Модуль 2.

Лекция № 6. Творчество Шелли. Поэзия Китса

Несмотря на короткую и неустроенную жизнь, Перси Биши Шелли (1792–1822) оставил богатое и разнообразное творческое наследие: стихотворения, поэмы, поэтические драмы, трактат о поэзии, политические памфлеты, дневники. Пафосом его творчества стал возвышенный идеализм. Лирика Шелли – «гимн интеллектуальной красоте» (заглавие одноименного стихотворения 1817 г.).

В целом его творчество отличается от поэзии Байрона прежде всего величайшим оптимизмом. Даже в самых мрачных стихотворениях Шелли всегда приходит к жизнеутверждающим выводам. «День завтрашний придет» – эта фраза поэта является лучшим эпиграфом к его произведениям.

Шелли увлекался искусством и литературой древней Эллады, ему близки пластические образы древнегреческого искусства и атеистическое учение греческих философов-материалистов. Любимым образом Шелли с детских лет стал образ великого человеколюбца – титана Прометея, похитившего для людей огонь на небесах, открыто выступившего против тирании Зевса, пытавшегося «истребить людей». Шелли считал, что современные греки унаследовали всю доблесть, ум и талант своих предков. Когда Шелли узнал о подготовке в Греции восстания против ига турок, то радости и ликованию его не было предела.

Под впечатлением этого известия Шелли создает свою лирическую драму «Освобожденный Прометей» (1820). Жена поэта, Мэри Шелли, в Примечании к посмертному изданию собрания сочинений Шелли писала, что «"Прометей"– душа поэзии Шелли». И действительно, по страстности и искренности стиля, по лирическому богатству монологов «Прометей» является одной из вершин английской поэзии.

Основным пафосом этого произведения (в отличие от одноименной драмы Эсхила и стихотворения Гете) является пафос борьбы, завершающейся грандиозной победой сил света, разума и прогресса над миром зла и тирании. Для Шелли была неприемлема традиционная концовка мифа – примирение повелителя Олимпа и гордого Титана – защитника и освободителя народов.

Мужественный характер Прометея заключает в себе реальные героические черты, присущие самым передовым людям эпохи – черты революционеров-республиканцев. Подобно этим лучшим и единственным тогда представителям народа, в одиночку боровшимся с гнетом реакции, герой драмы Шелли один на один бесстрашно

Вступил в борьбу

И встал лицом к лицу с коварной силой

Властителя заоблачных высот,

Насмешливо глядевшего на землю,

Где стонами измученных рабов

Наполнены безбрежные пустыни...

Юпитер подвергает мятежного Титана лютым мукам: его тело дробит молния и терзает хищный орел; Прометея мучают дикие фурии с железными крыльями, но он остается непоколебим в своем отпоре небесному деспоту. Его неистощимое мужество питается сознанием того, что он своей борьбой дает народу возможность собраться с силами и сбросить Зевсово иго.

Несгибаемая воля к борьбе, проявленная бессмертным Титаном-огненосцем, отравляет смертельным страхом жизнь тирана-Зевса. Он не может спокойно наслаждаться властью: пророчество Прометея о том, что скоро пробьет и его час, не дает покоя царю богов. Он не знает, откуда ему следует ожидать опасность. Он посылает своего крылатого вестника Гермеса к кавказской скале, на которой висит прикованный цепями Прометей, чтобы посулами и угрозами выведать у Прометея тайну грядущей гибели отца богов. Титан отвечает лишь язвительной усмешкой.

Зевс насильно принуждает к любви богиню моря Фетиду, он не знает, что у нее по велению судьбы должен родиться сын Демогоргон, более могущественный, чем его отец. Этот образ – порождение поэтической фантазии Шелли. В нем воплотилась философская идея Шелли о том, что эпоха более совершенных отношений в обществе рождается и крепнет в недрах старого мира, что ее исподволь подготовляет насилие, творимое кликой «бездушных богачей» над массой тружеников.

Свергая Зевса с трона, Демогоргон произносит замечательные слова, выражающие самые заветные думы лучших умов того времени: «На небесах тебе преемника не будет». Эта фраза имеет иносказательный смысл. В условиях суровой цензуры того времени поэт не мог писать о том, что и на земле исчезнет насилие, но именно такой смысл он вложил в эту фразу и именно так его и понимали современники.

Грозные события 1819 г. в Испании, Италии и далекой Англии, крайнее обострение классовой борьбы заставляло художника взглянуть на природу общественных отношений более трезво, более реально изобразить борьбу сил прогресса с силами деспотии, стоящими на страже «феодальной дикости».

Осмысляя обострение социальной борьбы эпохи, Шелли создает трагедию для сцены «Ченчи» (1819). В качестве основы для сюжета своей первой сценической трагедии «Ченчи» (1820) поэт взял итальянскую хронику 200-летней давности, которая была очень популярна в итальянском обществе 10-20-х годов XIX в. Это была небольшая повесть о лютых, изуверских делах одного из римских феодалов – графа Франческо Ченчи, совершившего многочисленные кровавые преступления, умертвившего своих сыновей, обесчестившего единственную дочь Беатриче, которая тщетно искала защиты и заступничества у папского правительства: граф покупал молчание папы и его кардиналов огромными взятками. Тогда Беатриче наняла двух профессиональных убийц и с их помощью умертвила тирана и насильника. Однако папа, который закрывал глаза на преступления старого графа Ченчи, приказал предать казни Беатриче, ее брата и мачеху, помогавших ей уничтожить палача. Папа увидел в поступке мужественной Беатриче дурной пример для молодежи.

В центре пьесы Шелли – трагический конфликт между прекрасной, чистой Беатриче, с одной стороны, и чудовищным злодеем Франческо Ченчи, ее отцом, – с другой. Одинокая героиня, скорее протестующая, чем активно борющаяся со своим тираном, стремление драматурга вызвать жалость и сочувствие у зрителей – все это было типично для романтической драмы первой половины XIX в. Главная цель такой драмы заключалась в том, чтобы изумлять, поражать зрителя необыкновенностью, исключительностью образов и необычайностью сюжета.

Однако без особого труда можно заметить, что Шелли, использовав традиции романтической драмы, внес много принципиально нового в каноны романтической драматургии, и это новое прокладывало путь подлинно народной драме, которая могла бы оживить английский национальный театр, переживавший глубокий идейный кризис в начале XIX в. (после смерти Шеридана).

В отличие от своих ранних откровенно тенденциозных поэм Шелли нигде не подчеркивает атеистических и революционных идей, которыми насыщена пьеса. Духовное перерождение нерешительной молчаливо страдающей героини обосновано всей логикой событий, превращающих ее в сурового и беспощадного судью и мстителя.

В первых явлениях Беатриче предстает перед нами как нежная и любящая сестра своих несчастных братьев, скромная девушка, глубоко сочувствующая страданиям своей мачехи. Она религиозна, поэтому уповает на милосердие Бога и надеется на помощь папы. Вместе с тем поэтом подчеркивается исключительная цельность ее натуры; она ненавидит лицемерие и ложь, столь характерные для высшего римского общества той эпохи.

Презрев старинный обычай, запрещающий девушке первой говорить о своих чувствах, Беатриче открыто признается Орсино в любви. Более того, убедившись, что ее выбор был большой ошибкой, она находит в себе силы отказаться от любви к Орсино, сосредоточить все помыслы на освобождении себя и близких из-под гнусной власти Франческо Ченчи. Нелегко далось ей решение пойти против воли преступного отца.

Вначале рушится ее вера в Бога. Тщетно ждет Беатриче чуда от неба. «Не может быть, ведь есть же Бог на небе?» – в отчаянии восклицает она, видя злодеяния старого графа. После трагической гибели своих братьев Беатриче приходит к выводу, что Бог не защитит страдальцев, что «свод небес запачкан кровью».

Шелли беспощадно разоблачает коррупцию церкви, бюрократического государственного аппарата, потакающих всем преступлениям богачей, показывает зловещую власть золота, растлевающего души, уничтожающего в человеке все человеческое, разрушающего освященные веками семейные и общественные связи. Передовые демократические круги Англии, Франции, Германии восприняли трагедию Шелли как революционное произведение, направленное против основных устоев собственнического мира.

Еще один крупнейший поэт этого поколения – Джон Китс (1795–1821) – по своим радикальным политическим взглядам был близок Байрону и Шелли. За свою короткую, омраченную болезнью жизнь Китс успел опубликовать почти все основное им созданное, прежде всего сборники стихотворений 1817 и 1820 годов, включавшие сонеты, оды, баллады и поэмы.

Лирика Китса – свойственное романтикам запечатление состояний ума и сердца. Поводы для написания стихотворения – неисчислимые, выносимые на поверхность течением жизни. Это и чтение «Илиады», и пение соловья, и получение дружеского письма. Поэтическое самонаблюдение иногда прямо объявляется темой стихотворения (сонет «По случаю первого прочтения Гомера в переводе Чэпмена»). «Я считаю, что поэзия должна удивлять как изящная крайность, но не как что-то исключительное, – говорил Китс, – она должна поражать читателя как словесное выражение его собственных наиболее возвышенных мыслей, должна казаться воспоминанием».

Начало поэтической деятельности Китса датируется 1814 г., а состоявшееся благодаря Кларку знакомство с Ли Хантом, редактором журнала «Экземинер», ввело Китса в мир лондонских литераторов. Хант первым представил Китса английским читателям, в декабре 1816 г. проинформировав их о рождении нового талантливого поэта, а в мае на страницах «Экземинера» было напечатано дебютное произведение Китса «Сонет к одиночеству», что лишь укрепило решимость юноши посвятить свою жизнь поэтическому творчеству. Следы влияния Ханта заметны в первом поэтическом сборнике Китса «Стихотворения» (1817), посвященном Ли Ханту, ставшему для юного поэта символом возрождения традиций эпохи Ренессанса. Публикация была благожелательно встречена критикой.

Среди ранних стихов Китса выделяется группа произведений с мрачными, меланхолическими названиями — сонет «К одиночеству» (1815), «Смерть» (1816). В последнем из них Китс восстает против ставшего традиционным штампом представления о смерти как о сне, одновременно оценивая ее как избавление от страданий, неизбежно подстерегающих живущих на земле:

Не может смерть быть сном, сон — жизнь сама,

Ее блаженство — призрачнее грез,

Скользнет лучом — и вновь сгустится тьма,

Но смерти все боимся мы до слез.

Как странно, что живущий в мире злом

Так ценит жизнь и смерть его страшит;

Он никогда не думает о том,

Что, умирая, горя избежит.

Вместе с тем в программной поэме «Сон и Поэзия» (1816) поэт преодолевает охватывающую его меланхолию. Пусть жизнь быстротечна, всего «лишь день; капля росы, слетающая с макушки дерева», но нужно научиться ценить этот волшебный миг, наделенный таким многообразием и изменчивостью. Поэт определяет жизнь как надежду еще не распустившейся розы», «страницы вечно меняющегося бытия», сравнивает ее с беспечной птицей, резвящейся в ясном летнем небе, с мальчиком-школьником, смеющимся от радости, раскачиваясь на гибких ветвях вяза.

Эстетическая функция поэзии является главной для Китса. Поэзия должна прославлять красоту, оставаясь при этом свободной от философии, политики, морали и других общественных установлений. Ее задача — дарить наслаждение красотой. Соответственно и поэт, по Китсу, превращается в служителя культа красоты.

1818 г. стал переломным в творческой биографии Китса. В стремлении выйти из-под влияния Ханта он становится на путь смелых экспериментов, обращаясь к разнообразным поэтическим формам, — пишет сонеты, стихотворные послания, баллады, лирические песни, обращается к жанру стихотворной новеллы.

В начале 1818 г. Китс покинул Лондон. Однако его отъезд не был вызван эстетским стремлением бежать в поисках прекрасного от суетности столичной жизни. Летом поэт совершил совместное со своим другом Чарлзом Брауном путешествие по Озерному краю, посетив также Шотландию. Путевые впечатления Китса отразились в стихотворениях 1818 г. «На вершине Бен-Невис», «На посещение могилы Бернса», «Стихи, написанные в Шотландии, в домике Роберта Бернса», «Строки, написанные в Северной Шотландии после посещения деревни Бернса» и др.

Однако путешествие было прервано известием об обострении чахотки, бывшей бичом всей семьи, у младшего брата поэта Тома. Спешно возвратившись к брату, он нашел его безнадежно больным и преданно ухаживал за ним до 1 декабря 1818 г., когда Том скончался. В последние месяцы жизни брата Китс познакомился с Фанни Брон, своей первой и единственной любовью. Их помолвка состоялась в декабре 1819 г., однако от свадьбы пришлось отказаться – ни финансовое положение Китса, ни наследственный туберкулез, безжалостно напоминавший поэту о том, что ему отпущены считанные месяцы жизни, не позволяли ему завести семью.

Несмотря на тяжелые жизненные испытания, постигшие поэта в этот период, 1818 г. ознаменовался публикацией написанной весной-осенью 1817 г. поэмы «Эндимион», в которой Китс вновь утверждает способность прекрасного дарить вечную радость, а щедрый на шедевры 1819 г. принято называть «годом чудес» в его творчестве.

Существуют разные, весьма противоречивые трактовки философского смысла «Эндимиона» Китса. С одной стороны, при жизни поэта в поэме усматривали аллегорию традиционного платонического восхождения от физической, земной любви к любви духовной, небесной. С другой стороны, «Эндимион» воспринимали как поэму, прославляющую чувственную любовь. Позднее родилась более взвешенная концепция, согласно которой главный философский смысл «Эндимиона» усматривается в исследовании взаимосвязей плотского и духовного начал. По Китсу, духовный идеал может быть обретен только на основании личного чувственного опыта. Следовательно, прежде чем постигнуть духовный идеал, необходимо прийти к приятию реального мира вещей.

Тема творчества, художественного познания жизни красной нитью проходит через неоконченную поэму «Гиперион» (1818), где античные образы, так же как в «Эндимионе», играют роль поэтических иносказаний. Повествуя о победе олимпийцев над старым поколением богов, Сатурном и титанами, поэт выражает оптимистическую веру в исторический прогресс, в победу радостного, ликующего мировосприятия над дряхлостью обветшавших догм старых владык мира.

Значительную часть творческого наследия Китса составляют поэмы на средневековые сюжеты — «Изабелла, или Горшок с базиликом» (1818), «Ламия» (1819), «Канун Св. Агнессы» (1819) и «Канун Св. Марка» (1819), созданные под влиянием традиций литературы эпохи Возрождения.

Поэма «Изабелла, или Горшок с базиликом» написана по мотивам известной новеллы Боккаччо (пятая новелла четвертого дня «Декамерона») в феврале-апреле 1818 г. Китс заимствовал у итальянского писателя сюжет о Лоренцо, возлюбленном Изабетты (у Китса — Изабеллы), который поплатился за свое чувство смертью, пав от рук братьев девушки, и в виде призрака явился к любимой, чтобы поведать ей о своей трагической смерти. Китс значительно подробнее излагает историю любви героев, акцентирует внимание на описании постепенно перерастающей в отчаяние тоски, овладевшей Изабеллой после непонятного исчезновения любимого, скорби, охватившей ее после того, как она узнала страшную правду; он показывает, как любовь к покойному становится единственным смыслом существования Изабеллы, которая находит тело возлюбленного и захоранивает его голову в горшке с базиликом. Ее любовь, следовательно, и жизнь, теперь сосредоточиваются на этой своеобразной гробнице, и когда братья отбирают у нее горшок с базиликом, Изабелла умирает. Если у Боккаччо этот печальный конец только констатируется, то у Китса процесс угасания героини описан очень подробно.

Созвучны замечательным трагическим поэмам Китса и его замечательные оды: «Ода Психее», «Ода греческой вазе», «Ода Соловью», «Ода Меланхолии», «Ода Праздности» и «Ода к Осени». Оды Китса объединяет тематическая общность: они посвящены проблемам поэтического творчества и воображения, позволяющего поэту приблизиться к Красоте.

«Ода Психее» представляет собой развернутую метафору созидательной поэзии. Поэт сочувствует прекрасной Психее, которой не выказывают должного уважения из-за того, что она слишком поздно вошла в сонм бессмертных олимпийских богов. Китс описывает, как видел Психею в лесу с Купидоном и, очарованный ее прелестью, решает стать жрецом культа прекрасной богини. Однако, возложив на себя такую сложную обязанность, поэт понимает, что создать достойное Психеи святилище, где она могла бы принимать своего возлюбленного Купидона, он может только в своем воображении.

Главная идея «Оды греческой вазе» получает афористическое выражение в ее заключительных строках:

Красота есть истина, истина — красота, вот все,

Что вы знаете в земной жизни, и все, что вам нужно знать.

Созерцание мраморного шедевра древнегреческого мастера, представляющегося воплощением совершенной гармонии и красоты, которые удалось запечатлеть скульптору, рождает у поэта мысли о вечности идеальной красоты, запечатленной в остановившем мгновение произведении искусства, но Китс одновременно отрицает и несовершенство изменчивой земной реальности.

«Ода Соловью» также построена на драматическом контрасте между жаждой смерти и жаждой прекрасного, заставляющей любить и ценить жизнь. Мир Соловья, «вечерних рощ таинственного Орфея» – это мир красоты и блаженства, которому противопоставлена проза жизни, и фантазия не умеет обманывать так хорошо, как это приписывает ей молва, потому что поэт не может наслаждаться красотой, забывая о печальной действительности.

В изысканной «Оде Меланхолии» Меланхолия предстает в персонифицированном образе богини, стоящей в одном ряду с божествами Красоты, Радости и Удовольствия в храме Наслаждения, выразительно подчеркивая диалектическое единство страданий и радостей.

«Ода Праздности» свидетельствует о стремлении поэта бежать от мира навеваемых Праздностью грез, подготавливая наиболее «земную» из од Китса, «Оду к Осени», звучащую как прощание поэта с жизнью. «Ода к Осени» — своеобразный итог краткого творческого пути поэта, в полнокровных красках чувственно-конкретных образов этого произведения утверждается красота земного бытия.

«Ода к Осени», созданная в сентябре 1819 г., стала последним крупным произведением Китса. Резко обострившаяся болезнь мешала сосредоточиться на работе, а в 1820 г. стало очевидным, что ему необходимо уехать из холодной и сырой Англии. В сентябре 1820 г. в надежде поправить здоровье он отправляется в Италию вместе с другом, художником Джозефом Северном. Однако чуда исцеления не произошло, и двадцатипятилетний поэт скончался от чахотки в Риме 23 февраля 1821 г. и был похоронен на городском протестантском кладбище.

Поэзия Китса, ее музыкальность и живописность, зрительная осязаемость ее образов, присущее ей обилие выразительных, красочных деталей, в которых передаются не только цвета, но и их оттенки, ее эмоциональная глубина были по достоинству оценены с большим опозданием. Истинное представление о роли Китса в истории английской литературы сложилось только в XX столетии. Именно тогда пришло понимание того, что его творчество оказало огромное влияние на многих поэтов викторианской эпохи. Дань Китсу отдал в своем раннем творчестве Альфред Теннисон, поэмами Китса зачитывались прерафаэлиты, а Уолтер Пейтер обоснованно назвал его предтечей эстетизма.