стабильности и
жизненной перспективы. Чувство уверенности в завтрашнем дне вселяли зримые
результаты поступательного развития — укрепление военной мощи СССР, рост
производства, уровня жизни и реальных доходов. Люди стали лучше одеваться и
питаться, потребление хлебопродуктов и картофеля сократилось, а мяса, молока и
фруктов — постепенно увеличивалось. Значительно выросло производство товаров
широкого потребления. К 1980 г. более 100 млн
человек смогли улучшить свои жилищные условия. Коммунальные квартиры
по-прежнему были уделом значительной части населения, но их число продолжало
стремительно сокращаться. Качество типового строительства по сравнению с
привычными пятиэтажками стало расти.
Отдельная бесплатная квартира наконец стала нормой, и
это привело к индивидуализации повседневной жизни. Двор как пространство
общения теряет свое значение, и вместе с исчезновением вынужденного
каждодневного общения с соседом по коммуналке из городского быта начинают
исчезать перенесенные из деревни черты патриархального уклада. Круг общения
постепенно сужается до собраний «по интересам». В этом узком кругу люди говорят
то, что думают.
Это было важно для интеллигенции — теперь было где собираться и разговаривать
доверительно, даже на «опасные темы»; в коммунальных квартирах, на коммунальных
кухнях сталинских времен это было невозможно. Появляется практика «интеллектуальных
сборищ».
Характерно,
что непременным атрибутом новой квартиры являлась домашняя библиотека.
В
1970-е гг. массовое строительство шагнуло за пределы бывших рабочих окраин в
пригороды. Сюда расселяли жильцов коммуналок из центра города, и соседями по
лестничной площадке оказывались люди самых разных профессий и социального
положения. «Короткие» соседские связи постепенно уходили в прошлое. Становилась
более заметной разница в образе жизни, она опережала рост различий в устройстве
быта. Несмотря на продолжавшееся увеличение численности городского населения за
счет сельского (в среднем на 700 тыс. человек в год), в основном приезжих
быстро поглощали так называемые спальные районы. По всей стране тиражировались
многоэтажные дома типовых серий, в каждом городе появились свои Новые Черемушки (этот сюжет обыгран в фильме Э. Рязанова «Ирония
судьбы, или С легким паром», впервые вышедшем в 1975 г.).
Обстановка квартир тоже была в основном узнаваемой, поскольку промышленность
выпускала одинаковые образцы мебели, бытовой техники. Поступавшие в торговую
сеть импортную мебель и товары длительного пользования, обычно из стран
социалистического лагеря, трудно было купить, такие товары в основном
распределялись среди работников крупных предприятий и учреждений.
Популярный в начале 1960-х гг. минимализм стала
вытеснять более удобная для жизни обстановка. Характерной деталью интерьера
квартиры был, например, ковер на полу или на стене.
К 1985 г. 90 семей из 100 имели телевизоры (в начале
1970-х гг. — около 30). Вечер у телевизора стал излюбленной формой досуга.
Советское телевидение вело активную просветительскую работу и стремилось
удовлетворить запросы разных групп населения. Такие
программы, как «Клуб кинопутешествий», «Кинопанорама», «Очевидное —
невероятное», «Международная панорама», имели многомиллионную аудиторию.
Они восполняли дефицит информации, в том числе и о мире за пределами СССР.
Ведущие ежедневной новостной программы «Время», которая выходила в эфир под
звуки мелодии Г. Свиридова «Время, вперед!», И. Кириллов, А. Шилова, А.
Шатилова, В. Балашов стали своими, близкими людьми в каждом доме.
Вся страна смотрела «Голубой огонек» — сборные
концерты, в которых участвовали известные артисты и «лучшие люди страны» —
космонавты, передовики производства, любимые киноактеры и спортсмены. Среди
развлекательных программ лидировал «Кабачок 13 стульев»: популярные артисты
Московского театра сатиры инсценировали диалоги из жизни современных обывателей
и пели под фонограммы эстрадные песни социалистических стран, в основном
польские.
Передачу отличала нехарактерная для советского телевидения безыдейность.
Трансляции международных соревнований по фигурному катанию и хоккею, где наши
спортсмены достигли выдающихся результатов, смотрела без преувеличения вся
страна. Всенародными любимцами стала сборная СССР по хоккею (А. Фирсов, В.
Старшинов, А. Мальцев, тройка Михайлов — Петров — Харламов, вратарь В. Третьяк)
и фигуристы И. Роднина и А. Зайцев, Л. Пахомова и А. Горшков, С. Четверухин.
Телевидение являлось самым доступным «окном в мир».
Летом многие покидали квартиры, чтобы отправиться на дачу. В 1970-е гг.
массовая раздача садово-огородных участков рассматривалась как доступный и
быстрый способ повысить благосостояние людей. На бесплатно полученных шести
сотках садовод должен был выращивать овощи и фрукты для личного потребления.
Раздавая участки, власти надеялись не только обеспечить «весомую добавку к
столу трудящихся», но и организовать досуг в доступных для всех формах.
Дачник-садовод стал знаковой фигурой того времени, оттеснив туриста-походника.
Пригороды больших городов превращаются в места массового отъезда на выходные,
переполненные загородные электрички — характерная примета 1970-х гг.
Вместе с тем длявсе большего числа семей доступным
средством транспорта становится личный автомобиль. Вплоть до второй половины
1960-х гг. личный автотранспорт был большой редкостью (к 1967 г. на тысячу
семей приходилось всего 12 личных автомашин). На рубеже 1970-х гг. происходит
настоящий скачок в автомобилестроении, к 1971 г. общее число ежегодно
выпускаемых в СССР машин впервые в отечественной
истории перевалило за миллионную отметку. В последующее десятилетие выпуск
легковых автомобилей вырос в 4 раза. После реконструкции заводов в Москве и
Ижевске резко подскочило производство «Москвичей». Однако настоящим прорывом
стало выведение на полную мощность на рубеже 1970-х гг. автогиганта в Тольятти.
Здесь трудились над созданием «народного» автомобиля.
|
Как
это было |
По
свидетельству тогдашнего генерального конструктора ВАЗа
B. C. Соловьева, «мы, инженеры и художники, прежде всего
постарались представить себе портрет будущего владельца автомобиля. Это отец
семейства. Он перешел на «пятидневку» и жаждет вывезти свою семью за город на
субботу и воскресенье. Значит, салон автомобиля должен быть просторней, чем у
«Москвича»... Водитель семейного «экипажа» далеко не ас шоссейных дорог, хотя
нередко мнит себя таковым. Поэтому систему управления надо максимально
упростить. Водитель, конечно, не очень опытный механик, то есть нужно свести до
минимума количество точек, к которым можно подобраться с ключами. Необходимо,
естественно, учесть и суровый климат, и разнообразие дорожных условий, и
характер водителя. Какой же русский не любит быстрой езды? <...>
Практический смысл — вот главное. Покупатель все же иногда бывает не прав.
Взять, например, такую «мелочь» — цвет автомобиля. По данным нашего центра
стиля, большинство покупателей предпочитают темную внешнюю окраску машины. А
статистика дорожных происшествий гласит, что темные автомобили в десять раз
чаще, чем светлые, попадают в неприятности. В общем, новый автомобиль должен
одновременно удовлетворять запросы покупателей, в том числе и эстетические, и
развивать их».
В
короткие сроки Волжский автозавод (ВАЗ) освоил производство модели ВАЗ-2101 —
знаменитой «копейки», советского аналога модели итальянского ФИАТ-124. Эта
машина стала самой популярной в стране, очередь на покупку «копейки»
растянулась на несколько лет. В декабре 1973 г. с конвейера завода сошел
миллионный автомобиль. В 1977 г. было налажено серийное производство
внедорожника «Нива» (ВАЗ-2121), самого знаменитого детища тольяттинского автозавода,
ставшего пионером в мировом производстве машин такого типа.
Инженерные специальности получали миллионы людей, и конструкторская мысль
активно искала новые возможности развития.
Правда, далеко не всегда новинки внедрялись в производство. Путь бюрократических
согласований был долгим, и разрыв между разработкой и внедрением опытных
образцов в производство не только не сокращался, но продолжал расти. Это
отставание, наряду с недофинансированием производства предметов потребления, не
позволяло в полной мере удовлетворять и растущие потребности людей.
Медленный рост производства новых потребительских товаров и их часто невысокое
качество были тем более заметными, что на ряде направлений, в первую очередь в
сфере образования и науки, в эти годы были достигнуты впечатляющие успехи. В
1975 г. было введено обязательное десятилетнее образование, среднюю школу
оканчивали практически все. К концу 1970-х гг. высшее и среднее (полное и
неполное) образование имело около 80% городского населения старше 15 лет. В стране
училось 5 млн студентов.
Труднее всего было поступить в медицинские вузы и на гуманитарные факультеты
университетов.
При поступлении предусматривались льготы для отслуживших
срочную службу в армии и работавших на производстве. В 1973 г. был введен «конкурс
аттестатов» — при поступлении в вуз стали учитываться школьные успехи. Эта мера
была нацелена на то, чтобы поднять заинтересованность в результатах школьного
образования. Огромные средства продолжали вкладываться в подготовку кадров для
промышленности, и по ряду популярных специальностей, в первую очередь
инженерных, наметилось перепроизводство кадров. 4,5 млн человек работало в сфере науки и научного
обслуживания, в том числе более 1,5 млн было занято
непосредственно научной деятельностью. Это свидетельствовало о превращении
научной работы в массовую профессию. Доля затрат на научные исследования
достигла 3,74% ВВП (1985).
По-прежнему наиболее эффективными являлись научные исследования в сфере военных
разработок. Огромные средства в условиях развернувшейся гонки вооружений страна
была вынуждена тратить на развитие военных отраслей, что сокращало возможности
финансирования гражданских отраслей.
В то же время стал увеличиваться уровень заработной платы: в 1970 г. средняя
зарплата составляла 122 рубля, к концу десятилетия — 169 рублей. Особенно
заметно выросли доходы занятых менее квалифицированным трудом, это было связано
с катастрофической нехваткой рабочих рук на производстве. Зарплата
дипломированных специалистов стала стремительно приближаться к уровню оплаты не требовавшей высокой квалификации работы. Возникшая
в результате уравниловка снижала мотивацию труда представителей таких массовых
профессий, как инженер, учитель или врач. В то же время престиж
неквалифицированного труда оставался низким. Предприятия получили право
набирать «по лимиту» рабочих из сельской местности и прописывать их в заводских
общежитиях. Работа была в основном тяжелой, а уровень автоматизации заметно
отставал от потребностей современного производства, особенно в сельском хозяйстве.
Низкая эффективность труда в этой отрасли, постоянный отток кадров в город и
особенно огромные потери во время транспортировки и хранения урожая (до 40% от
объема собранного) не позволяли наладить бесперебойное снабжение качественными
продуктами питания. Чтобы как-то справиться с трудностями, широко
использовалась «шефская помощь»: работавшие в городах (на заводах, в научных
институтах) и особенно студенты вузов регулярно и в обязательном порядке
привлекались на уборку урожая и на работу в овощехранилищах. Такой
неэффективный и низкопроизводительный труд был
близкой и понятной всем темой многочисленных анекдотов и сатирических
произведений. «Перевернутые» приоритеты («стране нужна картошка, а наука
подождет») отражены в монологе героя песни B. C. Высоцкого:
Товарищи ученые!
Доценты с кандидатами!
Замучились вы с иксами, запутались в нулях!
Сидите, разлагаете молекулы на атомы,
Забыв, что разлагается картофель на полях.
Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
С лопатами проявите здесь свой патриотизм.
А то вы всем кагалом там набросились на опухоль,
Собак ножами режете — а это бандитизм.
Автобусом к Тамбову подъезжаем,
А там рысцой — и не стонать!
Небось картошку все мы уважаем,
Когда с сольцой ее намять.
Особенно широкие масштабы практика обязательных сельхозработ приобрела в республиках Средней Азии, где из
года в год возникали проблемы с уборкой хлопка. Школьники и учителя
несколько месяцев проводили в колхозах, в результате заметно упал уровень
образования.
Обычные продукты — мясо, молоко, масло — в конце 1970-х гг. стали исчезать с
прилавков, особенно в небольших городах и в сельской местности. Государственное
централизованное снабжение не обеспечивало в достаточном количестве
качественных и разнообразных продуктов. Голода в стране не было, продукты и предметы первой необходимости были доступны всем.
Цены на них с 1961 г. оставались стабильными: хлеб стоил от 13 до 25 копеек за
батон (в зависимости от качества муки), буханка черного хлеба обходилась в
18—22 копейки, литр молока стоил 32 копейки, 1 кг мяса — 2 рубля, 1 кг масла
высшего сорта — 3 рубля 60 копеек.
Потребление
основных продуктов питания
на душу населения в СССР (кг)
|
Год
|
1961 |
1965 |
1970 |
1975 |
1980 |
1985 |
|
Мясо |
39,6 |
43,7 |
48,6 |
60,5 |
60,1 |
65,2 |
|
Молоко |
157,5 |
147,8 |
194,4 |
194,7 |
171,4 |
173,0 |
|
Яйца |
7,0 |
6,7 |
8,8 |
11,8 |
13,5 |
14,6 |
|
Животные
жиры |
7,6 |
8,4 |
10,5 |
11,3 |
14,0 |
15,8 |
Хотя
потребление росло, но в продаже многие продукты не появлялись. Их часто
приходилось не покупать, а «доставать». На приобретение необходимого
тратились немалые силы. Люди часами стояли в очередях, со всей страны приезжали
за покупками в большие города, чаще всего в Москву, которая снабжалась
несравненно лучше. Тем более это касалось товаров длительного пользования,
особенно иностранного производства. Государственные цены на них были
значительно выше, чем на аналогичные отечественные изделия, но спрос заметно
превышал предложение. Такое положение было связано с издержками плановой
экономики, которые, несмотря на предпринятые во второй половине 1960-х гг.
попытки реформ, не удавалось преодолеть. Советская легкая промышленность
слишком медленно меняла ассортимент, он морально устаревал, а качество
произведенной продукции, особенно одежды, обуви и мебели, не соответствовало
растущим запросам населения. Все активнее распространялась система привилегий:
дома повышенного комфорта для руководителей, закрытые распределители, санатории
и дома отдыха. Привилегии охватили все стороны жизни — от учебы детей в
престижном вузе до получения книг «по особому списку» и возможности поездок за
границу.
Рост денежной массы к началу 1980-х гг. оказался непропорциональным росту ее
товарного покрытия. В результате стали быстро расти денежные сбережения на
счетах в сберкассах, люди откладывали деньги, чтобы потратить их в случае, если
представится возможность. Неотъемлемой чертой повседневной жизни 1970—1980-х
гг. стал товарный дефицит и не менее острая нехватка услуг. Это привело к
бурному росту не учтенной государством и не облагаемой налогом сферы «теневой
экономики».
Зародившаяся еще в конце 1950-х гг. теневая экономика распространилась по всей
стране. Ее проявления были многообразны: обмен выпрошенными впрок у государства
ресурсами, производство из этих материалов неучтенной продукции на
государственных предприятиях или в подпольных цехах, последующая продажа их
через государственные магазины без должного оформления, торговля сертификатами
и чеками сети закрытых магазинов «Березка» и системы «Посылторга»,
которые получали работавшие за границей советские граждане. В городах на долю
теневой экономики приходилось до 40% ремонта автомобилей и 30% ремонта бытовой
техники, значительная доля услуг по ремонту квартир, пошиву одежды.
Широкое распространение получил «черный рынок», на котором циркулировали товары
повышенного спроса, и натуральный обмен. Билеты на популярный спектакль могли
обмениваться на медицинские услуги, возможность приобрести автомобиль вне
очереди — на поступление ребенка в институт.
Своего
рода «твердой валютой» стали дефицитные книги. Можно было не только «достать»
их, но и получить право на их покупку в обмен на 20 кг собранной макулатуры
(газет, книг, журналов). Такая практика широко распространилась в условиях
роста книжного дефицита. Первым «макулатурным» изданием стал роман А. Дюма
«Королева Марго».
Заметно вырос интерес людей к сфере потребления. Жилье, одежда стали
приобретать более индивидуальные черты, хотя ассортимент пользовавшихся спросом
товаров был по-прежнему ограниченным. Мода приходила с Запада, в основном через
страны социалистического лагеря: туда чаще ездили и в командировки, и по
туристическим путевкам. Следовать моде требовало немалых усилий, но брюки клеш,
юбки мини и макси, брючные костюмы и туфли на платформе были, несмотря на
отсутствие такой одежды и обуви на прилавках магазинов, у каждой модницы 1970-х
гг. Возможность разнообразить повседневную жизнь и несколько повысить ее
качество давали поездки за границу. Поэтому престиж связанных с выездом за
рубеж профессий — дипломатов, переводчиков, моряков, летчиков и стюардесс
международных авиалиний — стал стремительно расти.
Характерно, что официальная пропаганда без устали критиковала «вещизм» и «потребительство», но пропагандистские усилия никак не
сказывались на предпочтениях людей.
Повседневная жизнь заметно расходилась с идеологическими установками,
представлявшими советский народ как единую социально-политическую общность, а
политику государства — как последовательное воплощение марксистских идей о
социальной справедливости. Заметной становилась разница в качестве жизни разных
групп населения, она определялась различиями не только в уровне доходов, но и в
возможностях доступа к социальным благам.
Развитой социализм, особенно на «позднем» его этапе (в конце 1970-х — начале
1980-х гг.), оказался мало похож на переходную фазу коммунистического
строительства. Уровень жизни заметно вырос, но распространявшиеся в советском
обществе ценности и стандарты потребления не соответствовали задаче «воспитания
нового человека». Установки официальной идеологии присутствовали на поверхности
повседневной жизни, но они уже не могли диктовать образ мысли и поведения
людей. Невозможным оказалось поддерживать такой
уровень заинтересованности в результатах труда, который соответствовал бы
задачам интенсификации производства. Индивидуализация быта ускорила процессы
индивидуализации сознания, а сбои в работе экономической системы не позволяли
обеспечить растущие потребности людей.