Министерство образования и науки Российской Федерации
ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет»
Д.Ш. Пирбудагова
К.М. Исаева
ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ МНОГООБРАЗИЕ КАК ОСНОВА КОНСТИТУЦИОННОГО СТРОЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Монография
Махачкала
2017
УДК 342
Пирбудагова Д.Ш., Исаева К.М. Идеологическое многообразие как основа конституционного строя Российской Федерации: Монография: Изд-во ДГУ, 2017.
В монографии рассматривается широкий спектр актуальных проблем, связанный с конституционно-правовым регулированием отношений идеологического многообразия в Российской Федерации и их реализации в отдельных сферах общественной жизни.
Авторы отстаивают идею о том, что принцип идеологического многообразия является сложным по своей структуре, суммирующим ряд других конституционных принципов основ конституционного строя.
Авторы обосновывают позицию, согласно которой идеологическое многообразие, закрепленное в статье 13 Конституции РФ, не только не отрицает возможность существования консолидирующей идеологии, но и, напротив, задает систему координат, в рамках которых могут существовать различные типы идеологии до тех пор, пока они не выйдут за правовые пределы их осуществления.
Рецензенты:
заведующий кафедрой конституционного и муниципального права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ С. А. Авакьян;
судья Конституционного Суда Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ Г. А. Гаджиев;
директор юридического института Дагестанского государственного университета, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ Ш.Б. Магомедов.
© Изд-во ДГУ, 2017
ОГЛАВЛЕНИЕ
§ 2. История становления и развития идеологии как правовой категории
В условиях развития демократической государственности значение идеологии и идеологической проблематики не только не ослабевает, а существенно растет. Идеологический плюрализм в современном демократическом государстве представляет собой фундамент для полноценного функционирования и развития государства и общества.
Идеологическое многообразие как одна из основ конституционного строя Российской Федерации не только пронизывает все сферы общественной жизни, находясь в тесной взаимосвязи с иными основами конституционного строя Российской Федерации, но и оказывает во многом решающее воздействие на развитие как собственно духовных, так и других, в том числе хозяйственно-экономических, отношений. Иными словами, идеологическое многообразие − это не вторичный, но равноценный в системе конституционного строя принцип, а в чем-то даже имеющий приоритетное значение, уже хотя бы в том смысле, что все конституционные принципы имеют идеологическое содержание.
Современный этап развития общества характеризуется усилением идеологической конфликтности, коллизионности, имеющей по своей сути комплексный метаправовой характер. Снятие этой конфликтности предполагает урегулирование фундаментальных ценностных коллизий и противоречий, что требует использования, прежде всего, конституционно-правового инструментария. Идеологическое многообразие − это не только отражение существующей сложности общественных отношений в условиях демократии, но и регулирующий принцип, позволяющий адекватно снимать социальные противоречия в различных сферах на основе юридического равенства.
Однако
в теории и на практике существует ряд спорных неразрешенных вопросов как в
сфере конституционно-правового регулирования идеологического многообразия, так
и в области реализации данного конституционного принципа на практике. Это, в свою очередь, служит фактором,
усиливающим социальные противоречия, что, в частности, проявляется в виде: а)
отсутствия четкой ценностной парадигмы развития законодательства; б)
эклектичности, противоречивости правового мировоззрения масс; в)
формально-бюрократического, а порой откровенно нигилистического характера
профессионального правосознания;
г) невозможности адекватного применения правовых норм, предполагающих
усмотрение и, соответственно, необходимость ценностных решений.
Актуальность исследования предопределяется и международно-правовыми обязательствами, взятыми на себя Российской Федерацией. Так, идеологическое многообразие в различных аспектах закрепляется и развивается в ряде положений Устава Организации Объединенных Наций, в международных пактах и конвенциях (а также в правоприменительной практике Европейского Суда по правам человека) и др.
Все это значительно повышает потребность доктринального осмысления происходящих процессов. Кроме того, за последнее время накопилось большое количество практических и правоприменительных материалов, которые нуждаются в научной оценке и выработке практических рекомендаций. Следует указать и на тот факт, что в современной отечественной науке конституционного права отсутствуют комплексные научные исследования, посвященные вопросам реализации идеологического многообразия как основы конституционного строя Российской Федерации в отдельных сферах жизнедеятельности общества.
Поэтому в монографии предпринята попытка рассмотреть понятие, содержание и правовую природу идеологического многообразия как основы конституционного строя Российской Федерации и проблемы его реализации в отдельных сферах общественной жизни, а также обосновать способы их решения на современном этапе развития российской государственности.
Проблемам правового регулирования основ конституционного строя Российской Федерации посвящено достаточное количество разнообразных исследований[1].
«Основы конституционного строя» – название первой главы Конституции Российской Федерации 1993 года[2]. Данное понятие является новым для конституционного (государственного) права нашего государства. В ранее действовавших на территории России конституциях употреблялись такие понятия, как «Основы общественного строя и политики СССР»[3] и «общественное устройство»[4]. Интересен тот факт, что Конституция СССР 1924 года[5] не выделяла отдельно главы для регулирования основ общественного устройства. При этом в Конституции РСФСР 1918 года положения, регулирующие основы общественного устройства, закреплялись как в первом, так и втором разделах[6].
Первая глава Основного закона состоит из базовых фундаментальных норм права, которые содержат исходные положения для дальнейшего правового регулирования: о государственном суверенитете, о высшей ценности прав и свобод человека, о народовластии, о единстве экономического пространства, о местном самоуправлении, о федерализме, о социальном государстве, о многообразии форм собственности, о разделении властей, об идеологическом и политическом плюрализме, о светскости государства и др.
Основы конституционного строя – это базовые ценности для государства и общества, которые должны соблюдаться органами публичной власти, гражданами и их объединениями, и иными лицами.
Необходимо отметить, что нормы Конституции Российской Федерации, составляющие основы конституционного строя, носят общий характер и служат своеобразным «каркасом», фундаментом правового регулирования для других отраслей права, где данные исходные положения получают своё развитие и конкретизацию.
Основы конституционного строя представляют собой важнейшие характеристики общества и государства во всех их проявлениях. В первую очередь – это отношения государства со своими гражданами, что и определяет правовое положение личности.
Г.А. Гаджиев пишет о том, что в Конституции РФ, в ее главе 1, содержится своего рода компендиум, т. е. сжатое, суммарное изложение основных положений конституционного права.
Особое положение этой главы подчеркивают и ее название — это основы, т. е. юридические принципы, на которых зиждется весь строй, и ч. 2 ст. 16 — о более высоком положении этих норм среди всех других норм Конституции РФ[7].
Думается, прав В.Е. Чиркин в том, что понятие «конституционный строй», которое пришло на смену понятию «общественный строй», подчеркивает идею конституционализма, легитимности и обязанности государства и других участников правоотношений действовать на основе Конституции Российской Федерации и в соответствии с ней[8].
Понятие «конституционный строй» в юридической науке традиционно рассматривается в узком и широком смыслах. Так, О.Е. Кутафин связывает понятие конституционного строя только с характеристикой формы или способа организации государства. При этом он различает конституционный строй, присущий всякому имеющему конституцию государству, и конституционный строй, присущий государству, «подчиненному праву» (конституционному государству). В первом случае конституционный строй рассматривается как некая форма, способ организации государства, который закрепленный в его конституции[9]. Иначе, конституционный строй есть всякий государственный строй, установленный конституцией. Во втором случае «конституционный строй – это форма (или способ) организации государства, которая обеспечивает подчинение его праву и характеризует его как конституционное государство»[10].
Интерес в данном вопросе представляет позиция М.В. Баглая. Конституционным строем он признает некий порядок, согласно которому соблюдаются основные права и свободы личности, а государство, в свою очередь, функционирует в соответствии с конституцией[11]. Конституционный строй включает в себя устанавливаемые демократической конституцией принципы организации государства «в его соотношении с личностью и гражданским обществом»[12].
Еще более широкое определение конституционного строя дает один из первых исследователей данной категории в России О.Г. Румянцев. По его мнению, конституционный строй есть система социальных отношений, регулируемых нормами конституции[13].
Любопытной представляется точка зрения А.Н. Кокотова. По его мнению, конституционный строй представляет собой некое ядро правового строя, которое, в свою очередь, представляет собой задаваемую национальным правом в совокупности всех его отраслей юридическую модель общественно-политического строя, а также «само осуществление данной модели на практике и то состояние общественно-политического строя, которое сложилось под воздействием национального права»[14]. Конституционный строй воспринимается автором как «задаваемая всем массивом конституционно-правовых норм юридическая модель общественно-политического строя, реализация данной модели на практике и то состояние государства, общества и национального права, которое сложилось под воздействием конституционно-правовых норм»[15].
Соответственно, в зависимости от выбранного подхода к понятию конституционного строя определяются и его основы: «устои государства, его основные принципы, которые призваны обеспечить Федерации характер конституционного государства»[16]; совокупность конституционных норм, закрепляющих основы общественного устройства государства, включая экономическую, социальную и политическую систему[17]; система конституционных принципов[18]. При этом раскрытие понятия «основы» через категорию «конституционные принципы» в последние годы приобретает все большее развитие. Соответственно, это понятие тесно увязывается с определением конституционных принципов как исходных, руководящих начал правового положения личности, устройства общества и государства, установленных конституцией[19].
Следует отметить позицию В.А. Четвернина, который указывает, что «любая кодифицированная конституция содержит стремящийся к системности набор эксплицитных и имплицитных принципов. Они выражают концепцию, замысел, интенцию всей конституции. По существу, они выражают содержание основного закона в концентрированном виде. Совокупность этих принципов принято обозначать разработанным в правовой доктрине понятием «основы конституционного строя»[20].
Соответственно, необходимо показать правовую природу конституционного принципа. Если принцип как таковой (от лат. principium–«начало, основа») трактуется как «основное исходное положение какой-либо теории, учения, науки, мировоззрения, политической организации»[21], то конституционный принцип можно охарактеризовать как основное исходное положение (исходная идея) конституции, включающее в себя содержание нормативно-правового регулирования (нормами конституции, законов и подзаконных актов) определенного круга общественных отношений, возникающих в процессе установления статуса личности в обществе и государстве, порядка организации общества и государства в их взаимодействии[22].
Прежде всего, конституционный принцип является исходным и в то же время обобщающим положением для отдельных норм самой конституции, а понимаемый таким образом конституционный принцип находит проявление в следующем:
1) конституционный принцип олицетворяет собой отдельные научные идеи, учения, доктринальные установки (идею высшей ценности человека, его прав и свобод в сравнении с иными общественными ценностями; идею демократического государства; идею разделения и взаимного уравновешивания ветвей государственной власти и др.). Тем самым он определяет философию, идейный смысл конституции, развития общества и государства в отдельных сферах. Каждая из идей, доктрин должна находить более или менее отчетливое понимание и широкое признание в кругах политических элит, научной общественности, населения в целом;
2) в конституционных принципах находят отражение цели общества и государства. Известно, что конституции обладают качествами учредительного и программного характера. Их нормы направлены на регулирование не только существующих общественных отношений, но и отдаленно сориентированных общественных отношений на основе определенных признаваемых ценностей. Иным словами, речь идет о провозглашаемом конституцией целеполагании. Достижение цели как идеального, мысленного предвосхищения результата деятельности представляет собой процесс. Этот процесс наполняется «ценностным порядком» (цель определяет человеческую деятельность»), который сфокусирован в конкретно сформулированных основных исходных положениях, в данном случае в исходных положениях конституции;
3) конституционные принципы выступают в качестве правовых категорий, нашедших закрепление в Конституции Российской Федерации. В системе норм конституции нормам, устанавливающим конституционные принципы, отводится особое место. Они имеют более высокий ранг. Это проявляется, в частности, в возможности изменения их, как и положений первой главы Конституции Российской Федерации в целом, лишь при соблюдении усложненной процедуры пересмотра всей Конституции Российской Федерации[23].
Важно рассмотреть вопрос структурирования (системы) основ конституционного строя России. Глава первая первого раздела Конституции Российской Федерации не дает четких оснований для системного толкования основ конституционного строя. В ней без четко выраженной системной последовательности закреплены основополагающие положения (принципы) о России как демократическом, правовом, федеративном и республиканском государстве (часть 1 статьи 1), о представляющих высшую ценность правах и свободах человека (статья 2), социальном (часть 1 статьи 7) и светском (часть 1 статьи 14) государстве.
Кроме универсальных, с высокой степенью обобщения идеальных начал положения личности в России и Российского государства в первой главе содержатся отдельные положения — «рядовые принципы», которые общепризнаны в качестве неотъемлемых элементов конституционных доктрин более общего порядка, и отдельные положения, которые могут быть отнесены к содержанию упомянутых основополагающих конституционных принципов лишь посредством расширительного толкования их (единство экономического пространства, свобода конкуренции и экономической деятельности (часть 1 статьи 8), равенство различных форм собственности (часть 2 статьи 8), особый правовой режим земли и других природных ресурсов (части 1 и 2 статьи 9))[24].
Е.И. Козлова и О.Е Кутафин структурируют основы конституционного строя, исходя из сфер их проявления в различных областях жизнедеятельности общества и функционирования государства. Так выделяются политические основы, экономические и социальные, а также духовные[25].
Рассматривая идеологическое многообразие в качестве основы конституционного строя Российской Федерации, важно установить, что оно реализуется во всех сферах жизнедеятельности общества. Всякая попытка отнесения идеологического многообразия к той или иной группе основ конституционного строя является некорректной, поскольку данный принцип имеет универсальный характер и не может рассматриваться вне взаимосвязи со всеми сферами общественной жизни.
М.В. Баглай систематизирует основы конституционного строя России по четырем группам. К первой он относит гуманистические основы, ко второй - собственно конституционные характеристики государства, к третьей – основы организации публичной власти и управления на всех уровнях, к четвертой – основы, реализуемые в экономической и политической сферах жизнедеятельности общества[26].
Интересен подход И.А. Андреевой, которая классифицирует основы конституционного строя на три отдельные группы:
1) основы организации государственной власти: народовластие, федерализм, верховенство права, разделение властей, государственный суверенитет, принадлежность России к мировому сообществу как его части;
2) основы взаимоотношений государства и личности, правового положения личности: признание прав человека высшей ценностью, обязанность государства защищать и соблюдать права и свободы личности.
3) основы организации жизни гражданского общества: идеологический, светский характер государства, свобода экономической деятельности, социальный характер государства[27].
Отдельно следует отметить подход к систематизации основ конституционного строя, в основе которого лежит определение их сущности и содержания через систему отдельных взаимосвязанных конституционных принципов[28].
Следует отметить, что довольно широкое распространение в юридической литературе получила систематизация основ конституционного строя Российской Федерации на четыре группы общественных отношений:
1) основы экономической сферы общества;
2) основы политической сферы общества;
3) основы социальной сферы общества;
4) основы духовно-культурной жизни общества[29].
В юридической науке также высказана позиция о несколько иной классификации сфер жизни общества (в которых нами, в частности, рассматривается реализация идеологического многообразия): политической, экономической, социокультурной и религиозной[30].
Согласно части 1 ст. 16 российской Конституции основы конституционного строя, содержащиеся в положениях главы 1, не подлежат изменению, а при возникшей необходимости их изменения должна быть принята новая конституция. Также указано, что никакие иные положения Основного закона РФ не могут противоречить основам конституционного строя. Соответственно, очевидно их особое положение в структуре самой Конституции. В этой связи можно говорить о том, что первая глава российской Конституции является «конституцией в конституции».
Место идеологического многообразия в системе основ конституционного строя России определяется его взаимоотношением с иными основами конституционного строя. В первую очередь это касается экономических, политических, религиозных и духовно-культурных основ. Остановимся на этом подробнее.
Конституционные основы экономической системы общества составляют общественные отношения, характер которых обусловлен формой собственности, преобладающей в государстве. Эта категория охватывает огромный спектр различных общественных отношений, связанных с производством, распределением, обменом и потреблением. В экономической сфере идеологическое многообразие означает:
1) свободное становление, существование, развитие и прекращение экономических правоотношений;
2) конкуренцию между субъектами экономических правоотношений;
3) осуществление экономической деятельности на основе и в условиях многообразия форм собственности и форм хозяйствования.
Свобода экономической деятельности, закрепленная в статье 8 Конституции Российской Федерации, – важнейшая основа правового регулирования экономических отношений Российской Федерации, неразрывно связанная с многообразием форм собственности, свободой предпринимательства, свободным перемещением товаров и услуг, с единством экономического пространства, гарантирующим отсутствие таможенных барьеров. Функционирование рыночной экономики требует единства экономического пространства, которое обеспечивается свободным перемещением товаров, услуг и финансовых средств, а также установлением правовых основ единого рынка (п. «ж» статьи 71), закреплением в Конституции Российской Федерации принципа верховенства федерального закона (статья 4). Реализация данного принципа актуальна в условиях федеративного государства. Конституционный Суд Российской Федерации отмечал, что принцип единства экономического пространства, имеющий своим предназначением экономическое обеспечение государственного единства и государственной целостности Российской Федерации, предполагает осуществление такого законодательного регулирования экономических отношений, включая финансовые отношения, которое способствовало бы достижению указанного принципа и поддержанию единства бюджетной системы как финансово-экономической основы реализации публичных функций Российской Федерации и субъектов Российской Федерации[31].
Определяющим элементом любых экономических отношений является собственность. Регулирование отношений собственности осуществляется посредством правовых норм разного уровня, центральное место среди которых, безусловно, отводится конституционным нормам.
Принцип свободы экономической деятельности неоднократно становился предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации. Так, Конституционный Суд Российской Федерации указывал, что свобода экономической деятельности предполагает как юридическое равенство хозяйствующих субъектов на рынке, так и их свободу в реализации своих прав[32].
Конституция Российской Федерации определяет исходные положения, на основе которых строятся экономические отношения в Российской Федерации. Экономические отношения конкретизируются в Гражданском кодексе Российской Федерации и иных федеральных законодательных актах, а также законодательных актах субъектов Федерации, изданных в пределах их полномочий.
Конституционные основы социальной системы общества. Основы социальной системы – это взаимоотношения классов, наций, других этнических групп и различных социальных общностей, которые составляют базу действующего социального порядка. Конституционные принципы социальной системы общества выражены в понятии социального государства, хотя и не сводятся только к нему. Социальное государство призвано содействовать установлению на основе закона партнерских отношений труда и капитала, влиять на распределение экономических благ, создаваемых в обществе; исходя из принципа справедливости, оно стремится обеспечивать социальную солидарность в обществе, достойное существование каждому человеку и справедливое распределение общественных обязанностей, прежде всего, на основе соответствующего налогообложения[33]. Социальное государство не может установить абсолютное социальное равенство, оно лишь стремится к этому, применяя различные методы сглаживания социального неравенства. Для этого применяются различные формы вмешательства государства в социальные отношения (установление минимума заработной платы, прогрессивное налогообложение в зависимости от размера доходов, государственные пенсии, льготы малочисленным народам, инвалидам, ветеранам, молодежным объединениям и т.д.). Концепция социального государства тесно связана с экономическими, социальными, культурными правами личности.
Российская Конституция устанавливает правовой режим свободы труда, включая порядок и условия ее осуществления. К примеру, она закрепляет право на трудовые споры, включая право на забастовку, на социальное обеспечение, жилище, на образование, охрану здоровья, охрану материнства и детства и содержит многие другие положения, относящиеся к социальной системе общества.
Конституционно-правовое регулирование социальной системы российского общества распространяется на обширную сферу национальных отношении. Непреложным конституционным принципом является национальное равноправие этнических групп, что находит свое выражение в равном праве всех народов на самоопределение внутри Российской Федерации (т.е. на свободный выбор организационных форм своей жизни (статья 5 Конституции Российской Федерации), а также в равноправии индивидов (человека и гражданина), независимо от его расы и национальности (статья 19 Конституции Российской Федерации).
Одной из сторон национальной политики Российской Федерации является защита прав и интересов коренных малочисленных народов (статья 69 Конституции Российской Федерации). Так, действующим законодательством предусмотрено, что лица, относящиеся к этим народам, в местах их проживания вправе пользоваться традиционными промыслами, вести традиционный образ жизни. Они пользуются многими льготами, в том числе на замену военной службы альтернативной. Им должны возмещаться убытки, причиненные в результате нанесения ущерба их исконной среде обитания хозяйственной деятельностью всех физических и юридических лиц, независимо от формы собственности.
С проблемами национальных отношений тесно связан вопрос о языке. Законом РСФСР 1991 года «О языках народов Российской Федерации»[34] еще до принятия Конституции Российской Федерации 1993 года было установлено, что русский язык, как язык межнационального общения, имеет статус государственного языка, а республики в составе Российской Федерации в дополнение к нему могут устанавливать свой государственный язык. Эти положения были подтверждены федеральной Конституцией в статье 68, в соответствии с которой государственные языки республик употребляются наряду с русским языком на всех уровнях власти и управления.
Конституционные основы политической системы общества. Целостность политической системы России вытекает из того, что даже противоположные по характеру политические силы заинтересованы в сохранении жизнедеятельности общества, для чего нужно (наряду с его саморегулированием) управлять им, регулировать политические отношения различных социальных слоев, вводить их законом в определенные рамки, ибо без этого общества могут грозить анархия и распад. Суть такого регулирования состоит в производстве и распределении социальных благ (в том числе и самой власти) между различными общностями и личностями на основе использования государственной власти, участия в ней, борьбы за нее. Эта борьба и участие выражаются в политической деятельности. В современном российском обществе такая деятельность может осуществляться только в конституционных рамках.
Ядром политической системы является существующая в стране публичная власть, осуществляющая свои полномочия от имени и в интересах всего многонационального народа России, который в соответствии с Конституцией является единственным и суверенным источником власти. Свою власть он осуществляет непосредственно (путем выборов, референдума и в других формах), а также опосредованно – через органы всех уровней публичной власти. Органы государственной власти в Российской Федерации реализуют власть народа в масштабах всей страны, органы местного самоуправления действуют как власть народа (населения) определенной административно-территориальной единицы, ее территориального коллектива, муниципального образования.
Важнейшие элементы политической системы – государство и политические объединения, прежде всего, политические партии. В разных статьях главы 1 Конституции Российской Федерации дается характеристика разных сторон Российского государства. Это – суверенное, демократическое, социальное, светское, правовое государство с республиканской формой правления. Термин «суверенное государство» означает верховенство данной (российской) государственной власти и ее независимость от любой другой власти. Пространственный предел действия государственного суверенитета очерчен государственной границей[35]. Государственный суверенитет Российской Федерации (государственная власть) распространяется также на граждан Российской Федерации, находящихся за границей.
«Демократическое государство» в переводе на русский язык означает государство народной власти. В самом общем виде такое государство определяется как государство, созданное по воле народа, народом и для народа. Демократическое Российское государство (часть 1 статьи 1 Конституции Российской Федерации) должно обеспечить свободу и конкуренцию идеологий, не противоречащих законодательству России, во всех сферах жизни общества как необходимое условие реализации воли многонационального народа Российской Федерации, социальных групп и индивидов.
Понятие правового государства связано с господством права. Российская Федерация признается правовым государством, что при этом не свидетельствует об отсутствии явлений неправового характера. Как правовое государство Российская Федерация должна принимать все возможные меры для реализации постулата верховенства права в различных сферах общественной жизни. Идеологическое многообразие должно реализовываться во всех сферах жизни общества посредством правового регулирования, принятия необходимых правовых актов.
Неотъемлемый элемент политической системы – общественные объединения и организации. Согласно официальной статистике Министерство юстиции Российской Федерации зарегистрировало к январю 2013 года около 105 тыс. таких объединений[36]. Кроме того, свои объединения действуют в субъектах Российской Федерации и на муниципальном уровне. Порядок организации и деятельности общественных объединений регулируется Федеральным законом 1995 года «Об общественных объединениях»[37]. Существуют также закон о некоммерческих организациях[38], об отдельных видах общественных объединений (например, о профсоюзах 1996 г.[39]) и др.
Особую роль в политической системе России играют политические партии, политические объединения, политические движения. Политические партии устанавливают постоянную связь между народом и властью. На 1 января 2015 года в России зарегистрировано 76 политических партий[40].
Конституционные основы духовной жизни общества. В отличие от регулирования других сфер жизни общества, в духовной сфере правовое регулирование устанавливает лишь общие принципы. Это связано с тем, что в демократическом государстве право не должно вторгаться в духовно-культурную систему общества, где регулирование происходит посредством иных социальных норм – морали, религии и т.д.
Духовная жизнь общества многообразна. Иногда ее понимают в самом широком смысле слова, включая идеологию, интеллектуальную и религиозную жизнь общества, иногда — разделяют религиозную и интеллектуальную сферы. Для целей настоящей работы предлагается использовать понятие «духовность» в широком смысле слова. Духовная жизнь общества находит свое выражение в литературе, искусстве, науке, религии, других сторонах общественной жизни. Наиболее концентрированным, систематизированным, а часто теоретически обоснованным выражением духовной жизни общества являются системы различных идеологических взглядов, различные идеологии, верования. Они неодинаковы, ибо современное общество социально асимметрично, различные классы и социальные слои имеют разные интересы, что и находит выражение в тех или иных идеологических построениях. Государство в силу идеологического многообразия обязано создавать необходимые условия для равной реализации духовных прав и свобод для всех субъектов общественных правоотношений.
Россия — светское государство. В стране существуют различные религиозные конфессии и верования, и государство обязано создавать условия для равной их конкуренции (выражения), а также уважительно относиться к ним. Религиозные верования, социальные группы и индивиды равноправны независимо от их религиозной принадлежности. Светскость государства является необходимым условием существования идеологического многообразия в религиозной сфере.
Россия — многоконфессиональная страна, и это имеет существенное значение. В современной России признана свобода совести, вероисповедания, что означает существование возможности разделять какие-либо религиозные воззрения и следовать им, либо не разделять никаких. Следует отметить, что данная конституционная свобода тесно переплетена с иными основными правами и свободами личности. Так, правовым пространством и рамками осуществления этой свободы является конституционная свобода мысли и слова, включая установление конституционных запретов в данной сфере.
Запрещается агитация, возбуждающая религиозную ненависть и вражду, пропаганда религиозного превосходства (статья 29 Конституции Российской Федерации).
Вместе с тем, наряду с различиями коренные интересы многих социальных, конфессиональных, политических группировок в обществе могут совпадать, например, на базе общей заинтересованности в общественном прогрессе. Есть также и некоторые, признаваемые многими группировками, общечеловеческие ценности. На этой основе складывается общероссийская идея, создаются идеологические постулаты, которые находят концентрированное выражение в Конституции Российской Федерации. Эти идеологические постулаты представлены многими концепциями, принятыми современным российским обществом: демократия, права человека, разделение властей, местное самоуправление, социально ориентированная рыночная экономика, политический плюрализм, идеологическое многообразие и др.
Таким образом, видно, что плюралистическая составляющая свойственна организации целого ряда сфер общественной жизни и идеологическое многообразие в этой связи выступает для соответствующих основ конституционного строя центральным связующим звеном. В этом смысле оно универсально и выполняет системообразующую функцию в процессе организации жизни гражданского общества и отдельных институтов политической власти.
Базовой категорией для понимания сущности и содержания идеологического многообразия является «идеология». В настоящее время категории идеология и идеологическое многообразие выступают объектом исследования различных наук: социологии, философии, политологии и юриспруденции, в которых данная категория рассматривается в качестве «специфического духовного феномена общественной жизни»[41].
Что касается исторического развития идеологии, то в течение многих тысячелетий идеологические знания и ценности проявлялись в различных формах, в форме мифа, религии, философии и других идеологических учениях.
В примитивных обществах существовала только одна «идеология» − мифы. Именно мифы выполняли такие социальные функции, как объяснительная, интегративная, мобилизационная и др. Благодаря мифическим сюжетам человек определял свое место в обществе и свое поведение, ориентируясь на награду или страх перед сверхъестественным. С развитием человеческого общества различные мифы объединялись в целостные системы на основе главных идей и моральных норм, образовывая первые религии, которые жестко регламентировали жизнь общества, объясняли существующую социальную иерархию, закрепляли власть определенных социальных слоев и групп[42]. С помощью мифов определялось общественное и индивидуальное мировоззрение.
В более сложных обществах мифы развиваются, появляется противоречивая идеология. По мнению Л. Фойера, мифологический ингредиент является существенным для идеологий, без него их историческое употребление не может быть понято[43]. Условно можно предположить, что идеология выполняет в современном мире схожую функцию, как и миф в примитивных традиционных обществах. Ф. Энгельс писал, что идеология представляет собой процесс, который так называемый мыслитель исполняет сознательно, но с «ложной» совестью, а настоящие движущие силы, приводящие процесс в движение, остаются ему неизвестными[44].
Основы исследования феномена идеологии были заложены Платоном в IV веке до н.э. В учении об идеях Платона «идеи – это единственное непреходящее, неизменное истинное бытие в потоке явлений»[45]. В основу всех идей Платон ставил идею блага, которая охватывает собой весь идеальный мир. Платон миру явлений противопоставлял мир идей, которые, якобы, существуют где-то за пределами неба.
Далее в полемику с Платоном и его божественными идеями вступил его ученик Аристотель, который не признавал существование идей вне мировой идеи, для него цель и смысл мира земного – в нем самом. Аристотель утверждал, что каждая вещь состоит из материи и формы. В учении Аристотеля идеи получают оформление и рассматриваются как формы всего существующего.
До эпохи Возрождения долгое время роль идеологии выполняла религия. В период до XIII века истина веры была, вместе с тем, и истиной разума. Характерным для этой эпохи является светский характер культуры и антропоцентризм. «Мыслители эпохи Возрождения сходятся между собою в общей вражде против средневекового теократического идеала. Все они хотят обосновать новую свободную человеческую культуру, все они вдохновляются идеалом свободного человека и человечества»[46]. На первый план выходит идеология гуманизма, получившая развитие в работах таких мыслителей, как Томас Мор, Бэкон и другие.
В XV-XVI веках идея свободного человеческого разума взяла верх над богословием. Но освободившись от уз церкви, человек не знал, что делать со своей свободой, возникла потребность в человеческой власти, в сдерживающем механизме. «Однако возродившейся новой мысли недостает дисциплины, так как мыслители смело строят свои системы без предварительной проверки сил и способностей человеческого разума, вследствие чего их построения шатки и непрочны»[47].
Конец эпохи Возрождения (XVI век) и начало нового периода (XVII век) связывают с трудами Френсиса Бэкона, с которого началось зарождение феномена идеологии (учение об «идолах разума»). Исследованиям, касающимся проблематики идей, их появлению, развитию уделяли внимание мыслители эпохи Просвещения, такие как Руссо, Дидро, Гольбах, Кондильяк и др., идейно подготовившие Французскую буржуазную революцию.
Размышляя о генезисе идеологий, А.Н. Буховец, отмечает, что появление «идеологического общества» относится к Новому времени и связано с успехами реформации. Период, предшествующий XVII столетию, автор называет «доидеологическим»[48]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что возникновение и институционализация идеологии теснейшим образом связаны с процессами вычленения и автоматизации гражданского общества и мира политического, усложнения и плюрализации социального состава общества, разложения универсального средневекового мышления, отделения церкви от государства и т.д. [49]
Следует согласиться с К.С. Гаджиевым[50] в том, что идеология также теснейшим образом связана с формированием идей нации и национального государства, которая, как предполагается, должна стать фактором, объединяющим всю нацию, некоей общей целью. «Нация» – понятие многосложное, и в определенной степени его можно соотнести с понятием «этнос», выделяя при этом этапы движения к нации: племя, народность и т.п. Но, в отличие от этноса, нация не может существовать без фиксированных на уровне основного закона отношений с государством[51].
Говоря о национальном государстве, исследователи расходятся во мнении по поводу периода возникновения данного типа государств. Одни относят появление национальных государств к XVII–XIX вв. – периоду буржуазных революций. Другие настаивают на том, что национальные
государства существовали до буржуазных революций[52]. На сегодняшний день под национальным государством, как правило, понимают политическую организацию общества, обладающую особой публичной властью на основе системообразующей идеи национальной идентичности, включающей ценности культурного, духовного, религиозного, исторического, языкового и территориального единства[53]. Реалисты утверждают, что национальное государство остается главным участником глобальной системы отношений, и международные институты выражают их волю. Институционалисты заявляют, что международные организации и режимы ограничивают самостоятельность современного государства в осуществлении своих функций. Преодолению крайностей волюнтаристического подхода реалистов и процессуального подхода институционалистов служит более широкий системно – функциональный анализ. Современное государство интернализирует международные нормы и правила, что ограничивает традиционный государственный суверенитет, и одновременно приобретает новые функции государства-члена международного сообщества, что увеличивает власть государства в решении внутри- и внешнеполитических задач[54]. Г.В. Лисовская отмечает, что идея национального государства возникает в ответ на идею правового государства, защищаемую и развиваемую идеологами классического европейского либерализма и индивидуализма. В этом случае предлагается понимать идею национального государства или как преодоление либерально-правовой идеи государства вследствие ее внутренних противоречий, или же как ее неизбежное продолжение и развитие. «Национальная идея», «народный дух», начинает противопоставляться правовому государству, его принципу формально-юридического равенства[55].
Появление самого термина «идеология» относят к концу XVIII–началу XIX вв. и связывают с именем французского философа Антуана Дестюта де Траси, который ввел его в научный оборот как термин для обозначения науки об идеях в работе «Элементы идеологии».
Однако в качестве всеохватывающей науки идеология в значительной степени обладала утопическим и схоластическим характером. Для реализации выработанных в ее рамках теоретических и идейно-ценностных концепций на тот момент не было ни объектного социального поля, ни носителей идей (людей и институтов), способных в этом отношении заменить традиционные для старой культуры общественные и политические институты. В связи с этим понятие идеологии активно использовалось в сфере политической борьбы.
К середине XIX века идеология уже определяется, главным образом в политической сфере, как совокупность идей и теорий, в ложной, мистифицированной форме выражающих интересы больших социальных групп.
Третьим логическим этапом в развитии термина «идеология» явилось его представление и использование в различных социальных науках в качестве предмета исследования и инструментального понятия. Вопросы идеологии еще в XIX веке стали предметом научных исследований. В трудах М. Вебера, Э. Дюркгейма, О. Конта, К. Манхейма, Р. Мертона, Д. С. Милля, В. Парето, Т. Парсонса, Г. Спенсера, М. Шелера и др. исследователей рассматриваются вопросы соотношения идеологии и науки, идеологии и истины, природы идеологии, ценности и объективности познания и т.д. Был введен даже термин «идеологоведение».
Зачастую понятие идеологии употреблялось как характеристика неистинного мировоззрения, предназначенного для обмана ради материальных, а также политических интересов. Еще в 1808 г. Наполеон писал: «Ваши идеологи разрушают все иллюзии, а время иллюзий для отдельных людей, как и для народов, – время счастья»[56].
В XIX веке зародился марксизм. В понимании марксизма все идеи, религии, мировоззрения и пр. являются лишь выражением материальных отношений и ложно или с намерением обмануть возведены буржуазией в ранг духовных сущностей (идей), в то время как в действительности такого рода идей не существует и, следовательно, речь идет просто об идеологиях, об «идеологической надстройке» над действительностью. Идея предсуществует везде, где суждения высказываются в объективной форме.
Марксизм настаивает на том, что в дифференцированном обществе существует многообразие идеологий, представляющих собой продукт и отражение социальных оппозиций: для социальной группы это подлинные интеллектуальные инструменты, с помощью которых можно занять доминирующее положение. В данном смысле буржуазная идеология оказывается космогонией, сфабрикованной буржуазией в качестве глобальной интерпретации эволюции мира и общества и основанной на интересах буржуазии, причем этому анализу и, следовательно, интересам буржуазии подвергается вся эволюция в целом[57].
Применительно к нашему государству идеология имеет на российской почве свои исторические корни. Идеологическое многообразие как социально-философское учение в отечественной науке берет свое начало в конце девяностых годов XIX века. В дореволюционной государственно-правовой мысли России не существовало понятия идеологического многообразия. Однако происходящая в XIX–XX веках либерализация Российской империи привела к появлению определенных представлений о его элементах, прежде всего – о категории гражданской свободы. В последующем, в советский период, ни о каком развитии идеи идеологического многообразия, безусловно, и речи быть не могло, исходя из марксистско-ленинского классового понимания сути государства и положения личности в нем, а также роли государственной идеологии в общественной и политической жизни.
На разных этапах развития до вступления в силу Конституции Российской Федерации 1993 года в России преобладала та или иная идеология. Данный факт подтверждается отсутствием закрепленного в нормах права идеологического многообразия до установления демократического политического режима и принятия Конституции Российской Федерации 1993 года.
В XIII веке присутствовала идея освобождения от монгольского владычества; начиная с Ивана III – идея о царе-самодержце, получившем свою власть от Бога, о православной церкви, которая оказывала громадное влияние на духовное и нравственное состояние общества, активно поддерживала действия власти. Реформы Петра I, хотя и были достаточно глубокими, все же не изменили основной сути государственной идеологии России.
В XIX веке эти тенденции развития государственной идеологии в России были емко и точно выражены известной формулой министра просвещения России С.С. Уварова: «Православие, самодержавие, народность»[58].
В 1917 году в России произошла революционная смена государственной идеологии. Стержневыми составляющими новой идеологии стали: атеизм, борьба классов, отрицание частной собственности, ведущая роль рабочего класса в общественном процессе, а впоследствии руководящая роль коммунистической партии. В качестве государственной идеологии в советской России был закреплен марксизм-ленинизм[59]. Конституция СССР 1936 года была первой, сделавшей шаг к оформлению однопартийной системы в стране (статья 126).
В статье 6 Конституции СССР 1977 года было установлено положение, согласно которому за Коммунистической партией закреплялась руководящая роль в управлении государством и обществом.
С началом перестройки в сознание народа активно внедрялась мысль, что только через демократизацию общественной жизни – наиболее полное осуществление прав на свободу слова, собраний, политических объединений и т.д. – и через право на частную собственность, свободу рыночной конкуренции можно будет достичь более высоких стандартов потребления и реализации, гарантированных еще ранее социальных прав на неизмеримо высоком уровне[60].
Несмотря на большое множество подходов к определению идеологии, ее сущности и роли в общественной жизни, выделяют следующие две концепции: «деидеологизации» и «реидеологизации».
По словам М.Ю. Чернавского, XX век можно назвать веком столкновения идеологий (либеральной, коммунистической, фашистской), исповедующих различные системы ценностей и принципиально разные мировоззренческие установки[61]. Отсюда возникает мысль об отсутствии необходимости в какой бы то ни было идеологии вообще, соответственно, была выдвинута так называемая концепция деидеологизации, или конца идеологий.
Согласно этой концепции идеологии, являются порождением мистификации, результатом мифологизированного сознания, открытой лжи в интерпретации бытия. Идеологии используются той или иной общественной группой или государством для преследования своих интересов. Сторонники этой теории (С. Липсет, Р. Арон, Д. Белл, К. Поппер, Э. Гидденс, Э. Шилз) полагали, что в будущем возможно полное исчезновение идеологии как специфической системы предрассудков, свойственной недостаточно развитым обществам, в которых сильны классовые противоречия.
Более радикализированную версию конца идеологий представил в конце XX века Фрэнсис Фукуяма[62]. С окончанием холодной войны человечество, по его мнению, приблизилось к конечной точке своей идеологической эволюции. Либерализм, по мнению Фукуямы, превратился в единственную универсальную идеологию, призванную объяснить устройство мира. Сознание людей все более подводится под единый стандартизированный знаменатель либерально ориентированного мировоззрения. В сфере мировой политики повсеместно насаждается либеральная демократия, а принципы индивидуальной свободы и прав человека, в трактовке Фукуямы, стали единственно возможной формой оценки человеком своего места в социальной действительности.
На самом деле деидеологизация – это концепция, выражающая сциентистски-технократическую иллюзию, будто все проблемы капиталистического общества могут быть решены чисто «техническими» средствами, без участия масс, без борьбы классов и т.д. Буржуазно-идеологический характер этой концепции выражается и в том, что своим острием она направлена против социализма, против марксистско-ленинской идеологии, которая противопоставляется науке и объявляется устарелой. Теория деидеологизации стала подвергаться критике со стороны самих буржуазных теоретиков, полагавших, что она разоружает буржуазное общество в борьбе с коммунистической идеологией[63].
Впоследствии, в 70-е гг., некоторые из создателей концепции деидеологизации (Д. Белл, С. Липсет) пересмотрели свои взгляды на феномен идеологии. Начался процесс возрождения идеологии. На смену теории деидеологизации приходит новая концепция «реидеологизации». Данная точка зрения была сформулирована на Западе и обоснована в работах Ю. Хабермана, Н. Лумана, Н. Бирнбаума, Л. Альтюссера, О. Лемберга, Э. Винера, Я. Бариона и др. Сторонники этой теории рассматривают идеологию как неотъемлемую составляющую существования любого общества. Они признают факт колоссального влияния идеологий через язык, письменность, средства массовой информации как на формирование отдельного человека, так и на существование целых поколений людей. По мнению Н. Сироты, существует несколько версий реидеологизации:
· либеральная версия ориентирована на создание «глобальной», «вселенской» идеологии как основы планетарного единства, средства примирения противоборствующих идеологий;
· неоконсервативная версия, «возрождение духа» предполагает обращение к забытым, утраченным ценностям и традициям;
· леворадикальная версия акцентирует внимание на поиске альтернативных форм сознания и путей общественного развития[64].
Данная теория применительно к нашей стране находит отражение в поиске идеологии, способной объединить, сплотить многонациональное общество.
В литературе нет единого подхода к понятию «идеология». «Идеология настолько многогранное явление, что спектр ее понимания колеблется от полного отрицания и неверия в ее социальный потенциал до признания ее важнейшей ценностью»[65]. При этом в истории философской мысли достаточно подробно исследовано понятие идеологии[66]. При разнообразии различных определений, о чем будет сказано далее, различают гносеологический и онтологический подходы к пониманию понятия «идеология». Гносеологический подход исходит из содержательных составляющих определенной идеологии с позиции их ложности или истинности. Онтологический подход базируется на том, какое влияние идеология оказывает на реальные общественные отношения[67].
Философский аспект восприятия идеологии раскрывается через категории общественного, индивидуального сознания как способности идеального воспроизведения действительности[68]. В философской литературе идеология определяется как совокупность знаний и ценностей из различных областей наук о человеке и окружающем его мире, о роли человека в этом мире, о взаимодействии и взаимовлиянии человека и окружающей его среды[69]. Причем философское значение понятия идеологии как системы самых различных взглядов и идей на протяжении длительного периода времени не претерпело существенных изменений.
В многочисленных исследованиях, посвященных изучению идеологии с позиций социологии, то есть как социального явления, в разное время были предложены интересные подходы к пониманию содержания, сущности и структуры идеологии. Исследование идеологии с позиций социологической науки характеризует восприятие этого явления с точки зрения общества, общественных интересов, отдельных социальных групп[70].
В политической сфере идеология – это система концептуально оформленных представлений, идей и взглядов на политическую жизнь, которая отражает интересы, мировоззрение, идеалы, умонастроения людей, классов, наций, общества, политических партий, общественных движений и других субъектов политики[71].
C точки зрения политики идеология воспринимается не просто как совокупность представлений, идей, взглядов, но и с точки зрения их политических ориентиров сугубо в политической сфере. Причем авторы, как правило, раскрывают понятие идеологии и применительно к отдельным политическим партиям[72].
Ряд ученых-правоведов определяют идеологию как систему взглядов об обществе, государстве. В частности, по мнению О.Е. Кутафина, «идеология является сложным духовным образованием, включающим определенную теоретическую основу, которая представляет собой систему политических, правовых, религиозных, финансовых взглядов на социальную действительность, общество и отношения людей между собой, а также связанные с этой системой программы действий и механизмы распространения идеологических установок среди населения»[73]. На взгляд А.Н. Головистиковой и Л.Ю. Грудциной, «идеология как система взглядов предполагает то или иное ее распространение в действительность или, по крайней мере, стремление к такому распространению в разных формах (издание книг, брошюр, создание и деятельность общественных объединений) путем практической деятельности»[74]. В.В. Киреев дает следующее определение идеологии: «Система взглядов и идей носителями, которых могут быть как различные социальные группы и политические партии, так и все общество в целом. Содержание этих взглядов и идей, хотя и охватывает правовые аспекты, но не ограничивается конституционно-правовыми или даже вообще правовыми представлениями»[75]. К.А. Кононов справедливо говорит об идеологии как о «системе идей, воззрений, свойственных отдельному индивиду или их общности, складывающейся по поводу политических, экономических, религиозных и социокультурных проблем»[76].
Другие ученые раскрывают понятие идеологии через определение путей совершенствования системы реформирования страны. Так, С.А. Авакьян считает, что «идеология – это концепция сущности и путей развития общества и государства»[77]; «сумма взглядов об обществе, государстве, их соотношении и перспективах развития, о роли собственности и ее формах, о том, каким видится образ бытия и предназначения человека в социальной, производственной и общественной среде»[78]. Г.Г. Арутюнян и М.В. Баглай, определяют идеологию как систему философских, политических, религиозных и т.п. взглядов на закономерности общественного развития и пути совершенствования социального устройства[79]. А.Н. Кокотов рассматривает идеологию как форму мировоззрения – систему «индивидуальных, групповых, классовых воззрений на отношения людей друг к другу, власти, установок (программ) по сохранению, изменению существующего общественного порядка, исходя из соответствующих интересов»[80].
Рассматривая позиции различных авторов, следует отметить, что, несмотря на их множество, есть определенное единство в понимании идеологии, при этом авторами раскрываются различные аспекты одного понятия, которые могут рассматриваться и как совокупность взглядов на общество, государство, и как определение путей их развития и признак государственности.
Некоторые ученые рассматривают идеологию как признак государственности и в этом же аспекте связывают идеологию с процессом легитимации государственной власти[81].
Р.В. Насыров вполне обоснованно сравнивает идеологию с процессом идеологизации – формирования определенного стиля мышления, который упрощает и также изменяет (искажает) реальную действительность[82].
Проблема деидеологизации характерна и для правовой системы России. Так, отдельные авторы сравнивают деидеологизацию, т.е. отсутствие необходимости идеологии вообще с «существованием «ничейной земли» плохо сформированных социальных структур, воспринимаемых часто как беспорядок, отсутствие порядка, при котором, однако, общество достаточно долго существует и функционирует»[83]. Отсюда и характерная для нашей страны проблема принятия законов, противоречащих друг другу или содержащих в себе противоречивые положения.
К.С. Гаджиев отмечает, что «в течение последних двух-трех столетий идеология и национализм дополняли и стимулировали друг друга. Не случайно они возникли почти одновременно в качестве выразителей поднимающегося третьего сословия или буржуазии, что, в сущности, на начальном этапе представляло собой одно и то же»[84]. Данным автором подчеркивается, что любое государство вне зависимости от политического режима не может быть деидеологизированным[85]. Существование государства немыслимо без идеологии. Отсутствие идеологии или признание плюрализма – это, в некотором смысле, тоже идеология.
По мнению А.Г. Хабибулина и Р.А. Рахимова, без идеологической основы не может существовать ни одно государство, тем более современное. Поэтому правильна и корректна постановка вопроса о введении соответствующей категории в понятийный аппарат науки, а также предложение рассматривать государственную идеологию в качестве признака государства[86].
По словам А.Н. Буховца[87], идеология изначально базируется на идеальном, а предметная деятельность государства представляет собой материализацию какой-либо идеи. В этой связи идеологическая функция государства заключается в выборе целей общественного развития и средств их достижения. Она осуществляется как непосредственно, так и через другие функции государства. По сути, реализация идеологической функции государства представляет собой государственную идеологию.
Любое государство осуществляет идеологическую функцию, обеспечивающую интеграцию и целостность общества. Ни одна современная страна не может обойтись без идеологии, т.е. комплекса политических идей, целей и идеалов, определяющих стратегию долговременного действия.
В формировании идеологической основы Российского государства, по словам В.В. Гончарова, имеется два пути. Первый путь предоставляет возможность для сохранения и развития российской государственности, ее суверенитета, независимости, создания условий для воспроизводства коренных народов России, улучшения их уровня жизни, культурно-нравственного воспитания, духовного роста[88]. В этом случае идеологическая основа российской государственности заключается в построении суверенного, независимого инновационного государства с опережающим развитием, что будет достигаться:
а) высоким уровнем морали, нравственности, возможно, с пропагандой морально-нравственных ценностей официальных религий: православия, ислама, буддизма и иудаизма (духовно-нравственный аспект);
б) определением официальной политической идеологии с упором на патриотические особенности Российского государства (политико-идеологический аспект);
в) правовая система должна быть основана на пропаганде максимального удовлетворения прав, свобод и законных интересов именно граждан страны, но в рамках соблюдения высоких морально-нравственных основ российской государственности с наличием сильной и независимой судебной власти, тотальным контролем государственного механизма со стороны общества (правовой аспект)[89].
По мнению В.Д. Зорькина[90], основу идеологического и политического плюрализма составляет «множественность составных элементов» общества.
В юридической литературе понятие «многообразие» зачастую отождествляется с плюрализмом. Если обратиться к словарю С.И. Ожегова, то в нем он определяет плюрализм, в частности, как «социологическую теорию, согласно которой общественная жизнь представляет собой конкуренцию множества социальных групп, партий и организаций, а также многообразие взглядов и идей»[91]. Также плюрализм можно определить, как принцип, согласно которому на каждый существенный вопрос допускается возможность нескольких взаимоисключающих друг друга ответов[92].
Идеология может быть фактором как коллективным, относящимся к некой социальной общности, так и индивидуальным, но в любом случае ее носителем является человек, а сама идеология представляет собой результат работы человеческого сознания – мышления.
В науке высказано мнение, согласно которому указанные понятия различаются. Например, Ю.А. Проскворякова, не отрицая, по сути, взаимозаменяемость терминов, более пригодным для нашего общества с учетом его ментальности и уровня правосознания и точно передающим сущность феномена считает дефиницию «многообразие»[93]. Аналогичную, по сути, позицию разделяет и политолог К.В. Старостенко[94].
По мнению А. Нуссбергер, идея о связи свободы с разнообразными возможностями устройства жизни и составляет понятие плюрализма[95].
Идеологическое пространство всегда плюралистично. В обществе одновременно существуют разнообразные идеологические теории, взгляды, идеи и воззрения. Функционируя, они могут взаимно дополнять друг друга, что позволяет говорить об их совокупности как об идеологической системе.
Никакая идеология в Российской Федерации не является и не должна являться обязательной. При этом, на наш взгляд, допустимо существование правовой конституционной идеологии государства, функционирующей в рамках правового поля, не нарушающей прав, свобод и законных интересов других лиц и направленной на реализацию нужд и потребностей многонационального народа Российской Федерации. Она должна служить средством объединения социальных групп и индивидов для решения общенациональных целей и задач. Как отмечает И.В. Тепляшин, «она должна быть понятна всем слоям населения, учитывать менталитет народа, его национальные привычки, обычаи, характер отношения нации к правовым нововведениям, а также характерный приоритет коллективного, общественного интереса над личным...»[96].
Включение в статью 13 федеральной Конституции положения об идеологическом многообразии и закрепление в ее тексте нормы, исключающей возможности существования какой-либо официальной идеологии, вероятно, объясняется контекстом принципиального отказа от коммунистической идеологии ввиду изменения политического режима государства. В действительности же неидеологизированных государств в чистом виде не существует.
Важно отметить, что идеалистическая концепция построения общественных отношений без идеологии как таковой иллюзорна и может нанести существенный вред государству и обществу. Ни одно государство не может существовать без общенациональной идеи или концепции, не является исключением и западноевропейские страны, в конституциях которых не закреплены положения, тождественные положению статьи 13 Конституции Российской Федерации.
Единая целостная идеология способствовала построению и развитию такого сложного многонационального и многоукладного государства, как Россия. При этом необходимо отметить, что государственная обязательная идеология на протяжении всей истории России практически исключала любые проявления плюрализма. В условиях современной демократической Российской Федерации можно наблюдать противоположный процесс, когда идеологическое многообразие позволяет официально существовать и развиваться любым идеологиям, которые не являются незаконными и общественно опасными.
Конституция Российской Федерации 1993 года, по мнению Н.С. Куничкиной[97], «отказалась не только от марксистско-ленинских идеалов, но и от государственной идеологии вообще, тем самым юридически закрепив курс на деидеологизацию общественной и государственной жизни».
Конституционная формулировка принципа идеологического многообразия неоднозначно трактуется в правовой доктрине. Существующие в юридической науке подходы к определению сущности идеологического многообразия подчас диаметрально противоположны.
К примеру, высказывается мнение, что положение статьи 13 Конституции Российской Федерации «не только вступает в противоречие со многими положениями первой главы, но и сводит на нет значение Основного закона как мощного идеологического документа»[98]. Согласно данной позиции идеологическое многообразие понимается как полная деидеологизация со стороны государства общественной жизни, приводящая к кризису общенациональных ценностей и, как следствие этого, порождающая неспособность государственных и общественных институтов противостоять внешним и внутренним идеологическим угрозам[99]. На данное обстоятельство обращает внимание и С.А. Авакьян. Он пишет: «Эти нормы порой толкуются так, что Конституция исключает всякую идеологическую составляющую нашего государственно-политического развития. На самом деле подоплека указанных конституционных положений несколько иная – со всей очевидностью они появились в свое время, чтобы исключить прежнюю идеологию как основу конституционного строя. Та идеология предполагала только однополярные ценности, а они как раз и не подходили новому обществу. Их отвергли, но при этом нормы Конституции сформулировали так, что вроде новой идеологии у общества, государства не существует»[100].
Наивно было бы думать, что отказ от признания какой-либо идеологии в качестве государственной, т. е. единственно верной, отменяет саму идеологическую проблематику, в том числе в сфере политических и правовых ценностей[101].
Нам в данном вопросе представляется верной позиция судьи Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиева, который считает, что у государства может быть идеология, но она не должна быть эксклюзивно-обязательной. Это одно из элементарных правил толкования законов − надо используемые в их текстах слова, понятия интерпретировать не изолированно, а в системе с другими положениями, которые есть в законе и, что самое важное, в соответствии с теми целями, которые ставились при принятии закона или Конституции. Цели принятия Конституции указаны в ее преамбуле. В ней же, по мнению Г.А. Гаджиева, заключена идеология конституционного патриотизма, и это – идеология нашего народа, которую статья 13 вовсе не запрещает[102].
В условиях развития демократического государства множественность существующих идеологических установок различных слоев общества обуславливает необходимость провозглашения принципов идеологического, политического плюрализма, свободы слова, свободы выражения мнения, свободы совести и вероисповедания как гарантии реализации принципа верховенства прав и свобод человека[103].
Идеологическое многообразие предусматривает не только возможность свободного существования и развития различных идей, концепций, теорий и пр., но и их конкуренцию. Обеспечение гарантий на равную конкурентную борьбу различных идеологических течений в рамках норм права является обязанностью государства. Исключение или умаление условий, форм и способов конкуренции в рамках юридической конструкции института идеологического многообразия лишает его всякого правового смысла и, таким образом, во всякой форме должно рассматриваться как противоречащее идеологическому многообразию как основе конституционного строя России.
Идеологическое многообразие, закрепленное в статье 13 Конституции Российской Федерации, не только не отрицает возможность существования консолидирующей идеологии, но и, напротив, задает систему координат, в рамках которых могут существовать различные типы идеологий до тех пор, пока не выйдут за правовые пределы их осуществления.
Существование конституционной правовой идеологии не противоречит конституционному положению, закрепляющему запрет на установление обязательной идеологии, поскольку он не относится к конституционной правовой идеологии в силу общегосударственной природы и общеобязательного характера самой Конституции Российской Федерации.
Иными словами, существование той или иной идеологии возможно лишь в рамках конституционно закрепленной правовой идеологии, сущность которой заключается в соблюдении баланса конституционных ценностей, интересов общества, государства и личности.
Следует отметить, что идеология может быть присуща различным социальным группам и отдельному человеку. Придерживаться определенных взглядов, идей и концепций человек может как самостоятельно, так и в различной по составу и организационно-правовой форме группе лиц. Соответственно, идеология может быть, как коллективной, так и индивидуальной. Индивидуальная идеология представляет собой некую совокупность, систему внутренних ценностей, концепций, взглядов и убеждений, которые свойственны данной личности.
Идеология может быть присуща и публично-правовым образованиям. Так, например, в СССР была государственная идеология. Естественно, что наличие обязательной государственной идеологии противоречит принципам демократического государства. Однако в мире при существенном большинстве демократических стран существуют и государства с иными политическими режимами. Так, Куба и КНДР являются классическими социалистическими государствами; в КНР, Лаосе и Вьетнаме в экономической сфере присутствуют значительные элементы рыночной экономики. Также существуют и абсолютные монархии (Саудовская Аравия, Катар, Оман, Бруней, Свазиленд и др.), и мусульманские государства (Катар, Кувейт, Бахрейн, ОАЭ, Саудовская Аравия, Оман и др.), которые в актах конституционного права могут фиксировать официальную идеологию (например, официальную религию) и т.д.
Как правило, в конституциях западноевропейских стран нет ни запретов государственной идеологии, ни положений, называющих плюрализм конституционной ценностью. Закрепление этого принципа характерно для конституций постсоциалистических стран, например, Болгарии (статья 11), Молдовы (статья 5), Словакии (статья 1) и Украины (статья 15), в которых подчеркивается, что недопустимо установление одной единственной государственной идеологии[104]. Как указывают Т.Я. Хабриева и В.Е. Чиркин, «проблемы идеологического и политического плюрализма современными конституциями решены, но преимущественно не в общих формулировках, а в частностях проявления такого плюрализма (например, положения о свободе создания политических партий, свободы выражения мнений). Обобщающих формулировок в конституциях, как правило, нет. Отсутствие таких общих положений во многих демократических странах связано с тем, что политический и идеологический плюрализм рассматривались как естественное состояние общества и существовали в течение десятилетий, а то и столетий»[105].
Так, статья 16 Конституции Королевства Испания (от 27 декабря 1978 года) закрепляет нормы о том, что:
1. Гарантируется свобода идеологии, вероисповедания и отправления культа, осуществляемых индивидами и их сообществами без каких-либо ограничений, кроме тех, которые необходимы для поддержания общественного порядка, охраняемого законом.
2. Никто не может быть обязан объявлять о своей идеологии, религии и верованиях.
В Конституции Бельгии от 17 февраля 1994 года в статье 11 гарантируются права и свободы идеологических и философских меньшинств. В статье 24 объявляется нейтральность образования в идеологическом смысле. Нейтральность подразумевает, в частности, уважение философских, идеологических и религиозных взглядов родителей и учащихся.
Статья 18 Конституции Республики Албания от 21 октября 1998 года указывает на то, что никто не может испытывать дискриминацию по признакам пола, расы, вероисповедания, национальности, языка, политических, религиозных и идеологических убеждений, экономического, образовательного, социального положения или происхождения.
Демократический конституционный строй обязан иметь эффективные средства защиты от нападений слева и справа. Иначе он будет неминуемо разрушен. Об этом свидетельствует опыт, например, Веймарской республики. В тот период в Германии действовала вполне демократическая Конституция 1919 года. Однако государство не смогло положить конец проискам экстремистских национал-социалистических сил, а Конституция не содержала в себе механизмов защиты демократии. А ведь путь к власти нацистов начинался с беспрепятственного распространения идей национализма, противоречащих основам Конституции 1919 года.
Ныне действующий Основной закон ФРГ 1949 года такие механизмы содержит. Конституция ФРГ предписывает государству защищать демократический строй от индивидуальной антиконституционной деятельности. Статья 18 Основного закона ФРГ гласит: «Каждый, кто использует свободу выражения мнений, в частности свободу печати, свободу преподавания, свободу собраний, свободу объединений, тайну переписки, почтовых, телеграфных и телефонных сообщений, право собственности или право убежища для борьбы против основ свободного демократического строя, утрачивает эти основные права. Утрата прав и ее пределы определяются решением Федерального конституционного суда».
Конституция ФРГ также защищает от опасности организованной партийной борьбы против государственного строя. Статья 9 Основного закона ФРГ устанавливает, что систематическая деятельность политической партии или организации, враждебная Конституции ФРГ, может вести к запрету организации или партии.
В отечественной правовой доктрине отсутствует единообразное понимание сущности идеологии как формы сознания. Выделяют как коллективную форму общественного сознания, так и индивидуальную[106]. Однако каждый отдельный человек может на основании собственных убеждений придерживаться какой-либо идеологии либо вовсе не обладать собственным мнением и позицией по каким-либо вопросам, идеями и воззрениями.
В современной конституционно-правовой науке идеология толкуется как система именно индивидуальных взглядов, идей[107]. Это вполне оправдано, так как в коллективных субъектах идеология все равно зависит от своего носителя – конкретного человека и его понимания данных идей, взглядов и концепций, и его внутреннего согласия с придерживаем той или иной идеологии. Соответственно, исходное начало идеологии – индивидуальный носитель, человек. Коллективные и публично-правовые субъекты в вопросе следования той или иной идеологии производны от конкретного человека, индивидуального носителя информации. Ведь именно человек изначально разработал какую-либо концепцию, идею или позицию, человек привнес ее в общественное сознание; конкретный человек принял решение использовать ту или иную идеологию в определенной социальной группе или для публично-правового образования. Идеология – это, прежде всего, результат интеллектуальной творческой деятельности человека, который впоследствии может распространиться на различные сферы общественной жизни.
В социальном плане идеологию следует относить к важным инструментам управления общественными отношениями, поскольку итогом создания и развития любой идеологии, как определенного механизма отношения к тому или иному объекту реальной действительности, является формулирование правил и норм данного отношения. Объекты реальной действительности при этом крайне разнообразны. С.А. Авакьян указывает функции, формы осуществления власти и ее распределение между соответствующими органами; государство, его назначение, положение человека в обществе и государстве; экономический строй, формы собственности и методы хозяйствования и др.[108] Идеология имеет место быть везде, где есть человеческое сознание и его деятельность.
Соответственно, влиянию идеологии подвержены все сферы общественной жизни: политическая, экономическая, социально-культурная и религиозная[109]. Сообразно этому следует различать виды идеологии, классифицируемые по содержанию: политическую, экономическую, социокультурную и религиозную.
На основании вышеизложенного под идеологией следует понимать систему идей, теорий и концепций, которые формируются либо разделяются лицами индивидуально или коллективно, складывающиеся в политической, экономической, социокультурной и религиозной сферах общественной жизни.
Конституционное закрепление идеологического многообразия в качестве основы устройства общества и государства означает принципиальный отказ от социалистического прошлого в данном вопросе, когда Конституция СССР 1977 года устанавливала моноидеологию – идеи научного коммунизма (преамбула Конституции СССР 1977 года), а руководящей силой общества является Коммунистическая партия СССР, в основе которой лежит марксистско-ленинское учение.
Наряду с различиями коренные интересы многих социальных, конфессиональных, политических группировок в обществе могут совпадать, например, на базе общей заинтересованности в общественном прогрессе. Есть также и некоторые, признаваемые многими группировками, общечеловеческие ценности. На этой основе складывается общероссийская идея, создаются идеологические постулаты, которые находят концентрированное выражение в Конституции Российской Федерации. Эти идеологические постулаты представлены многими концепциями, принятыми современным российским обществом: демократия, права человека, разделение властей, местное самоуправление, социально ориентированная рыночная экономика, политический плюрализм, идеологическое многообразие и др.
По прошествии более двух десятилетий с момента принятия Конституции Российской Федерации 1993 года в юридической литературе высказывается мнение о том, что идеологическое многообразие и многопартийность, провозглашенные статьей 13 Конституции Российской Федерации, не выполнили роль того социального ориентира, отклонение от которого чревато застоем не только политической, но и других систем общества[110]. Однако следует отметить, что в статье 13 Конституции Российской Федерации нет указания на вышеуказанную автором роль. Соответственно, неверно возлагать вину на положения нормативного правового акта, имеющего высшую юридическую силу, если непосредственно реализацией его положений уполномочены заниматься законодательные, исполнительные и иные органы государственной власти и местного самоуправления в Российской Федерации. При этом можно согласиться с констатацией В.А. Лебедевым факта, что идеология, хотя бы в общем виде, выражающая ту степень социального единства, которая является необходимым условием для успешного и бескризисного развития страны, в Российской Федерации, к сожалению, отсутствует[111].
Однако отсутствие государственной идеологии не означает, что идеологическая борьба прекращается. Данное положение говорит лишь о том, что государство не вправе в ней принимать участие и поддерживать какую-либо идеологию.
Представляется, что развитие идеологического плюрализма предполагает в будущем появление особого идеологического концепта, выражающегося в согласованности интересов всего многонационального народа Российской Федерации и призванного интегрировать силы народа для решения общесоциальных задач.
Идеологическое многообразие в теоретическом плане следует рассматривать в трех ипостасях:
1) как основу конституционного строя;
2) как принцип конституционного права;
3) как институт конституционного права[112].
Как основу конституционного строя идеологическое многообразие было рассмотрено в первом параграфе первой главы данного монографического исследования.
Как было отмечено ранее, под идеологией следует понимать систему идей, теорий и концепций, которые формируются либо разделяются лицами индивидуально, либо коллективно, складывающиеся в политической, экономической, социокультурной и религиозной сферах общественной жизни. Соответственно, под идеологическим многообразием следует понимать качественную характеристику общественной и государственной жизни, при которой идеологии свободно формируются, разделяются и равно конкурируют между собой в рамках конституционной правовой идеологии в политической, экономической, социокультурной и религиозной сферах общественной жизни.
В статье 2 федеральной Конституции закреплен важнейший признак правового государства, согласно которому приоритет отдается гуманистическим началам. Как отмечает Г.А. Гаджиев, «в главе 1 есть свой компендиум — свернутое содержание всей Конституции РФ. Это ст. 2, состоящая из двух важнейших положений, — своего рода итог многовековых философско-правовых рассуждений от Аристотеля — Канта до наших дней: 1) человек и его явление в сфере правовой действительности в виде его прав и свобод — превыше всего, высшая ценность; 2) главная обязанность государства в связи с этим состоит в том, чтобы: а) признавать, б) соблюдать и в) защищать права и свободы»[113].
Действующая Конституция Российской Федерации в статье 29 гарантирует каждому свободу мысли, слова, массовой информации.
С.А. Авакьян справедливо указывает на то, что «нельзя запретить человеку думать, о чем угодно, в том числе и считать какие-то идеологические догмы единственно верными. Более того, человек может и сам изобрести идеологические постулаты – на этом в разные века возникали теории, приобретавшие популярность, но рождавшие также и противников, приводившие к казням их авторов и т.д.»[114]. «Свобода мысли – это естественное прирожденное свойство человека, связанное с определением им своего отношения к предметам, явлениям, событиям окружающего мира, со свободным формированием собственных убеждений относительно всего происходящего... это процесс внутренней психологической, социокультурной, политической, этической и других характеристик человека. Она может оставаться достоянием человека, скрытым от других. Но, как правило, у индивида возникает потребность выразить свое отношение к внешнему миру, событиям и явлениям, передать это отношение людям, составляющим ближайшую социальную группу, либо более широкому кругу людей... Для осуществления этой потребности человек обладает свободой слова, т.е. правом объективировать свои мысли устно, письменно, в политических и философских концепциях, в художественных образах и т.д.»[115]. Свобода мысли, в отличие от свободы слова, не поддается правовому регулированию.
Л.В. Лазарев пишет, что «свобода мысли характеризует духовную свободу человека, его внутренний мир, поэтому сама по себе она не может быть предметом регулирования правом»[116].
Гарантирование Конституцией Российской Федерации каждому свободы мысли означает с точки зрения правовых требований невмешательство государства в процесс формирования собственных мнений и убеждений человека, защиту его от любого иного вмешательства, недопущение какого-либо идеологического диктата, насилия или контроля над личностью[117].
Под свободой мысли в широком смысле понимают выражение человеком своих чувств, эмоций, выражение их не только словами, но и жестами, мимикой, зрительными, художественными образами, однако специфика свободы мысли применительно к идеологическому многообразию состоит в том, что она может реализоваться только через свободу слова. Свобода слова – это гарантированная Конституцией Российской Федерации возможность свободно выражать свое мнение и воззрения по любым вопросам общественного и государственного, иного характера, что согласуется с международно-правовыми стандартами в данной области[118].
В контексте данного исследования следует согласиться с авторами комментария к Конституции Российской Федерации В.Д. Зорькиным и Л.В. Лазаревым, которые рассматривают свободу мысли и слова «как единую свободу, единое и неразрывное право свободно мыслить и свободно выражать свои мысли словами, не опасаясь преследования за это со стороны кого бы то ни было, и в первую очередь – государства»[119].
Надо сказать, что немалый вклад в формирование «демократического» мировоззрения российских граждан вносят средства массовой информации. Именно они становятся основным инструментом идеологической ориентации человека в современном мире, играют большую роль в социализации личности. Безусловно, в современном мире средства массовой информации стали неотъемлемым элементом демократического общества, они помогают человеку узнавать о последних событиях, формировать свое представление о них. Однако, кроме только информационной функции, они также несут и идеологическую функцию в условиях конституционно закрепленного идеологического плюрализма, который предполагает возможность существования различного рода идей, мнений в политической, экономической, религиозной, художественной, этической, а также в любой другой сфере жизнедеятельности. Такая конкуренция мнений обеспечивается свободным получением гражданами соответствующей их потребностям информации и обсуждением в обществе различных точек зрения, то есть информационным плюрализмом.
В.А. Четвернин[120] в комментарии к Конституции Российской Федерации говорит о том, что идеологическое многообразие вытекает из свободы выражения мнений и убеждений, свободы информации. Информационное многообразие является базой для выработки наиболее существенных идей. Так, например, свободное распространение политической информации означает существование различных политических идей, течений, организационно объединенных деятельностью политических партий. Тем самым идеологическое многообразие есть результат реализации информационного многообразия, а оно, в свою очередь, ведет к идеологическому и политическому плюрализму.
Закрепление на уровне нормативного правового акта, имеющего высшую юридическую силу, идеологического многообразия немыслимо без эффективного механизма его реализации. По словам Н.С. Бондаря, «Конституция как работающий документ – это сплав юридических норм с практикой их реализации, что, стало быть, предполагает необходимость знаний о них, уважения к ним, на уровне не каких-то идеологических представлений, а правовой психологии, привычки руководствоваться требованиями и ценностями Конституции. Поэтому в моем представлении самым важным является уважение к Конституции общества и государства, ее соблюдение и реализация всеми и во всем»[121]. Однако мы согласимся с О.Е. Кутафиным в том, что «возможность существования идеологического многообразия не может быть обеспечена только посредством решения этого вопроса в Конституции. Его реализация требует обеспечения правовыми нормами допустимых способов распространения идеологических постулатов, а также свободы их восприятия всеми, кто этого пожелает»[122]. Следовательно, речь идет о реализации конституционных норм, в том числе посредством их конкретизации в действующем законодательстве и правоприменения в различных сферах общественной и государственной жизни.
Федеральная Конституция 1993 года обладает огромным потенциалом, который еще далеко не исчерпан.
Конституция Российской Федерации является несущим каркасом всей отечественной правовой системы – своего рода «правовой пирамиды». Никакая Конституция не действует «сама по себе». Ее главные проекции на повседневную практику – законы, другие нормативные правовые акты и правоприменение. Есть отрасли права и нормативно-правовые акты, опирающиеся на Конституцию Российской Федерации и являющиеся, в определенном смысле, ее конкретизирующими интерпретациями. И есть правоприменительная, в том числе судебная, практика – живая и постоянная интерпретация конституционных и отраслевых правовых норм в правоприменительных решениях. Таким образом, суть интерпретации Конституции Российской Федерации – в практическом нормотворчестве и правоприменении. И именно здесь кроется очень много правовых «подводных камней»[123].
Основные направления реализации основы конституционного строя Российской Федерации – идеологического многообразия заложены в политической, экономической, религиозной и социокультурной сферах общества, о чем непосредственно будет сказано далее.
К.А. Кононов указывает на то, что источники текущего конституционного законодательства, регулирующего отношения в сфере идеологического многообразия и содержащего нормы рассматриваемого конституционно-правового института, можно разделить лишь условно: отдельные законы регламентируют правомочия в пределах права на идеологическое многообразие и правовые рамки его осуществления, а, стало быть, выступают базовыми нормативными правовыми актами, регулирующими все многообразие отношений в сфере идеологического плюрализма. К подобным актам следует отнести:
«1) Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации»1991 года;
2) Федеральный закон «Об общественных объединениях»1995 года;
3) Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» 2004 года;
4) Федеральный закон «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» 2006 года;
5) Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» 2002 года[124].
Вторая группа законов главным образом осуществляет конституционно-правовое регламентирование статуса специальных субъектов отношений в пределах «частных случаев»:
1) Федеральный закон «О политических партиях» 2001 года;
2) Федеральный закон «О национально-культурной автономии» 1996 года;
3) Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» 1997 года;
4) Основы законодательства Российской Федерации о культуре 1992 года и др.»[125].
При характеристике соотношения таких понятий, как идеологическое многообразие, политическое многообразие и свобода совести и вероисповедания, следует отметить некоторые моменты:
1) и идеологическое, и политическое многообразие, и свобода совести и вероисповедания относятся к субъективным проявлениям общества, к общественному сознанию и выражены в идеях, взглядах, убеждениях, воззрениях, т.е. фактически «загнать» их в рамки правового регулирования, запретить те или иные идеи, взгляды невозможно, но государство может регулировать, запретить или ограничить объективные их проявления – деятельность, агитацию, публикации и пр.;
2) из этих трех категорий наиболее общим и относящимся по отношению к остальным как общее к частному является идеологическое многообразие, поскольку любые политические взгляды и религиозные убеждения являются идеологическими;
3) политические и религиозные взгляды могут соотноситься друг с другом и иметь единые позиции в отношении тех или иных явлений, но взаимовлияние их объективных выражений, прежде всего деятельность политических партий и религиозных объединений, ограничена исходя из принципа светского государства и отделения церкви от государства. Это проявляется в установлении запрета на участие религиозных объединений в политической жизни общества (выборах), создание политических партий по религиозному признаку и т.д. Исходя из позиции Конституционного Суда Российской Федерации, «в Российской Федерации как демократическом и светском государстве религиозное объединение не может подменять политическую партию, оно надпартийно и неполитично, партия же в силу своей политической природы не может быть религиозной организацией, она надконфессиональна, внеконфессиональна. Во всяком случае, партия, исходя из своего политического предназначения, создается не для выражения и защиты тех или иных религиозных интересов, – в этих целях могут создаваться соответствующие общественные объединения в иных установленных законом организационно-правовых формах»[126].
Исходя из того, что в любом государстве важными носителями и распространителями различной идеологии являются политические партии, поэтому проблемы реализации принципа идеологического многообразия во многом проявляются именно в партийной системе.
В.А. Овчинников, Д.Г. Демидов указывают, что действенность демократических институтов предполагает реальность осуществления гражданами их политических прав, в частности права на объединение, а для этого необходим закон, гарантирующий гражданам возможность применения ими инструментов представительной демократии. Реализация конституционных принципов многопартийности и идеологического многообразия непосредственно предполагает активное участие граждан в управлении государством. Политические партии в Российской Федерации являются сегодня единственными субъектами, реализующими волю избирателей в представительных органах государственной власти[127]. Подробно вопрос о политических партиях урегулирован Федеральным законом 2001 года «О политических партиях». В статье 3 названного Закона конкретизируется понятие политической партии, под которой понимание такое общественное объединение, которое способствует формированию и выражению политической воли российских граждан, их участию в различных общественно-политических акциях, выборах и референдумах и представлению их интересов в органах государственной власти и местного самоуправления.
Авторы комментария к Конституции РФ под редакцией В.Д. Зорькина и Л.В. Лазарева указывают, что «признание идеологического многообразия сопровождается признанием политического многообразия и многопартийности, которая является структурированным выражением идеологического многообразия, его оформлением в виде различных политических партий, объединяющих граждан в зависимости от их социальной и политической ориентации. То есть политические партии являются институтом, необходимым для функционирования демократии в рамках правового государства и в формах, установленных Конституцией Российской Федерации»[128].
Политическая партия представляет собой особый вид общественного объединения, для которого характерны определенная целевая ориентация, соответствующая идеологическая база, постоянная организационная структура, фиксированное индивидуальное членство.
Конституция, провозглашая политический плюрализм, юридическое равенство субъектов политического процесса с одновременным возложением на государство обязанности по его обеспечению не определяет особенности создания, деятельности, реорганизации и ликвидации политических партий, не устанавливает условия и порядок реализации субъективных прав граждан в данной сфере. Конституция устанавливает правовую модель для обеспечения баланса интересов государства, общества и личности[129]. То есть, сформулированные в Конституции Российской Федерации наиболее общие характеристики развиваются и конкретизируются в законе, который определяет условия и порядок создания и деятельности политических партий, регулирует вопросы, связанные с порядком реализации гражданами РФ права на объединение в политические партии. Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 15.12.2004 г. № 18-П указывает следующее: «Законодатель вправе регулировать правовой статус политических партий, в том числе условия и порядок их создания, принципы деятельности, права и обязанности, устанавливать необходимые ограничения, касавшиеся осуществления права на объединение в политические партии, а также основания и порядок государственной регистрации политической партии в качестве юридического лица»[130].
С.А. Авакьян справедливо отмечает, что многообразие в деятельности политических партий проявляется в наборе разрешенного и запрещенного[131]. Запрещенное, что тоже учитывают политические партии, для начала определено самой Конституцией Российской Федерации в части 5 статьи 13. Хотя внешне запреты привязаны к созданию и деятельности общественных объединений, на самом деле в них видны общие требования, касающиеся любых граждан и их групп.
Особая значимость института политических партий, пишет Н.С. Бондарь, предполагает и специальный режим их деятельности, а также повышенную ответственность перед обществом.
Названное находит выражение, в частности, в конституционных положениях ч. 5 ст. 13 Конституции РФ, что согласуется с общенормативными положениями и принципами демократического правового государства[132].
Говоря о конституционно-правовой ответственности политических партий, Ж.И. Овсепян отмечает, что политические партии в силу своей специфики являются субъектами конституционно-правовой ответственности, несмотря на то, что не являются органами власти или управления. В качестве разновидности конституционной ответственности она предлагает выделять “партийную ответственность”»[133].
Позицию, согласно которой политические партии выделяются как субъекты конституционно-правовой ответственности, разделяют и другие авторы. Так, в частности И.В. Михайличенко считает, что это «обусловлено публичным характером конституционного права и особенностями его предмета, в котором особое значение имеют отношения, возникающие в процессе реализации многонациональным народом России государственной власти (в формах представительной и непосредственной демократии), а также создания и функционирования образуемых в этих целях выборных органов публичной власти при активном участии политических партий, т.к. последние участвуют в формировании законодательных (представительных) органов государственной власти и воздействуют через своих представителей в органах государственной власти на выработку и принятие управленческих решений; в реализации гражданами права на объединение; в признании многопартийности как основы конституционного строя»[134].
Одним из документов, определяющих государственную идеологию, можно назвать ежегодное обращение Главы России. На стыке столетий Б.Н. Ельцин и В.В. Путин сформулировали идеи державности и патриотизма. Большинство ученых полагают, что российской национальной идеей должны стать патриотизм, гражданственность, народность, конституционализм[135]. Уже позже в 2007 году В.В. Путин указывал, что «духовное единство народа и объединяющие нас моральные ценности – это такой же важный фактор развития, как политическая и экономическая стабильность…, общество лишь тогда способно ставить и решать масштабные национальные задачи, когда у него есть общая система нравственных ориентиров». «Мы, вместе с тем, должны и будем опираться на базовые морально-нравственные ценности, выработанные народом России за более чем тысячелетнюю свою историю. Только в этом случае мы сможем правильно определить ориентиры развития страны. И только в этом случае нас ждет успех»[136].
В своем первом Послании Федеральному Собранию Российской Федерации Д.А. Медведев при определении идеологических ориентиров современной России указал, что «основу нашей политики должна составить идеология, в центре которой – человек как личность и как гражданин, которому от рождения гарантированы равные возможности, а жизненный успех, которого зависит от его личной инициативы и самостоятельности, от его способности к новаторству и творческому труду. И сейчас это для нас важнее, чем когда бы то ни было»[137]. В 2011 году стали приоритетными вопросы, направленные на урегулирование межнациональной, межконфессиональной розни: «Наше общество в целом не поддерживает экстремизм и идеологии, которые основаны на ненависти к людям»[138].
Часть 3 статьи 17 Конституция Российской Федерации закрепляет важную норму о правовых пределах осуществления прав и свобод личности, толкование которых дал Конституционный Суд Российской Федерации. Он в своей правовой позиции, что «ограничения конституционных прав должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания»[139].
Конституционные ограничения реализации права на идеологическое многообразие закреплены в части 5 статьи 13 Конституции Российской Федерации и направлены на защиту других конституционно закрепляемых и защищаемых ценностей. Так, в развитие указанных положений Конституции Российской Федерации 25 июля 2002 года был принят Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности»[140].
Как представляется, лишь в условиях свободы слова и средств массовой информации возможен подлинный плюрализм идей, взглядов, убеждений. В этом смысле следует говорить о тесной взаимосвязи идеологического и информационного плюрализма.
Правовые нормы, ограничивающие свободу слова, закреплены в Основном законе нашего государства.
Допускается широкое выражение мнений и убеждений различного толка, которые не должны быть направлены на разжигание социальной, расовой, национальной и иной вражды.
Никакую идеологию нельзя сделать несуществующей и не имеющей права быть высказанной и обсужденной в обществе, недопустимо произвольно запрещать идеологии. Однако можно запретить действия, связанные с пропагандой негуманистической идеологии, с ее антисоциальными проявлениями и навязыванием обществу.
Долгое время в российской правовой системе не существовало такого понятия, как «экстремизм». Одним из первых официальных актов, использовавших данный термин, был Указ Главы государства, направленный основ на защиту основ конституционного строя[141]. Конституционный Суд Российской Федерации при проверке данного нормативного правового акта постановил: «Признать не имеющим юридического значения содержащееся в данном пункте Указа понятие «экстремистские элементы», поскольку оно не имеет определенного юридического содержания, что может при применении Указа привести к нарушению конституционных прав граждан»[142].
В 1995 году был подписан Указ Президента Российской Федерации «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации»[143], направленный на реализацию мер по противодействию экстремистской деятельности, разжиганию социальной, расовой, национальной и религиозной розни, фашизма. Однако легального определения понятия «экстремизм» в данном указе не содержалось.
В российском правовом поле юридическое понятие «экстремизм» появилось в результате подписания и ратификации[144] Шанхайской конвенции «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом»[145] 2001 года. Под экстремизмом понимается «какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них».
Для совершенствования мер, направленных на противодействие экстремизму Указом Президента Российской Федерации[146] в 2011 году, была создана Межведомственная комиссия по противодействию экстремизму в Российской Федерации.
Следует отметить, что, говоря о запретах, связанных с определенными идеологиями, следует иметь в виду, что речь идет не о мыслях, связанных с этими идеологиями, а только о действиях, касающихся их распространения и проповедования. Не случайно в статье 29 Конституции Российской Федерации сказано о гарантированности каждому свободы мысли и слова и указаны пределы ее осуществления, включая ограничения.
Вместе с тем, в части 3 статьи 29 Конституции Российской Федерации указывается, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Конечно, реагировать на те или иные идеи может каждый человек. Однако для того чтобы запретить их передачу или распространение, требуется их официальная оценка, которую может сделать только государство в лице его компетентных органов[147].
Применительно к средствам массовой информации необходимо различать конституционную свободу по выражению своего мнения и свободу предвыборной агитации, которая по своей сути субъективна. Поэтому в целях обеспечения реализации народовластия, являющейся одной из основ конституционного строя, «в том числе в целях обеспечения свободного волеизъявления избирателей, гарантируется свобода выражения мнений для представителей средств массовой информации, как следует из статей 3 (часть 3), 17 (часть 3), 29 (часть 5), 32 (часть 2), 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации»[148].
Не последнюю роль в реализации конституционного принципа идеологического многообразия играют средства массовой информации как институт, «способный содействовать развитию демократии и, по сути, являющийся ее информационным рупором»[149].
Поскольку под идеологией мы понимаем систему идей, теорий, концепций и т.п., которые разделяются либо не разделяются лицами индивидуально или коллективно, складывающихся в политической, экономической, социокультурной и религиозной сферах общественной жизни, то идеологический плюрализм означает возможность равного существования и свободной конкуренции различного рода идей, теорий, концепций и т.п. в политической, экономической, социокультурной и религиозной сферах жизнедеятельности. Такая конкуренция мнений обеспечивается свободным получением гражданами соответствующей их потребностям информации и обсуждением в обществе различных точек зрения, то есть информационным плюрализмом.
В.А. Четвернин в комментарии к Конституции Российской Федерации говорит о том, что идеологическое многообразие вытекает из свободы выражения мнений и убеждений, свободы информации[150]. Информационное многообразие является базой для выработки наиболее существенных идей. Так, например, свободное распространение политической информации означает существование различных политических идей, течений, организационно объединенных деятельностью политических партий. Тем самым идеологическое многообразие есть результат реализации информационного многообразия, а оно, в свою очередь, ведет к идеологическому и политическому плюрализму.
Как представляется, лишь в условиях свободы слова и средств массовой информации возможен подлинный плюрализм идей, взглядов, убеждений. В этом смысле следует говорить о тесной взаимосвязи идеологического и информационного плюрализма. В своем Постановлении Конституционный Суд Российской Федерации провозглашает свободу слова и производное от неё право каждого искать, получать и свободно распространять информацию. Данное конституционное право осуществляется гражданами как индивидуально, так и коллективно, в том числе через средства массовой информации, включая газеты. Ограничения этого права, относящегося к основным правам и свободам человека и гражданина, прямо предусмотрены в Основном законе нашей страны[151].
Так, Законом «О средствах массовой информации»[152], регулирующим правоотношения в сфере средств массовой информации, а также различного рода телекоммуникационных сетей, а также статьями 8, 11, 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» устанавливается правовой запрет на совершение ряда действий, которые могут навредить правам и законным интересам третьих лиц, общественным интересам (разглашение сведений, составляющих государственную тайну, распространение экстремистских материалов, воздействие вредной информации на правосознание людей, пропаганда распространения, изготовления и использования наркотических средств и др.).
Таким образом, осуществление любой свободы ограничивается конституционными и правовыми рамками в целях поддержания соотношения интересов личности, общества и государства не только в условиях обычного правового режима (ч. 3 ст. 55 Основного закона), но и в период действия особого правового режима (ст. 56 Конституции РФ).
Идеологическое пространство в демократическом государстве всегда должно быть плюралистичным. В обществе одновременно могут существовать самые разнообразные идеологические теории. Функционируя, они могут взаимно дополнять или исключать друг друга, что позволяет говорить об их совокупности как об идеологической системе общества и государства. Данная система существует и функционирует в рамках конституционной правовой идеологии, основанной на положениях ст. 2 и 13 Конституции Российской Федерации, устанавливающих права и свободы личности высшей ценностью и гарантирующих идеологическую свободу всем и каждому.
Вначале отметим, что правовая идеология как предмет научного анализа увязывается в теории государства и права с правосознанием, которое представляет собой совокупность взглядов, идей, выражающих отношение людей, социальных групп, классов к праву, законности, правосудию, их представление о том, что является правомерным или неправомерным. Будучи субъективной реакцией человека на правовую действительность, правосознание, с одной стороны, представляет форму (вид) общественного сознания (наряду с нравственным, политическим, религиозным, эстетическим и др.), а с другой – важный элемент правовой системы[153].
Не вдаваясь в суть различных аспектов исследования понятия и сущности правосознания (это в достаточной степени изложено в ряде работ[154]), обозначим лишь некоторые аспекты этого явления.
Так, в качестве структурного элемента правосознания выделяется правовая идеология, которая рассматривается как совокупность правовых взглядов, базирующаяся на соответствующих научных позициях[155].
В теории государства и права принято выделять в качестве элементов правосознания правовую идеологию и правовую психологию. К примеру, Г.П. Баранов, рассуждая о правовой действительности, выделяет два уровня ее отражения, относя к первому – правовую идеологию, и правовую идеологию, соответственно, – ко второму[156]. Данную позицию разделяет и ряд ученых-юристов[157].
Правовая психология представляет собой совокупность чувств, привычек, настроений, традиций, в которых выражается отношение различных социальных групп, профессиональных коллективов, отдельных индивидов к праву, законности, системе правовых учреждений, функционирующих в обществе[158]. По словам Ф.И. Ямбушева, правовая идеология – это сложная программно-целевая, аксиологическая, познавательная и социально-организующая система существования и действия права в обществе[159].
Как отмечает Е.В. Стругова[160], одной из наиболее очевидных и вместе с тем удручающих черт, характеризующих сегодня российское общественное бытие, является чрезмерно высокая степень отчуждения государства от народа. Конечно, эта черта в той или иной степени присуща всем государственно-организованным социумам, но в первую очередь она свойственна странам (если исключить тоталитарные режимы), переживающим переходный период в своем развитии.
Однако, как справедливо отмечает А.Д. Керимов, в России драматизм положения усугубляется рядом обстоятельств. «Во-первых, в нашей стране издавна власть либо противостояла обществу, либо в значительной мере подчиняла себе его. Во-вторых, формирование в нашей стране рыночной экономики сопровождается утверждением среди значительной части власть имущих либеральных воззрений, как правило, в крайнем, наиболее радикальном их проявлении. Между тем, они, помимо того, что чужды российскому менталитету, вступают в противоречие с решением задачи по преодолению существующего ныне гигантского разрыва между политической и финансово-экономической элитой, с одной стороны, и рядовыми гражданами – с другой»[161].
Тем не менее, по мнению Н.М. Великой, «идеологические разногласия населения России весьма условны из-за политической апатии граждан, а в реальной политико-правовой действительности конкурируют две взаимоисключающие идеологии: праволиберальная и коммунистическая»[162]. Далее автор отмечает следующее: «По сути, затруднены процессы политической самоидентификации; во многом они определяются теми идеологическими штампами, которые навязываются государством и ведущими политическими партиями. В большей степени это так называемая негативная идентификация, идентификация от противного – нелевый, неправый, нерусский»[163].
Кроме того, происходящие процессы в сфере правового реформирования в своей основе должны базироваться на правовой идеологии, закрепляющей принцип юридического равенства, закрепляющего принцип юридического равенства для всех без исключения субъектов правоотношений, в том числе вне зависимости от должностного положения.
В литературе существует точка зрения, согласно которой, сущность правовой идеологии в условиях современного демократического общества сводится к либеральному консерватизму. «В консерватизме… импонирует его глубинная связь с вековыми традициями – как национальными, так и местными. Его приверженность моральным и религиозным ценностям. Его серьезное, ответственное отношение к реальности, Консерваторы чужды утопии левых и правых радикалов. Это реалистический, мужественный подход к жизни»[164].
Следует отметить попытки обоснования правовой идеологии в трудах отдельных ученых, разделяющих либеральные взгляды: «Проблемы, которые привлекают наиболее пристальное внимание российских либералов среди множества других, могут быть сформулированы в виде трех групп вопросов: К какому миропорядку ведет эволюция и какой тип мирорегулирования наиболее предпочтителен? Каковы судьбы национального суверенитета самого государства и национальных интересов? Каким должно быть самоопределение России и какую стратегию она должна выстроить в складывающихся условиях?»[165].
Правовая идеология тесно связана с юридической наукой, которая придает идеологии теоретический, систематизированный характер.
Долгие годы существование правовой идеологии обосновывалось с позиции марксистско-ленинского подхода. Содержание идеологии, в том числе и правовой, определялось классовыми интересами, а те, в свою очередь, интересами экономическими. В известном «Манифесте Коммунистической партии» озвучивалась идея о том, что «... ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса»[166]. В этом контексте признание правовой идеологии логично и бесспорно.
Однако в настоящее время возникает вопрос: имеет ли право на существование правовая идеология в условиях признания на конституционном уровне принципа идеологического многообразия.
Ни одно государство не может существовать без того, чтобы не поддерживать какие-либо идеологические установки, взгляды, позиции. Основная причина такого отношения государства к идеологии, причина «опеки» государством идеологии, по мнению А.Ф. Байкова, заключается в том, что любое государство «объективно нуждается в выражении и защите интересов определенных социальных групп и классов, либо всеобщих социальных интересов»[167]. А это предполагает «познание и осознание этих интересов, разработку программных целей и средств их достижения»[168]. Государство и общество нуждаются в идеологии и идеалах как человек в нравственных ориентирах. В конце концов, без идеологии нет и нравственности[169].
Существенную роль в формировании правовой идеологии играет уровень правовой культуры общества. Уровень правовой культуры – это обобщенный показатель, отражающий место и роль права в жизни общества. Правовая культура включает уважение к праву, правовую информированность людей, знание ими законов, готовность соблюдать и выполнять законы, уважение к правосудию, потребность обращения в суд за защитой своих прав, отказ от использования противозаконных силовых средств разрешения конфликтов и т.п. В уровне правовой культуры находит отражение историческое развитие страны и народа. Поэтому для каждой страны характерен свой уровень, в нем сочетаются правовые нормы вчерашнего и сегодняшнего дня и одновременно закладывается завтрашний день развития права.
Одной из ключевых проблем современного состояния конституционной правовой идеологии России является отсутствие единства в ее понимании и юридическом закреплении. По словам И.И. Шувалова, отсутствие стержня в праве, то есть, по сути, правовой идеологии, приводит к неэффективности закона и «причины неэффективности закона часто следует искать в нем самом; закон не может достичь преследуемой цели из-за своей ложной установки»[170].
Современное правовое развитие российского общества и государственности, по мнению Р.С. Байниязова, не отличается идейной наполненностью, стратегической выверенностью, мировоззренческой четкостью, не всегда идентично отечественному социуму. Такое положение вещей лишь ослабляет и без того малоустойчивую, зачастую подверженную отрицательным воздействиям российскую правовую культуру. Нехватка целостно выраженной общенациональной правовой идеологии болезненно ощущается на всем правовом пространстве России. Поэтому формирование общероссийской правовой идеологии давно уже стало актуальнейшим вопросом российской правовой жизни[171].
Фундаментальными критериями, объединяющими современное государство и общество, по нашему мнению, являются верховенство Конституции, высшая юридическая сила Конституции, создание правового государства, основанного на народном суверенитете и соблюдении прав и свобод человека и гражданина.
Следует отметить, что правовой идеал существует, но не в самой правовой идеологии, а над ней, как трансцендентная истина (справедливость, защищенность, естественность прав человека, народная специфическая ментальность и др.). В реальной же действительности царствуют истины относительные (а потому и устойчивые). Они и определяют правовую идеологию как категорию, сопрягающую интересы различных социальных субъектов: человека, коллектива, группы, класса, этноса, общества, государства. Так, например, Е.А. Певцова определяет правовую идеологию следующим образом; «правовая идеология – это совокупность систематизированных, теоретически обоснованных юридических знаний, идей и оценок права. В правовой идеологии заключаются требования общества и социальных групп, которые предъявляются к личности»[172]. По мнению автора, в демократических обществах правовая идеология обладает определенными качествами, обуславливающими ее высокий нравственный потенциал. К таковым Е.А. Певцова относит идеи о разделении властей, многопартийности и идеологическом многообразии, законности в деятельности суда[173].
К настоящему времени в российском отечественном правоведении прочно утвердилась мысль о недопустимости нерационального копирования западной правовой идеологии. Так, к примеру, И.И. Кравченко утверждает, что «если России суждено жить в правовой системе западноевропейского типа, то должно быть соблюдено, по крайней мере, одно условие: необходимо обеспечить по возможности мягкое, через какие-то промежуточные этапы, вхождение страны в правовую систему западноевропейского типа, систему, которая до сих пор ни в коей мере к российским условиям не прилагалась»[174]. Автор констатирует, что в России пока четко определились два пути развития правовой идеологии: классически-либеральный и возрождение традиционных форм российской государственности и правопорядка. Вместе с тем, автор раскрывает содержание правовой идеологии этой традиционной формы российской государственности и правопорядка. По его мнению, «традиционалисты, требующие не считаться с интересами мирового сообщества и исходить только из национальных интересов, в духе традиционного российского этатизма ратуют за «могучую государственность», за возрождение «величия русского государства»… Они выступают, в частности, за сильную законодательную власть, подотчетность ей исполнительной власти, против наделения органов исполнительной власти законодательными полномочиями, против принципа разделения властей, за регулируемую государством экономику. В других версиях этатизма за сильной государственной властью предполагается закрепить функции жесткого контроля и регулирования всей жизни общества»[175]. Традиционализм – антипод либеральной модели правового государства с его приоритетом общечеловеческих ценностей и приоритетом гражданского общества над государством и развитием рыночной экономики.
Такой точки зрения придерживается Е.А. Лукашева, утверждающая, что отрицание роли государства в обществе, его регулятивной роли по консолидации интересов субъектов социального процесса объективно привело к стихийному захвату и криминальному переделу собственности, не способствовало созданию среднего класса, нарушило универсальный принцип равноправия всех членов общества, деформировало политические свободы, привело к подрыву национальной безопасности и устойчивого развития общества[176]. Автор резюмирует, что надежды на саморегуляцию гражданского общества, которые «вытеснят» государство, были или утопичными, или преступно ложными. «Тиражирование универсальности прав и свобод человека как панацеи, слепое навязывание чужеродных эталонов и стандартов социокультурным общностям, не подготовленным к подобным инновациям, приводит к хаосу в устоявшемся развитии, разрушению привычных общечеловеческих связей, дезориентации людей»[177]. «Рассогласование культур», приводящее к размежеванию внутри общества, деформации личности, в конечном итоге «подрывает ценность цивилизационного комплекса»[178].
В российском правоведении встречаются попытки обозначить параметры современной правовой идеологии, не вторгаясь в рыночную экономику. Так, например, И.И. Шувалов утверждает, что принципами современной демократии являются «публичность процессов принятия решения государством, открытый характер частных группировок, таких как союзы, товарищества, обозримость и демократичность частной (в особенности экономической) власти посредством обеспеченности права на получение информации и участие в принятии решений»[179].
В.Г. Федотова считает, что в результате отсутствия четкой правовой идеологии в российской правовой действительности «существует «ничейная земля» плохо сформированных социальных структур, воспринимаемых часто как беспорядок, отсутствие порядка, при котором, однако, общество достаточно долго существует и функционирует»[180]. На «ничейной земле» могут произрасти любые всходы – от абсолютного индивидуализма, разрушающего социальную структуру, до либерального коммунизма, разрушающего индивида как элемент социума, поскольку будет разрушено юридическое равенство граждан и обеспечено господство политической элиты вне рамок права.
Как бы резюмируя все точки зрения на современное состояние правовой идеологии, Н.М. Великая заключает: «С одной стороны, преследуется общезначимая цель – внедрение в общественное сознание консенсусных, в отличие от радикальных, мировоззренческих стереотипов, «оттягивание» общества идеологическими средствами. Другая цель – групповая – обеспечить свое лидерство и претензии на него идеологическими средствами. Свое – не значит просто административной элиты, а тех, кто находится у власти в настоящее время. Одним словом, идеологический процесс, возглавляемый и курируемый элитой, решает одновременно три задачи: идеологическое обеспечение социального консенсуса, идеологическое обеспечение функционирования элиты и ее ведущей роли»[181].
В свете сказанного перед обществом и властью становится актуальной задача не обретения новой идеологии, а совершенствования имеющихся концептуальных идей о праве (правоидеологическое моделирование) и установления конституционной правовой идеологии.
Конституционная правовая идеология имеет все основания прочно утвердиться в будущем, потому что корни ее лежат в настоящем. Она объективно нужна, прежде всего, в связи «с необходимостью формирования цивилизационных начал урегулирования конфликтов, достижения компромисса, консенсуса в контексте толерантности в качестве условия общественного согласия. Исходным пунктом этого формирования должно стать понимание многоаспектного содержания общественного согласия»[182].
Говоря о конституционной правовой идеологии, надо отметить, что, по сути, она представляет собой конституционную ценность. В демократическом правовом государстве конституция является высшей формой воплощения официальной воли народа – суверена[183]. Конституционная ценность имеет положительную значимость для формирования баланса интересов человека, общества и государства и выполняет ключевую роль в закреплении и расширении других конституционных ценностей[184]. Соответственно, конституционная правовая идеология, исходящая из смысла, содержания и духа Конституции Российской Федерации 1993 года, направленная на соблюдение и реализацию ее положений, представляет собой фундаментальную конституционную ценность.
Е.А. Лукашева полагает, что реформирование общества должно опираться на правоидеологические принципы – свободу, равенство и справедливость, которые нашли свое закрепление в Конституции Российской Федерации[185]. Она совершенно справедливо, на наш взгляд, полагает, что важнейшей правоидеологической задачей, как в настоящем, так и в будущем правовом развитии России, является повышение социальной деятельности государства. Именно эта сфера деятельности государства больше всех остальных способна привести к согласию в обществе или, наоборот, его разрушению.
Что касается создания принципиально новой идеологии, обладающей национальной спецификой, учитывающей уникальные особенности многонационального народа, то решение этой задачи нам представляется весьма затруднительным интеллектуально и технически, а также лишенным рационального смысла. «Вряд ли можно создать нечто новое, кроме той идеологической программы, которая в сжатом виде заложена в статье 1 Конституции Российской Федерации: «...Россия есть демократическое федеративное правовое государство...». Перед обществом и властью становится актуальной задача не обретения новой правовой идеологии, а совершенствования имеющихся концептуальных идей о праве (правоидеологическое моделирование)[186].
Главным ориентиром для формирования российской конституционной правовой идеологии должны быть права, свободы и законные интересы граждан Российской Федерации, что непосредственно вытекает из системного толкования статей 2 и 13 Конституции Российской Федерации.
Конституционная правовая идеология обеспечит преемственность государственной власти, а также будет влиять на концепцию реализации тех или иных функций государства. Соответственно, четко определенная конституционная правовая идеология, направленная на соблюдение и реализацию прав, свобод и законных интересов граждан Российской Федерации, будет способствовать стабильности в государстве и обществе. В итоге, конституционная правовая идеология будет выступать важным инструментом государственного строительства.
Конституционная правовая идеология, разработанная на основе достижений теории и практики, необходима для обеспечения стабильности правовой системы, единообразной правоприменительной практики и т.д.
Прежде чем рассмотреть понятие «конституционная правовая идеология», необходимо обратиться к Конституции Российской Федерации и к концепции конституционализма.
Основным юридическим документом для определения правовой идеологии Российской Федерации, безусловно, является Конституция Российской Федерации, с помощью которой и можно определить конституционно-правовые основы идеологии государства[187]. Ее нормы представляют собой цели по отношению ко всем остальным нормам системы права, которые могут быть рассмотрены в качестве средств для реализации конституционных положений, достижения целей (реализации ценностей), заложенных в конституционных нормах[188].
Конституция Российской Федерации имеет важное идеологическое значение. Конституция РФ была принята путем всенародного голосования, что предполагает более высокий уровень ее легитимности по сравнению со всеми предыдущими российскими конституциями и действующим законодательством, а, следовательно, и большую степень ее авторитета и одобрения гражданами[189]. Исходя из ее положений, существующие в государстве и обществе идеологические взгляды имеют право на существование лишь при условии их соответствия конституционным нормам. В связи с этим предлагаем в качестве базовой идеологии определить конституционную правовую идеологию.
По мнению В.Е. Чиркина, конституция как идеологический документ, прежде всего, а то и исключительно, отражает идеологию того социального слоя, который экономически и политически доминирует в обществе. Его идеология выступает как официальная идеология общества, конституционная идеология. Идеология, выраженная в конституции как основополагающем документе государства и общества, становится государственной идеологией или, по крайней мере, содержит её основные положения. Следует различать государственную идеологию, выраженную в основном законе, и принудительно устанавливаемую государством (властью) обязательную идеологию. Существование государственной идеологии не означает её принудительной обязательности. Некоторые лица, объединения людей не придерживаются взглядов, выраженных в конституции. За это не устанавливается и не должно быть установлено каких-либо санкций со стороны государства. В этом и состоит отличие современного подхода к государственной (конституционной) идеологии от подходов тоталитарных режимов[190].
Определение конституционной правовой государственности в Российской Федерации должно базироваться не на абстрактных представлениях, сложившихся вне Конституции Российской Федерации, а на ее воплощении в Конституции Российской Федерации и в практике реализации принципов правового государства в деятельности законодательной, исполнительной и судебной власти.
Термин «правовое государство» произошел от немецкого слова «Rechtsstaat», обозначавшего в конце XVIII в. доктрину, выдвинутую в поздних работах Иммануила Канта, увязавшего существование Rechtsstaat c верховенством конституции страны и подчиненностью ей действий государства. Думается, следует согласиться с П.Д. Баренбоймом в том, что верховенство права для стран гражданской правовой системы должно объясняться с помощью доктрины правового государства (Rechtsstaat), которая базируется на концепции писаной конституции как высшего закона страны[191].
Некоторые авторы отмечают, что заложенные в Конституции Российской Федерации принципы отчасти отражают идеологию конституционализма.
В словаре иностранных слов под конституционализмом понимают политическую систему, опирающуюся на конституцию, конституционные методы правления[192].
Существующие в науке права подходы к определению сущности конституционализма подчас диаметрально противоположны. Так, высказывается мнение, что «для конституционализма крайне важна конституция как основной правовой акт государства…»[193]. Согласно данной позиции конституция – это особый политический, правовой и идеологический документ, регулирующий фундаментальные общественные отношения.
В соответствии с другим подходом его поддерживает большинство исследователей в области конституционализма, сама конституция не является достаточным условием конституционализма, «…хотя конституционализм основывается на конституции, самой конституции как правового акта, по всей вероятности, еще недостаточно, чтобы конституционализм стал фактом действительности»[194]. «Почти каждое государство имеет конституцию в смысле институциональной структуры и установленных процедур для ведения политических дел, но отнюдь не каждое государство является конституционным. В стране может быть конституция, но может не быть конституционализма, поскольку последний – это совокупность таких социально-экономических, политических, правовых, психологических, этических, культурно-исторических и иных условий, при которых конституция функционирует как достаточно эффективный ограничитель государственной власти. Там, где конституционализм является определяющей чертой политического режима, конституция первична – она как бы «предшествует» государственной власти, а лица, которые находятся у власти, связаны ее положениями как нормами верховного права[195]. То есть, для данного подхода существенным является наличие конституционного строя. Здесь важны не столько нормы Конституции, сколько практика их реализации, то есть поддержка конституции всем строем общественной и государственной жизни. Хотя именно заложенные в Основном законе принципы и положения во многом определяют содержание конституционализма.
По мнению В.И. Крусса, проблематика конституционализма и философии права касается правового идеала и с формальной стороны, которая «проецирует» на внешнюю форму общественно-политического устройства, и со стороны содержательной, связанной с внутренней формой развития общественного самоустройства, т.е. с совершенствованием правового мышления[196].
Г.Г. Арутюнян отмечает, что наличие конституции само по себе не решает проблемы разрыва между формально-юридическими решениями и реальной жизнью, чреватого социальными потрясениями. Существенным является именно наличие конституционного строя.
Понятие «конституционализм» увязывается с рядом правовых явлений, таких как:
- общность принципов порядка деятельности и структурных механизмов, традиционно используемых для ограничения государственной власти;
- конституционные средства для установления такого ограничения;
- общегосударственная, надпартийная, объединяющая идеология;
- политико-правовой режим, характеризующийся, в том числе, внесением в общество начал гармонии и справедливости;
- конституционная форма правления – государственное управление, ограниченное конституцией;
- самоограничение государства;
- господство права во всех сферах общественно-политической жизни, предполагающее приоритет прав человека и гарантирующее взаимную ответственность индивида и государства;
- теория и практика организации государственной и общественной жизни в соответствии с конституцией или опирающаяся на конституцию политическая система;
- принцип господства права, предполагающий ограничение властных полномочий руководителей государства и органов государственной власти;
- наличие конституции (писаной или неписаной), ее активное влияние на политическую жизнь страны, конституционная регламентация государственной системы, политического режима, конституционное признание прав и свобод личности, правового характера взаимоотношений гражданина и государства[197].
Ричард Беллами выделяет два способа существования конституционализма: юридический и политический.
1. Юридический конституционализм оформляется в виде правовых норм, прежде всего конституционных, регулирующих устройство публично-властных институтов таким образом, чтобы они были в состоянии гарантировать права и свободы человека и гражданина, но не могли концентрировать власть и безнаказанно нарушать эти права и свободы. Юридический конституционализм предполагает, как правило, наличие конституции, обладающей высшей юридической силой, на страже которой стоят суды.
2. Политический конституционализм, предполагающий функционирование публичной власти в интересах всего общества, возможность воздействия на нее, включая участие в ней всех совершеннолетних, психически здоровых и законопослушных граждан, равное отношение к ним и уважение их законных интересов с ее стороны, то есть то, что называется подлинной демократией[198].
Как справедливо замечает Ю.Л. Шульженко, «в наши дни конституционализм трактуется как сложная, многоплановая, общественно-политическая, государственно-правовая категория. Наиболее целесообразно и продуктивно рассматривать конституционализм с двух сторон. Во-первых, как реальную государственно-правовую практику. Ее атрибутом является наличие конституции как особого документа общества, государства, занимающего верховное положение в отношении всех элементов политической системы, их актов, обладающих высшей юридической силой в правовой иерархии. Во-вторых, конституционализм теоретический, который представляет собой сумму знаний по данной проблематике в обществе»[199].
А.Н. Медушевский считает, что конституционализм может интерпретироваться как осознание обществом социального конфликта, как метод инструментального разрешения этого социального конфликта и, наконец, как определенный феномен политической системы[200].
По мнению Р.А. Ромашова, о конституционализме следует говорить, как о политической системе реально действующей конституции. При этом, в первую очередь, данный феномен обусловливает практическое ограничение государственной власти основным законом – конституцией. Конституционализм легитимирует государственную власть, утверждая ее правомерность. Конституционализм способствует приданию государственной власти авторитета в обществе, причем не силовым методом, а социально выработанным. Политическая система конституционализма объединяет и взаимоуравновешивает социально-политические интересы государства и гражданского общества, не допуская необоснованного вмешательства со стороны кого бы то ни было в сферу конституционных прав и свобод.
И.А. Кравец выделяет шесть наиболее значимых принципов конституционализма, среди которых:
1) верховенство и господство права;
2) ограничение государственной власти:
3) институциональный контроль над правителями;
4) суверенитет народа, связь государственной власти с народом;
5) разделение властей;
6) легитимность государственной власти.
Б.А. Страшун в качестве ориентира для дальнейшего развития общества выделяет еще один вид конституционализма, считая его характерным для большинства современных государств, включая Россию, – «имитационный», который характеризуется наличием необходимых правовых институтов (конституции, выборов, представительных учреждений, местного самоуправления и др.) при том, что реальное их значение в жизни общества невелико либо вовсе отсутствует, но по мере прогрессивного развития общества может превратиться в подлинный и юридически и политически[201].
В тоже время ряд авторов подводит под категорию конституционализма идеологическое содержание. Например, И.М. Степанов понимает под конституционализмом систему представлений об общедемократических, общецивилизационных политико-правовых ценностях государственно организованного общества. Далее автор говорит: «Уходит в прошлое противоречивая постановка данной проблемы в ракурсе догматической тезы: «тип государства – тип конституционализма»[202].
Н.С. Бондарь выдвигает концепцию «живого» (судебного) конституционализма – политико-правовой режим судебного обеспечения верховенства права и прямого действия Конституции, безусловного судебно-правового гарантирования конституционных ценностей на основе баланса власти и свободы, частных и публичных интересов, единства социокультурных и нормативных правовых факторов конституционализации экономического, социального, политического развития России как демократического правового государства.
Согласно данному подходу посредством конституционного правосудия сам по себе российский конституционализм и его центральный нормативно-правовой элемент в виде Конституции актуализируются с учетом изменяющихся конкретно-исторических условий своего развития, благодаря чему сущее (система реальных отношений) и должное (юридическая конституция) сближаются, превращаясь в «живой» конституционализм. На этой основе становится возможным формирование нового судебного конституционализма.
В результате динамически-интерпретационной деятельности Конституционного Суда РФ происходят приращение и актуализация нормативного содержания отправных для правовой системы величин, обеспечивается развитие сакрального духа Конституции, который неподвластен законодателю, воплощается, прежде всего, в конституционных ценностях, принципах, основах, и как результат – происходит преобразование всей системы национального конституционализма. Конституционный Суд – своего рода генератор конституционного мировоззрения, активный участник формирования новой конституционной культуры и, в конечном счете, конституционной идеологии современного российского общества и государства[203].
Н.А. Богданова под конституционализмом понимает систему основных идей и взглядов об отвечающем принципам демократического развития устройстве государства, организации в нем власти и взаимоотношениях последней с гражданами[204].
В.С. Нерсесянц пишет: «Утверждение конституционализма как общегосударственной, надпартийной идеологии и интегративной общенациональной идеи особенно актуально в современной России, в условиях отсутствия общезначимых ценностных и мировоззренческих ориентиров, острой борьбы между различными узкопартийными идеологиями»[205].
Применительно к пониманию конституционализма как содержанию правовой идеологии хотелось бы привести слова В.Т. Кабышева и Т.М. Пряхиной о том, что в науке конституционного права под конституционализмом понимают верховенство и определяющую роль конституции в правовой системе, прямое действие конституции в конституционной регламентации государственного строя и политического режима, конституционное признание прав и свобод личности, правовой характер взаимоотношений гражданина и государства. Конституционализм, считают они, это не только правление в рамках конституции, это, прежде всего, система ценностей, идей и взглядов на характер политико-правовой организации государства, философия юридического мировоззрения, основанного на постулатах правового государства[206].
Представляя собой некое «генеральное соглашение между всеми социальными группами, включая власть, бизнес, общество в целом, о фундаментальных правилах, по которым живет страна»[207], Конституция, в тоже время отражает историю развития Российского государства, оформляя «переход государства и общества от одного экономического, политического и идеологического уклада к принципиально иному»[208].
По словам В.А. Лебедева, конституционная идеология – «это выраженная в нормах Конституции Российской Федерации совокупность идей, взглядов, представлений российского народа о фундаментальных основах взаимодействия и развития общества и государства»[209].
Как отмечает В.С. Нерсесянц, «по своему духовному смыслу Конституция Российской Федерации – это официально признанные, общеобязательные в стране, обществе и государстве социальные, политические, экономические, правовые, общегосударственные ценности, выражающие идейное содержание и цели российской конституционно-правовой государственности»[210].
Таким образом, современные исследователи под конституционализмом, как правило, понимают такое состояние государственных и общественных институтов, когда реализуются принципы и нормы, заложенные в конституции как основном законе государства, то есть это соответствие фактической и юридической конституции.
Что же касается конституционной идеологии – это, прежде всего, совокупность взглядов, идей об обществе, государстве, человеке, представлений об общественном идеале, о путях развития социальной системы, но основанных на конституционных принципах и их развивающих. В Конституции Российской Федерации закреплены все базовые ценности, общегосударственные ценности, на которых и должны строиться общественная жизнь и государственность России. Это и закрепление в части 1 статьи 1 Конституции Российской Федерации основных характеристик государства, и отраженные в Основном законе правовые, экономические, политические, социальные, духовные общегосударственные ценности и т.д.
В то же время «установки конституции, закрепленные в них положения, ориентируют поведение граждан, их восприятие окружающего, их оценки, воспитывают их в соответствии с теми принципами, которые провозглашены в конституции»[211].
Н.С. Бондарь отмечает, что ценностная значимость присуща не только Конституции в целом, но и конкретным нормам Основного закона, которые являются в этом случае отражением фактически сложившихся и юридически признанных представлений о социальных приоритетах и наиболее оптимальных моделях обустройства общественной и государственной жизни, о соотношении ценностей власти и свободы, равенства и справедливости, рыночной экономики и социальной государственности[212].
Исходя их вышеизложенного, конституционная правовая идеология – это система конституционных ценностей, основанная на признании личности, ее прав и свобод высшей ценностью и признающая за ней право на идеологическое многообразие. Гарантирование данного права является обязанностью государства. Именно Конституция Российской Федерации как нормативный правовой акт, имеющий высшую юридическую силу, содержит в себе те основополагающие ценности, которые, с одной стороны, служат объединяющим фактором, а с другой – дают возможность сосуществовать различным культурам, народам, социальным группам, способствуя при этом реализации их прав.
Существование той или иной идеологии возможно лишь в рамках конституционной правовой идеологии, сущность которой заключается в соблюдении баланса конституционных ценностей, интересов общества, государства и личности.
Основой организации публичной власти в России является принцип народовластия. В соответствии со статьей 1 Конституции Российская Федерация есть демократическое государство. Его демократизм находит выражение, прежде всего, в народовластии[213], что означает право народа как решать многие вопросы государственно-политической жизни, так и формировать ключевые органы государственной власти и органы местного самоуправления. Согласно статье 3 Конституции Российской Федерации носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.
Переходя к характеристике реализации идеологического многообразия как основы конституционного строя Российской Федерации в политической сфере, укажем, что политический плюрализм, в отличие от иных видов плюрализма, закреплен в статье 13 Конституции Российской Федерации и сформулирован по аналогии с частью 1 статьи 13 Конституции Российской Федерации. При этом отсутствие прямого указания на экономический, социокультурный и религиозный плюрализм в тексте Конституции Российской Федерации 1993 года не означает их отрицания или умаления по сравнению с политическим плюрализмом.
Политический плюрализм, на наш взгляд, является наиболее исследованным и популярным в юридической науке по сравнению с иными видами плюрализма[214].
Важнейшей проблемой, рассматриваемой в юридической науке в области политического плюрализма, является соотношение политического плюрализма и многопартийности[215]. Очевидно, что реализация принципа многопартийности приведет к реализации политического плюрализма. Соответственно, данные правовые категории следует рассматривать как целое и часть. В подтверждение тому укажем, что политический плюрализм не ограничивается исключительно многопартийностью. Так, политический плюрализм реализуется посредством коллективных и индивидуальных обращений политического толка, объединений лиц, политических публичных мероприятий и др.
Специальным субъектом общественных отношений в сфере политического плюрализма является, безусловно, политическая партия как одна из важнейших организационно-правовых форм общественного объединения в Российской Федерации. Регулирование ее правового статуса осуществляется как общим, так и специальным законом[216].
Общее регулирование предполагает юридическое равенство субъектов политического процесса. Политические партии, преследуя собственные политические интересы, открыто ведут политическую борьбу друг с другом за возможность участия в управлении делами государства посредством делегирования своих представителей в законодательные (представительные) органы публичной власти. При этом часть 4 статьи 3 Конституции Российской Федерации закрепляет норму о том, что «никто не может присваивать власть в Российской Федерации», тем самым выступая гарантией принципа многопартийности.
Становление партийного многообразия в России можно отнести к началу XX века. Но период этот длился не так уж долго, так как Октябрьская социалистическая революция 1917 года и пришедшие к власти большевики взяли курс на формирование однопартийного правительства. Далее последовал долгий период однопартийности. Как пишет С.А. Авакьян, «20-30-е гг. XX в. по отношению к партийному плюрализму однозначны – это было время уничтожения всех иных партий и движений, укрепление коммунистической партии»[217]. Процесс возрождения и дальнейшего развития многопартийности начался в 90-е гг. XX в., когда идеологические основы государства прибывали в полном хаосе и после стольких лет монополии одной партии, стало возможным публично выражать различные мнения и убеждения по любым вопросам. Настало время «… создать атмосферу сначала конституционного, а затем и реального равенства (равноправия) всех без исключения объединений, включая и компартию»[218]. После 1990-х годов законодательство развивалось по-разному.
Развитие многопартийности в современной России можно разбить на несколько основных этапов.
I этап – с марта 1990 года – постепенное исключение из конституций СССР и РСФСР формулировки о руководящей роли КПСС и предоставление «политическим партиям равных правовых возможностей участвовать в управлении государственными и общественными делами»[219].
II этап связан с принятием Закона СССР «Об общественных объединениях»[220]. В данном законе политические партии не выделялись в качестве самостоятельного объекта правового регулирования и по правовому статусу они не отличались от общественных объединений.
Следующий этап развития многопартийности связан с принятием Конституции Российской Федерации 1993 года. В статье 13 Конституции фиксируется положение о закреплении принципа идеологического и политического многообразия, многопартийности.
Конституция Российской Федерации не дала определения политической партии, не разделяла политические партии и общественные объединения в своем правовом положении. Таким образом, требовалась конкретизация статуса политических партий в текущем законодательстве, что и привело к принятию Федерального закона 2001 года «О политических партиях».
При этом следует отметить, что в юридической науке высказывается мнение о недолжном конституционно-правовом регулировании политической сферы общества в Российской Федерации. Так, по мнению О.Ю. Малиновой, власть «на словах высказывает приверженность плюрализму, пытается сверху стимулировать развитие политических партий и институтов, обеспечивающих (пусть иллюзорно) репрезентацию общественного мнения,.. альтернативные дискурсы не запрещаются, а, скорее, вытесняются на периферию»[221].
Под институционализацией политических партий Н.С. Бондарь понимает «юридизацию партийно-политических отношений, основанную на подчинении партийной системы верховенству права, предполагающем исключение всяких представлений об уставе или программе правящей партии как о неких «метаконституционных» актах, о партийных нормах, конкурирующих с конституционными, а то и стоящих над ними»[222].
Обеспечение верховенства права в политической сфере – это и выражение верховенства конституционной правовой идеологии.
Как указывает В.А. Лебедев, «существование идеологического многообразия как конституционно-правовой реальности невозможно представить без эффективного механизма, который бы ее обеспечивал. И основа этого механизма находится в плоскости партийной системы нашего общества. Носителями идеологии могут быть самые разные субъекты, но основными её выразителями являются политические партии…»[223].
Политическому многообразию как конституционно-правовому принципу присущ ряд черт, раскрывающих его сущность, с одной стороны, и являющихся «индикаторами» принципа политического многообразия, свидетельствующими о его эффективной или нерезультативной реализации[224].
Свобода создания и деятельности политических партий, наличие которых необходимо для надлежащего функционирования представительной демократии, гарантируется в Российской Федерации признанием многопартийности, идеологического и политического многообразия, недопустимостью установления какой-либо, в том числе религиозной либо националистической, идеологии в качестве государственной или обязательной, светским характером государства, равенством политических партий перед законом, а также равенством прав и свобод человека и гражданина независимо от принадлежности к общественным объединениям, в том числе политическим партиям.
Плюрализм взглядов на государственные и общественные процессы исключает возможность установления какой-либо идеологии в качестве обязательной в политической сфере.
Существующий конституционный запрет на установление обязательной идеологии, по сути, является гарантией обеспечения юридического равенства и справедливости по отношению ко всем субъектам правоотношений.
Российские граждане имеют право придерживаться определенных идеологических воззрений. При этом они могут совпадать с идеологическими посылами власти. Однако «государство не может навязывать гражданам какую-либо идеологию, которую они обязаны под страхом уголовного и иного наказания разделять, изучать и пропагандировать»[225].
Несмотря на закрепление принципа идеологического многообразия нельзя говорить о том, что органы государственной власти в своей деятельности не руководствуются определенными идеологическими установками, так как должностные лица, а также политические партии, проводящие эту власть, могут придерживаться различных идеологических взглядов и, соответственно, претворять их в жизнь посредством внедрения своих сторонников в различные государственные структуры, что отчетливо проявляется при выборах в соответствующие органы государственной власти.
Как отмечает Е. Гонтмахер, с появлением новой России было как-то даже неудобно говорить о государственной идеологии и, тем более, о каких-то мифических идеологах, пользующихся административным ресурсом для насаждения своих ценностей[226]. Далее автор со ссылками на Конституцию Российской Федерации указывает, что «сформированная в новой России политическая система при всех ее изъянах не предполагает такой государственной функции, как главный идеолог страны».
Как справедливо отмечают Р.В. Енгибарян и Э.В. Тадевосян, «отказ от былой сверхидеологизации, сверхклассовости советских конституций не должен приводить к отрицанию всякой связи конституции с идеологией в современном демократическом обществе и государстве»[227].
Возможно, именно статье 13 Конституции Российской Федерации, по словам В.А. Лебедева, «суждено вобрать в себя те принципы, которые смогут определить идеологическую роль Российского государства как выразителя идей, определяющих будущее нашего народа»[228].
Закрепление в Конституции Российской Федерации идеологического многообразия и многопартийности не означает абсолютной свободы создания и деятельности политических партий и иных общественных объединений. Осуществление любой свободы имеет свои границы, иными словами, нет абсолютной свободы. «Закрепление в Конституции концептуального подхода к соотношению интересов личности, общества и государства, выраженное в лаконичной формуле «человек, его права и свободы являются высшей ценностью», сопровождалось введением в конституционный текст специального юридического термина − «ограничение прав и свобод человека и гражданина». Конституция Российской Федерации для определения пределов свободы человека оперирует термином «ограничение» (часть 2 статьи 19, часть 2 статьи 23, часть 3 статьи 55, часть 1 и часть 3 статьи 56, статья 79 и др.). Анализ содержания конституционных положений свидетельствует о том, что Конституция предусматривает как нормативное (правоустанавливающее), так и правоприменительное ограничение права. При этом ограничение правоустанавливающего характера может иметь место как в условиях обычного правового режима (часть 3 статьи 55), так и в период действия особого правового режима (статья 56)[229].
Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации ограничения конституционных прав и свобод должны быть:
a) необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целями таких ограничений;
б) при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс общества, государства и личности[230].
Основной закон, устанавливая запрет на создание определенных общественных объединений, в том числе и на виды их деятельности, задает систему координат, в рамках которой могут существовать различные типы идеологий до тех пор, пока не выйдут за правовые, конституционные пределы их осуществления.
Таким образом, закрепленное в Конституции Российской Федерации идеологическое многообразие как основа конституционного строя Российской Федерации означает признание не различных идеологий, а лишь тех, которые не противоречат конституционным нормам. Заложенное в Конституции Российской Федерации идеологическое содержание является наиболее общим, отражающим выработанную человечеством «некую сумму ценностей, рационально отражающих и интересы личности, и ее потребности, в том числе общественно-политические»[231], а существующие в стране социальные группы, политические партии могут исповедовать лишь ту идеологию, которая вписывается в конституционную модель, не противоречит ей. Лишь при соблюдении этого условия возможно достижение в обществе согласия.
Федеральным законодательством на общественные объединения возложен ряд обязанностей, в случае неисполнения которых государство оставляет за собой право приостановить по основаниям и в порядке, установленном законодательством, его деятельность. В этой связи следует согласиться с утверждением В.А. Четвернина о том, что «самая свободная демократия должна защищать себя от распространения антидемократических идеологий и их организационных форм»[232].
Идеологическое многообразие является сложносоставным конституционным принципом, включающим в себя политическое многообразие и многопартийность, которые служат формой облачения социальной и политической ориентации граждан в виде различных политических партий[233].
Принцип политического многообразия, многопартийности, закрепленный в части 3 статьи 13 Конституции, служит действенной гарантией принципа идеологического многообразия. Выражая политическую волю своих членов, партии участвуют в формировании органов государственной власти и управления, осуществляют власть через своих представителей, которые избираются в законодательные и иные представительные органы власти. В соответствии с федеральным законодательством политические партии обязаны ежегодно отчитываться о своих доходах. При этом они не имеют права на получение финансовой и иной материальной помощи от иностранных граждан, государств и организаций.
Политические партии обладают правом выдвижения кандидатов в депутаты и на иные выборные должности, в том числе единым списком, проводить предвыборную агитацию, образовывать фракции из своих сторонников в представительных органах. Равенство общественных объединений перед законом проявляется в равенстве требований государства к уставам общественных объединений, к порядку их регистрации и прекращения их деятельности. В учредительном документе общественного объединения определяются цели, задачи, структура и территория его деятельности, условия и порядок приема и выхода членов, их права и обязанности, полномочия, порядок образования и сроки полномочий руководящих органов, источники образования средств и иного имущества общественного объединения и его организаций.
Важнейшей целью создания и функционирования политической партии является участие в управлении делами государства и в политической жизни государства. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что Конституция Российской Федерации не допускает создания политической партии по национальному и религиозному признаку, а цель создания и деятельности политической партии – политическая[234]. В другом своем Постановлении 2005 года Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что политические партии могут создаваться и функционировать исключительно на территории всего государства и недопустимо создание и деятельность региональных политических партий[235].
Первая правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации представляется вполне логичной. Однако вторая правовая позиция представляется крайне спорной. Это подтверждается тем, что в Российской Федерации произошло необоснованное сужение права лица на объединение, соответственно ограничение основы конституционного строя Российской Федерации – идеологического многообразия. В таком же ключе следует рассматривать отмену графы «против всех»[236], когда у избирателей было изъято правомочие в рамках своего избирательного права на свободное выражение своих политических убеждений.
Согласно решению Конституционного Суда Российской Федерации «для политических партий и для некоторых иных общественных объединений (например, молодежное демократическое антифашистское движение «Наши» или «Объединенный гражданский фронт») политическая деятельность является основной и даже единственной, а для других общественных объединений она может быть и дополнительной (некоторые правозащитные организации) или имплицитной (политические консалтинговые организации или центры формирования и изучения общественного мнения), что предполагает разнообразие организационно-правовых форм политических объединений: от политических партий до коммерческих организаций»[237]. При этом следует отметить, что ранее Федеральный закон «Об общественных объединениях» в статье 7 предусматривал несколько организационно-правовых форм политических общественных объединений: общественную организацию (для политической организации, в том числе политической партии) и общественное движение (для политического движения). Однако Федеральный закон «О политических партиях» 2002 года объявил политические партии единственным видом общественных объединений, которые вправе выдвигать списки кандидатов на выборах.
Следует отметить, что Федеральный закон от 21.07.2005 г. № 93-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации о выборах и референдумах и иные законодательные акты Российской Федерации»[238] установил возможность прекращения полномочий депутата в случае его выхода из состава фракции или политической партии, от которой он был избран. Данная норма способствует ограничению идеологического многообразия по отношению к народному представителю, что не согласуется с положениями статьи 13 Конституции Российской Федерации. Получается, что народный избранник не может прекратить свое членство в политической партии в период легислатуры, то есть привести в соответствие свои взгляды, идеи и воззрения со своей фактической политической принадлежностью определенной политической партии.
Далее важно отметить, что сравнительно недавнее существенное уменьшение требования минимальной численности членов политической партии до 500 человек отменило ограничение принципа политического плюрализма в отношении минимальной численности, необходимой для создания политических партий в Российской Федерации[239]. Однако политические партии с численностью даже в несколько тысяч человек не могут конкурировать с большими политическими партиями, численность членов которых исчисляется сотнями тысяч, а порой и миллионами граждан. Новым политическим партиям в ближайшее время не удастся приблизиться к большим политическим партиям, что непосредственно ущемляет и деформирует не только принцип политического плюрализма, но и само идеологическое многообразие как основу конституционного строя Российской Федерации.
Как мы уже ранее указывали, идеологическое многообразие подразумевает не только возможность наличия различных идей, взглядов, концепций и воззрений, но и их свободную конкуренцию между собой. Без гарантированной конкурентной борьбы идеологическое многообразие и политический плюрализм, как составная его часть, представляются неполноценными, деформированными и приобретающими качество фикции.
Исходя из этого, мы предлагаем ввести законодательное ограничение для больших политических партий, установив ограничение на занятие в парламенте любого уровня не более 30% мандатов от списка одной политической партии. К.А. Кононов аргументирует необходимость введения барьера в 50%, указывая на соблюдение при этом баланса интересов избирателей, голосовавших за определенную политическую партию, и принципа политического плюрализма[240]. Однако такое ограничение, по сути, будет эффективным лишь в части принятия решений квалифицированным большинством (например, при голосовании за принятие федерального конституционного закона), а на механизм принятия обычных решений (каких большинство) такое ограничение никак не повлияет. Во-первых, в представительных органах публичной власти так и будут доминировать большие политические партии, и новым политическим силам в данных органах власти не будет места, что так и будет не соответствовать положениям статьи 13 Конституции Российской Федерации. Соответственно, монополизация политического пространства не будет существенно ограничена. Во-вторых, на данный момент в Государственной Думе Российской Федерации представлены 4 большие политические партии, одна из которых имеет более половины мандатов. Если предположить, что данная политическая партия будет иметь половину мандатов, то для принятия необходимого решения нужно будет получить лишь один голос от иного депутата, что на практике, как правило, не составляет особого труда.
Не стоит забывать, что в связи с указанными выше законодательными изменениями 2012 года активно начался процесс регистрации новых политических партий. Учитывая их неопытность и временную слабость ввиду объективных обстоятельств, предлагаемое нами ограничение (которое вполне возможно использовать на определенное время) позволит действенно создать реальную политическую конкуренцию в парламенте.
В связке с указанным выше практическим предложением считаем обоснованным также ввести изменения в избирательное законодательство, снизив заградительный барьер на всех уровнях публичной власти до минимальных 3%, который позволит пробиться в представительные органы власти новым политическим партиям. Данные предложения направлены на реальное воплощение в жизнь положений статей 3 и 13 Конституции Российской Федерации в политической сфере.
Следует отметить, что некоторым странам (например, Англии, США) известен любопытный институт политического плюрализма как институт оппозиции[241]. В нашем государстве предпринимались некоторые попытки введения в правовое поле оппозиционной деятельности, однако законопроект был отклонен Президентом Российской Федерации[242]. Исследованием оппозиционной деятельности в юридической науке было посвящено достаточно большое количество работ, в особенности активно обсуждались жесткая и мягкая формы оппозиционной деятельности, их плюсы и минусы, возможность применения зарубежного опыта в данном вопросе в Российской Федерации и т.д.[243]
По вопросу необходимости применения в Российской Федерации оппозиционной деятельности следует отметить следующее. Учитывая форму правления в нашем государстве, сложно говорить о возможности введения жесткой модели института политической оппозиции.
Мягкая модель приведет к неминуемому нарушению равноправия политических партий, поскольку многие политические партии будут стремиться стать официально оппозиционной политической партией, чтобы получить предусмотренные гарантии своей деятельности[244]. Соответственно, иные политические партии, не получившие статус оппозиционной политической партии, будут ущемлены в своем правовом положении, при том, что они также фактически оппозиционны к правящей политической партии, так называемой «партии власти», но никакими гарантиями обладать не будут.
Следует отметить, что в условиях идеологического и политического плюрализма так называемой «партии власти» существовать не должно. Это объясняется несколькими факторами. Во-первых, большинство депутатских мандатов в законодательном (представительном) органе публичной власти для политической партии не означает приобретение статуса «партии власти». Депутат как специальный субъект конституционных правоотношений обладает идеологической свободой, как и любой иной гражданин Российской Федерации. Ни один нормативный правовой акт не обязывает депутата голосовать в соответствии с требованиями своей политической партии. Иное означало бы ограничение статьи 3 Конституции Российской Федерации, поскольку ограничениям права голоса депутата автоматически ограничивается право избирателей на представительство своих интересов. Во-вторых, как уже указывалось ранее, нарушится конкуренция в политической сфере жизни общества, так как во главу угла встанут партия большинства и оппозиционная партия. Иные политические силы останутся, так сказать, «за бортом» и не получат никаких гарантий своей деятельности, это ущемит их конкурентное положение, что в условиях идеологического и политического плюрализма является недопустимым.
В условиях правового государства недопустимо распространение в обществе экстремистской идеологии, поскольку она представляет собой социально опасную и незаконную идеологию, которая направлена на разрушение и недопустимую деформацию институтов гражданского общества, основ конституционного строя, прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, нравственности и т.д.
С точки зрения формы осуществления идеологического многообразия в политической сфере необходимо различать парламентский и внепарламентский плюрализм. Парламентский плюрализм характеризуется выражением и отстаиванием определенной идеологии специальными субъектами в законодательном (представительном) органе публичной власти (далее – парламент).
Основным субъектом парламентского политического плюрализма выступает депутат парламента посредством взаимодействия с избирателями, своей политической партией, своей фракцией и иными лицами. Помимо депутатов, высказывать и отстаивать идеи, концепции, теории и пр. могут и иные лица, которым предоставлено слово в стенах парламента, при этом они не обладают правом голоса в парламенте и не имеют правового влияния на судьбу принятия того или иного решения в стенах парламента.
Среди специальных прав депутата в плане реализации парламентского политического плюрализма на примере депутата Государственной Думы Российской Федерации следует указать:
1) право законодательной инициативы. Депутат Государственной Думы Российской Федерации имеет право вносить в Государственную Думу Российской Федерации законопроекты и поправки к ним. Группа численностью не менее одной пятой депутатов Государственной Думы Российской Федерации может вносить предложения о поправках к Конституции Российской Федерации и пересмотре положений Конституции Российской Федерации;
2) участие депутата Государственной Думы Российской Федерации в заседании соответствующей палаты Федерального Собрания Российской Федерации, а также в заседании комитета, комиссии соответствующей палаты Федерального Собрания Российской Федерации, согласительной и специальной комиссии;
3) право решающего голоса депутата Государственной Думы Российской Федерации по всем вопросам, рассматриваемым соответствующей палатой Федерального Собрания Российской Федерации, а также комитетом, комиссией данной палаты Федерального Собрания Российской Федерации, согласительной и специальной комиссией, членами которых он является;
4) депутат Государственной Думы Российской Федерации вправе присутствовать на любом заседании каждой из палат Федерального Собрания Российской Федерации;
5) право участия в процедуре парламентского запроса. Парламентский запрос принимается большинством голосов от общего числа депутатов Государственной Думы Российской Федерации в порядке, установленном его регламентом;
6) право депутатского запроса. Депутат Государственной Думы Российской Федерации вправе направить запрос Председателю Правительства Российской Федерации, членам Правительства Российской Федерации, Генеральному прокурору Российской Федерации, Председателю Следственного комитета Российской Федерации и иным лицам в соответствии с законодательством Российской Федерации по вопросам, входящим в компетенцию данных органов и должностных лиц. Депутатский запрос депутата Государственной Думы направляется им самостоятельно и не требует оглашения на заседании Государственной Думы Российской Федерации[245].
Внепарламентский политический плюрализм реализуется общим порядком. Это – выражение и отстаивание идеологии общими субъектами вне парламента, но посредством реализации политических прав и свобод личности. Внепарламентский плюрализм является основой политической жизни современного гражданского общества.
Экономические отношения включают в себя огромный спектр различных общественных отношений, связанных с производством, распределением, обменом, потреблением и регулируются нормативными правовыми актами различного уровня, центральное место среди которых занимает Конституция Российской Федерации. Конституция Российской Федерации, будучи нормативным правовым актом, призванным регулировать наиболее важные для общества и государства общественные отношения, в экономической сфере урегулировала те, которые определяют становление и развитие общества. Речь идет о принципах, основах, на которых строится российская экономика: социальная ориентированность рыночной экономики, свобода экономической деятельности, многообразие форм собственности и др.
Экономической основой конституционного строя Российской Федерации является рыночное хозяйство (рыночная экономика), где производство и распределение товаров, услуг и финансовых средств осуществляются посредством рыночных отношений, участниками которых являются частные субъекты хозяйствования, которые конкурируют между собой. Российское государство, несмотря на поддержку этой конкуренции, осуществляет соответствующий контроль посредством принятия мер по предотвращению монопольных привилегий.
Экономический плюрализм как составная часть идеологического плюрализма урегулирован нормами конституционного права в существенно меньшем объеме, чем политический плюрализм. В объяснении этому факту согласимся с В.Ф. Яковлевым, который справедливо указывает, что экономические отношения могут составлять предмет конституционно-правового регулирования лишь в части производственных отношений[246]. Соответственно, отношения экономического многообразия составляют лишь их часть.
Говоря об экономическом плюрализме, следует отметить ряд важнейших конституционно-правовых положений, без которых нормальное функционирование и развитие экономики Российской Федерации было бы невозможным.
Свобода экономической деятельности, закрепленная в статье 8 Конституции Российской Федерации, является важнейшей основой правового регулирования экономических отношений Российской Федерации. Она неразрывно связана с многообразием форм собственности, свободой предпринимательства, свободным перемещением товаров и услуг, единством экономического пространства, гарантирующим отсутствие таможенных барьеров. Свобода экономической деятельности представляет собой фундаментальную основу для реализации идеологического многообразия в экономической сфере. Гарантия самостоятельного и независимого осуществления экономической деятельности в рамках правового поля позволяет субъектам экономических отношений полноценно использовать свои экономические права и законные интересы. Свобода экономической деятельности позволяет лицам участвовать в хозяйственном обороте в разнообразном качестве по собственному усмотрению (в качестве индивидуального предпринимателя, общества с ограниченной ответственностью, открытого акционерного общества и др.). Идеологическая свобода в данном случае представляется как свобода экономических убеждений[247].
Свободу экономической деятельности можно охарактеризовать как собирательный принцип, означающий применение диспозитивного метода в регулировании хозяйственной деятельности предпринимателей. Согласно Гражданскому кодексу Российской Федерации предпринимательской следует признавать самостоятельную деятельность, осуществляемую на свой риск, которая направлена на систематическое получение прибыли посредством продажи товаров, пользования имуществом, оказания услуг или выполнения работ лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке[248].
Государство в лице его органов и должностных лиц не вправе произвольно вмешиваться в предпринимательскую деятельность, оказывая давление на субъекты экономических отношений. Регулирование предпринимательской деятельности осуществляется посредством гражданского законодательства, закрепляющего юридические формы экономических отношений, и через финансовое законодательство, устанавливающее налоги на доходы от предпринимательской деятельности и иные объекты налогообложения.
Думается, прав Г.А. Гаджиев в том, что право на свободу экономической деятельности системно взаимосвязано и конкретизируется рядом норм в главе 2 Конституции Российской Федерации. К их числу автор относит права и свободы, закрепленные в части «1 статьи 34 Конституции Российской Федерации). Далее, право выбирать род деятельности или занятий – означает свободу экономического выбора (статья 37 Конституции Российской Федерации); право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства – означает свободу рынка труда (статья 27 Конституции Российской Федерации); право на объединение – предполагает соответствующее право для совместной экономической деятельности и др.»[249].
Единство экономического пространства и свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств означает, что внутри территории Российской Федерации не допускается установление каких-либо границ или иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств (статья 74 Конституции Российской Федерации). В соответствии со статьей 74 Конституции Российской Федерации ограничения перемещения товаров и услуг могут вводиться в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей. Такие ограничения вводятся в случае, например, чрезвычайного экологического бедствия в соответствии с Федеральным законом 2002 года «Об охране окружающей природной среды»[250] или в иных случаях, предусмотренных федеральным законом. Введение ограничений свободного перемещения финансовых услуг не допускается.
Функционирование рыночной экономики требует единства экономического пространства, которое обеспечивается свободным перемещением товаров, услуг и финансовых средств, а также установлением правовых основ единого рынка (пункт «ж» статьи 71 Конституции Российской Федерации), закреплением принципа верховенства федерального закона (статья 4 Конституции Российской Федерации). Лишь в условиях гарантированности единого свободного рынка на всей территории Российской Федерации субъекты экономических правоотношений могут в должной степени реализовать свои права, свободы и законные интересы, в том числе в экономической сфере.
В части 2 статьи 8 Конституции Российской Федерации установлено, что Российская Федерация признает и защищает различные формы собственности: частную, государственную, муниципальную и иные. При государственной и муниципальной собственности правомочия собственника осуществляются государственными или муниципальными органами. Субъектами частной собственности могут быть физические лица (граждане, иностранные граждане и лица без гражданства) и юридические лица (коммерческие и некоммерческие организации). Никто из перечисленных выше субъектов экономических правоотношений не имеет право нарушать и умалять права, свободы и законные интересы иных субъектов хозяйственного оборота вне зависимости от формы собственности.
Соответственно, в рамках экономического многообразия следует говорить о правовом принципе многообразия и равенства форм собственности, а также о правовом принципе неприкосновенности частной собственности (статья 35 Конституции Российской Федерации) в связке с вышеуказанными правами, указанными в главе 2 Конституции Российской Федерации.
Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться, распоряжаться им единолично или совместно с другими лицами (часть 2 статьи 35 Конституции Российской Федерации). Собственность в России (включая предприятия и участки земли) имеют не только граждане Российской Федерации, а также иностранные граждане и лица без гражданства в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.
Федеральная Конституция устанавливает правовой режим земли и природных ресурсов, согласно которому они могут находиться в различных формах собственности, использоваться и охраняться в качестве основы жизнедеятельности народов, проживающих на соответствующей территории России. Статья 36 Основного закона конкретизирует субъектов вышеупомянутых правоотношений, говоря о возможности коллективного либо индивидуального права его реализации, тем самым предоставляя право частной собственности на землю и общественным объединениям.
Поддержка конкуренции – один из основополагающих принципов рыночной экономики. Поддержка конкуренции обеспечивается предоставлением субъектам предпринимательской деятельности равных прав и возможностей в сфере гражданского оборота, а также ограничением монополистической деятельности на рынке. Регулирование прав предпринимателей в Российской Федерации осуществляется Гражданским кодексом Российской Федерации.
В Российской Федерации большое значение в вопросе защиты конкуренции в экономической сфере играет Федеральный закон 2006 года «О защите конкуренции»[251]. Данный Федеральный закон определяет организационные и правовые основы предупреждения, ограничения и пресечения монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции. Он направлен на обеспечение условий для создания и эффективного функционирования товарных рынков и запрещение действий субъектов экономических правоотношений, доминирующих на рынке (соглашения между субъектами, доминирующими на рынке), и действий со стороны органов государственной власти (в том числе путем принятия соответствующих актов), которые ограничивают самостоятельность хозяйствующих субъектов, создают дискриминирующие или благоприятствующие условия деятельности отдельных хозяйствующих субъектов, если такие акты или действия имеют или могут иметь своим результатом ограничение конкуренции и (или) ущемление интересов других хозяйствующих субъектов или граждан.
Как было отмечено выше, Федеральный закон 2006 года «О защите конкуренции» определяет организационные и правовые основы защиты конкуренции. Следует сказать, что при этом названы две составляющие мер по защите конкуренции:
1) предупреждение и пресечение монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции;
2) недопущение, ограничение, устранение конкуренции федеральными органами исполнительной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, иными осуществляющими функции указанных органов органами или организациями, а также государственными внебюджетными фондами, Центральным банком Российской Федерации[252].
Определение понятий монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции дается в пунктах 10 и 9 статьи 4 указанного Федерального закона: монополистическая деятельность – это злоупотребление хозяйствующим субъектом, группой лиц своим доминирующим положением, соглашения или согласованные действия, запрещенные антимонопольным законодательством, а также иные действия (бездействие), признанные в соответствии с федеральными законами монополистической деятельностью (пункт 10); недобросовестная конкуренция – это любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам – конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации (пункт 9).
В части 2 статьи 1 указаны цели Федерального закона 2006 года «О защите конкуренции»:
1) обеспечение единства экономического пространства;
2) обеспечение свободного перемещения товаров;
3) обеспечение свободы экономической деятельности в России;
4) защита конкуренции;
5) создание условий для эффективного функционирования товарных рынков.
В отношении указанных целей, а также мер по их достижению важно привести некоторые вводные положения Плана мероприятий «Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики», утвержденного Распоряжением Правительства Российской Федерации[253]. Так, в данном документе указывается, что поддержка конкуренции гарантируется Конституцией Российской Федерации, является одной из основ конституционного строя Российской Федерации, а также постоянным приоритетом государственной политики.
Далее указывается, что развитие конкуренции в экономике представляет собой многоаспектную задачу, решение которой в значительной степени зависит от эффективности проведения государственной политики по широкому спектру направлений: от макроэкономической политики, создания благоприятного инвестиционного климата, включая развитие финансовой и налоговой системы, снижение административных и инфраструктурных барьеров, до защиты прав граждан и национальной политики.
Предметом Плана мероприятий («дорожной карты») «Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики» являются направления развития конкуренции, которые, с одной стороны, не охвачены иными «дорожными картами», разрабатываемыми в рамках национальной предпринимательской инициативы, а с другой – имеют специальное, системное и существенное значение для развития конкуренции, а именно:
· включение функций по развитию конкуренции в приоритеты деятельности органов исполнительной власти;
· внедрение лучших практик развития конкуренции в субъектах Российской Федерации;
· снижение доли государственного сектора в экономике;
· развитие конкуренции в инфраструктурных отраслях, включая сферы естественных монополий;
· развитие конкуренции при осуществлении закупок;
· упрощение деятельности предпринимателей в рамках антимонопольного регулирования;
· повышение уровня защиты прав потребителей.
Следует отметить ряд конституционно-правовых положений, которые выступают в качестве условно называемых «основ антимонопольного законодательства». В соответствии с нормами Конституции в Российском государстве гарантируется единство экономического пространства, свободное перемещение финансовых средств, товаров и услуг, поддерживается конкуренция и свобода экономической деятельности; равным образом признаются и защищаются частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности.
Вышеупомянутые конституционные установления конкретизируются и детализируются специальным и отраслевым законодательством, закрепляя конкретные механизмы обеспечения реализации экономического плюрализма[254].
Среди федеральных законов, регулирующих отношения, которые связаны с защитой конкуренции, необходимо сказать о Федеральном законе 1995 года «О естественных монополиях»[255] и Федеральном законе 2013 года «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»[256].
Особо следует отметить, что Федеральным антимонопольным органом в соответствии с постановлениями Правительства Российской Федерации «Вопросы Федеральной антимонопольной службы»[257] и «Об утверждении Положения о Федеральной антимонопольной службе»[258] является Федеральная антимонопольная служба России. В указанных документах закреплено, что данный орган государственной власти в пределах своей компетенции осуществляет функции по: 1) принятию нормативных правовых актов; 2) контролю за соблюдением антимонопольного законодательства.
На итоговой коллегии Федеральной антимонопольной службы России 12 марта 2014 года было отмечено, что современное российское антимонопольное законодательство и правоприменение отвечают лучшим мировым практикам, а в 2012 и 2013 годах Россия за свои усилия, направленные на совершенствование конкурентной правоприменительной практики, получила оценку «хорошо» и заняла 17-е место в рейтинге эффективности конкурентных ведомств, который рассчитывается и публикуется независимым международным изданием Global Competition Review («Всемирный обзор по конкуренции», ВОК)[259].
Выступая на данной коллегии, первый вице-премьер Игорь Шувалов отметил, что Федеральная антимонопольная служба России является одним из современных институтов, который не уступает зарубежным аналогам. Выделяя приоритеты работы Федеральной антимонопольной службы России, вице-премьер подчеркнул, что «Первостепенной задачей ФАС в этом году является движение по Дорожной карте» и обозначил иные задачи, которые должна решать Федеральная антимонопольная служба России в 2014 году и в ближайшие пять лет:
· принятие «четвертого антимонопольного пакета» и поправок в статью 178 Уголовного кодекса РФ;
· сокращение количества мелких расследований и дел;
· принятие Правил недискриминационного доступа в ряде отраслей;
· реформирование системы госзаказа для нужд малого и среднего бизнеса;
· ужесточение норм Федерального закона № 223-ФЗ и формирование лучших и худших практик по нему;
· применение методов административного обжалования в строительстве[260].
Федеральная антимонопольная служба России в указанном докладе отметила проблемы развития конкуренции в России. Это касается, прежде всего, сферы государственных закупок (выбор заказчиками подрядчиков по субъективным неценовым критериям и обход конкурсных процедур как таковых). Также были отмечены негативные для развития конкуренции тенденции уменьшения поддержки малого и среднего бизнеса за счет государственного заказа[261].
Лишь посредством гарантированности со стороны государства свободного и конкурентного гражданского оборота, а также свободного и равного положения всех субъектов экономических правоотношений можно говорить о полноценной реализации идеологического многообразия в экономической сфере.
В настоящее время наблюдается доминирование рыночных подходов в экономической и социальной правовой политике, включая тенденции к абсолютизации частной собственности, коммерциализации социальной, бюджетной сферы, монетизации социальных предоставлений, льгот.
Конституция Российской Федерации определяет исходные положения, на основе которых строятся экономические отношения в Российской Федерации. Экономические отношения конкретизируются в Гражданском кодексе Российской Федерации и иных федеральных нормативных правовых актах, а также в нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации, не противоречащих федеральным нормативным правовым актам и изданных в рамках своей компетенции.
Одним из видов идеологического плюрализма является религиозный плюрализм. В целом следует отметить, что, в отличие от других сфер жизни общества, в духовной (религиозной) сфере правовым регулированием должны устанавливаться преимущественно общие положения при отсутствии вторжения в духовную (для многих интимную и (или) сакральную) свободу лиц. Это связано с тем, что в демократическом государстве право не должно произвольно вторгаться в религиозную сферу, где регулирование общественных отношений происходит посредством совокупности социальных норм: морали, религии и др.
Религиозный плюрализм, являясь видом идеологического многообразия, базируется на идеологической свободе человека в духовной сфере. В условиях всякого светского государства принцип религиозного плюрализма является необходимым элементом идеологического многообразия и составляет часть его (государства) конституционного строя, основополагающим признакам демократического правового государства.
К сожалению, продолжается тенденция отсутствия закрепления нормами конституционного законодательства Российской Федерации понятия «религиозный плюрализм» либо «религиозное многообразие». При этом следует отметить практику Европейского Суда по правам человека, который обоснованно и ясно указывает на религиозный плюрализм как вид плюрализма[262]. С учетом того факта, что Российская Федерация ратифицировала Конвенцию о защите прав и свобод человека и гражданина и признала обязательной для себя практику Европейского Суда по правам человека, соответственно, практика данного судебного органа в отношении идеологического многообразия и его видов является важным источником восполнения пробелов в законодательстве.
Правовое закрепление религиозный плюрализм получил в части 1 статьи 13 и статье 14 Конституции Российской Федерации. Как уже было отмечено ранее, идеологическое многообразие пронизывает все сферы общественной жизни и является системообразующей основой для регулирования различных общественных отношений (в том числе и общественных отношений в духовной сфере).
Формирование современной политико-правовой модели взаимоотношений государства и религии, религии и общества связано с принятием Конституции Российской Федерации 1993 г., положившей в основу этих отношений современные принципы государственной политики и государственного управления сферой религиозной жизни общества, такие как светский характер государства, отделение государства от религиозных организаций, равенство граждан и религиозных объединений перед государством[263].
Согласно статье 14 Конституции Российской Федерации наше государство признается светским. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом.
Религиозная свобода находится в системной взаимосвязи с закрепленным в качестве основы конституционного строя Российской Федерации принципом светскости государства[264].
Светский характер – это один из основополагающих принципов построения и функционирования современного правового государства. Принцип светского характера государства означает существование такого правового режима, при котором государственные институты и религиозные существуют, с одной стороны, автономно, с другой – во взаимодействии: государство создает условия для обеспечения реализации религиозного плюрализма, а религиозные объединения являются частью, институтами гражданского общества. Вне зависимости от религиозных взглядов, мнений, убеждений все индивиды равны в сфере религиозного многообразия. Поэтому светский характер государства не предполагает принципиальной изоляции религиозных объединений от общественной жизни, от социальных процессов и, прежде всего, в сферах культуры, образования, здравоохранения, социальной защиты и пр.[265].
Следует отметить, что Европейский Суд по правам человека считает деятельность ассоциаций, созданных в целях провозглашения и обучения религии, крайне важной для полноценного функционирования демократии и плюрализма[266].
Следует согласиться с мнением, согласно которому толкование понятия светскость не будет верным, если при его юридическом анализе не будет учтен контекст, заложенный в части 1 статьи 13 Конституции Российской Федерации, а именно провозглашение в Российской Федерации идеологического многообразия и закрепление его в качестве основы конституционного строя[267].
Говоря о специальном субъекте общественных отношений в сфере религиозного плюрализма, следует указать на религиозные группы и религиозные организации, о чем сказано в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях»[268]. Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» в статьях 4 и 14 по отношению к религиозным ассоциациям предусматривает особые ограничения в реализации права на идеологическое многообразие.
Особо следует отметить то, что государство посредством конституционного нормативного регулирования установило ряд гарантий реализации права на идеологическое многообразие в духовной сфере. Так, в соответствии с пунктом 2 статьи 4 вышеуказанного Федерального закона в Российской Федерации закрепляется правовая модель поведения всех субъектов правоотношений в указанной сфере: личности, религиозных объединений с учетом конституционных положений об идеологическом многообразии, с одной стороны, и светским характером государства, с другой.
Федеральный законодатель, развивая положения части 5 статьи 13 и части 2 статьи 29 Конституции Российской Федерации, устанавливает запрет на создание и деятельность политических партий, цели или действия которых могут рассматриваться как экстремистские (согласно пункту 1 статьи 9 Федерального закона 2001 года «О политических партиях»), общественных объединений, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности (согласно статье 16 Федерального закона 1995 года «Об общественных объединениях»), что является важной мерой правового характера для предупреждения и пресечения функционирования политических партий и общественных и религиозных объединений, носящих антиконституционный характер и представляющих опасность для прав и свобод человека, основ конституционного строя и безопасности государства.
Также запрещено создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности (пункт 3 статьи 9 Федерального закона 2001 года «О политических партиях»), под которым понимается указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отражение этих целей в наименовании политической партии.
Исходя из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации в Российской Федерации как демократическом и светском государстве, религиозное объединение не может подменять собой политическую партию, оно надпартийно и неполитично, политическая партия же в силу своей политической природы не может быть религиозной организацией, она надконфессиональна, внеконфессиональна. Соглашаясь с позицией Конституционного Суда Российской Федерации, отметим, что в настоящее время у российского общества, в том числе у политических партий и религиозных объединений, отсутствует прочный опыт демократического существования. В таких условиях политические партии, которые создавались по национальному или религиозному признаку, будут отстаивать права соответствующих национальных (этнических) или религиозных групп. Острая конкуренция политических партий, проявляющаяся в предвыборной борьбе, может привести к расслоению многонационального народа Российской Федерации, противопоставлению этнических и религиозных ценностей, ущемлению общенациональных ценностей и доминированию определенной этнической идеологии или религии, идущей вразрез со статьями 13 и 14 российской Конституции.
Создание политических партий по религиозному признаку открыло бы путь к политизации религии и религиозных объединений, политическому фундаментализму и клерикализации партий, что, в свою очередь, повлекло бы отторжение религии как формы социальной идентичности и вытеснение ее из системы факторов, консолидирующих общество. Создание политических партий по национальному признаку могло бы привести к преобладанию в выборных органах власти представителей политических партий, отражающих интересы больших этнических групп в ущерб интересам малых этнических групп, и, тем самым, – к нарушению установленного Конституцией Российской Федерации принципа правового равенства независимо от национальной принадлежности (часть 2 статьи 6; часть 4 статьи 13; часть 2 статьи 19).
Таким образом, конституционный принцип демократического и светского государства применительно к конкретно-историческим реалиям, сложившимся в Российской Федерации как многонациональной и многоконфессиональной стране, не допускает создание политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности.
Поэтому в условиях сохраняющейся напряженности межэтнических и межконфессиональных отношений привнесение в сферу политики (а значит, в сферу борьбы за власть) дифференциации по религиозному признаку может приобрести национальный оттенок, что чревато расколом общества на национально-религиозные составляющие. Введение Федеральным законом «О политических партиях» запрета на создание политических партий по национальному или религиозному признаку соответствует аутентичному смыслу статей 13 и 14 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 19 (части 1 и 2), 28 и 29 и является надлежащей конкретизацией содержащихся в них положений[269].
Согласно статье 28 Конституции Российской Федерации каждый вправе свободно исповедовать индивидуально или совместно любую религию, не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные взгляды, убеждения и действовать в соответствии с ними.
Правовое регулирование вопросов реализации свободы совести в России урегулировано Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях». Он определяет основные понятия, закрепляет способы и порядок реализации свободы совести, светский характер государства, статус и источники правового регулирования деятельности религиозных объединений, их права и условия деятельности, органы, осуществляющие контрольные и надзорные функции в данной сфере и др. Федеральный законодатель, развивая конституционную норму, закрепленную в статье 14, указывает на то, что в соответствии с конституционным принципом отделения религиозных объединений от государства государство должно:
· предоставлять свободу личности в выборе своего отношения к религии, позволять воспитывать детей родителями или лицами, их заменяющими, в соответствии со своими религиозными убеждениями, учитывать право ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания;
· не передавать функции органов государственной власти и органов местного самоуправления религиозным объединениям;
· не вмешиваться в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит данному Федеральному закону;
· обеспечивать светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях.
В силу статьи 14 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 11, 12 и 13 и в соответствии с конкретизирующими их положениями статьи 4 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» конституционный принцип светского государства и отделения религиозных объединений от государства означает взаимное невмешательство органов публичной (политической) власти и религиозных объединений в законную деятельность друг друга; религиозные объединения не могут принимать участие в деятельности политических партий и движений, включая участие в выборах посредством агитации публичной поддержки определенных партий либо кандидатов, а также финансировать их.
Однако это не означает, что приверженцы того или иного вероисповедания, включая священнослужителей, не могут голосовать на выборах наравне с другими гражданами. Напротив, как граждане они обладают всем спектром политических прав и свобод, но не могут изъявлять свою волю как представители религиозных объединений.
Особо следует отметить, что в статье 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод закреплено право каждого на свободу мысли, совести и религии. Это право, безусловно, включает и свободу беспрепятственного изменения своей религиозной принадлежности, и свободу исповедовать ту или иную религию или убеждения как индивидуально, так и коллективно.
В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод также закреплено положение, согласно которому свобода исповедовать свою религию или убеждения может быть ограничена исключительно в случаях, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц.
В статье 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод содержатся нормы, устанавливающие право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным убеждениям, а также запрещающие дискриминацию по религиозному принципу в любой форме (статья 14).
Следует отметить Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23.11.1999 г. № 16-П[270], в котором орган конституционного контроля указал, что из статьи 28 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 13 (часть 4), 14, 19 (части 1 и 2) и 30 (часть 1) следует, что свобода вероисповедания предполагает также свободу создания религиозных объединений, а также свободу их деятельности на основе принципа юридического равенства. В этой связи федеральный законодатель, реализуя полномочия, вытекающие из статьи 71 (пункты «в» и «о») и 76 Конституции Российской Федерации, вправе регулировать гражданско-правовое положение религиозных объединений, в том числе условия признания религиозного объединения в качестве юридического лица, порядок его учреждения, создания, государственной регистрации, определять содержание правоспособности религиозных объединений.
При этом законодатель, учитывая исторически сложившийся в России многоконфессиональный уклад, обязан соблюдать положение части 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которым в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации. Вводимые им меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть оправданными и соразмерными конституционно значимым целям[271].
В демократическом обществе с присущим ему религиозным плюрализмом, как следует из части 3 статьи 17 и части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации и корреспондирующих им положений пунктов 2 и 3 статьи 18 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также пункта 2 статьи 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в интересах общественного спокойствия, охраны общественного порядка, здоровья и нравственности или для защиты прав и свобод других лиц законом могут предусматриваться ограничения[272].
Государство вправе предусмотреть определенные преграды с тем, чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически, не допускать легализации сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности, если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т.п.[273]
Примечательно в контексте реализации свободы вероисповедания в Российской Федерации другое постановление Конституционного Суда Российской Федерации, в котором Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что «необходимость уведомлять уполномоченные органы государственной власти или органы местного самоуправления о публичном религиозном мероприятии и нести иные установленные законодательством обременения в силу одного лишь факта его проведения вне специально отведенных для этих целей мест представляет собой неправомерное вмешательство государства в сферу свободы совести, гарантированной каждому статьей 28 Конституции Российской Федерации и признаваемой статьей 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и необоснованное, не обусловленное целями, указанными в статьях 17 (часть 3) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, а также в пункте 2 статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ограничение права на свободу собраний, закрепленного статьей 31 Конституции Российской Федерации»[274].
Как было отмечено ранее, Российская Федерация является многоконфессиональным и при этом светским государством, где множество конфессий и иных религиозных течений, взглядов, концепций, мнений равны перед законом и не могут ущемлять права, свободы и законные интересы других лиц.
Различные религиозные течения, мнения, концепции, взгляды, не противоречащие законодательству Российской Федерации и не являющиеся экстремистскими, имеют право не только на возможность свободного выражения и распространения, но и на возможность равного конкурирования друг с другом. Государство не должно создавать привилегированного положения одних религиозных организаций по отношению к другим. В отношении свободной конкуренции в сфере религиозного многообразия в Российской Федерации существуют некоторые спорные вопросы.
Так, например, согласно статье 112 Трудового кодекса Российской Федерации[275] 7 января является нерабочим праздничным днем в связи с праздником «Рождество Христово». Тем самым православный праздник приобрел статус государственного, что не согласуется с конституционными положениями об идеологическом многообразии, религиозном плюрализме и светском государстве. Утверждение праздника, относящегося непосредственно к определенной конфессии, в качестве государственного явно не соответствует и принципу равенства религиозных объединений, поскольку государство официально закрепляет особое положение и отношение к одной конфессии. Соответственно, это ущемляет интересы иных религиозных объединений, а также лиц, придерживающихся других религиозных взглядов и верований.
Также в России, как светском государстве, каждый имеет право и не придерживаться никакой религии, пропагандировать атеистические взгляды и действовать в соответствии с ними, однако, не оскорбляя при этом чувства верующих. Но в действующем российском законодательстве свобода совести понимается лишь как свобода выбора религии и свобода отправления религиозных культов, не касаясь прав граждан не исповедовать религию вообще.
Базовый закон (за исключением ст. 3) не содержит нормы, регулирующие правовой статус лиц, которые не исповедуют никакой религии. На наш взгляд, законодатель должен урегулировать нормы, касающиеся не только традиционных конфессий, но и тех категорий, которые придерживаются атеистических взглядов.
Также существует проблема широкого толкования понятия «экстремистская деятельность», указанного в статье 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности»[276]. Например, такое положение, характеризующее экстремизм, как «пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности, или отношения к религии», может быть отнесено практически к любой религии, поскольку в большинстве своем религия указывает на верность именно ее идеологии и ошибочность, вредоносность иных. Соответственно, отсутствует правовая определенность в вопросе допустимости существования тех или иных взглядов, идеологий, концепций, воззрений и т.п., что не согласуется с принципом религиозного плюрализма и идеологического многообразия. Проблемным аспектом является и обеспечение духовно-религиозного равноправия и одновременно противодействие религиозному фундаментализму, подрывающему основы светской государственности.
Следует отметить, что в целом в современной демократической России на конституционном уровне в должной степени признается и гарантируется свобода совести и вероисповедания. В Конституции Российской Федерации установлен запрет на агитацию и пропаганду насилия, насильственного изменения конституционного строя, социальной, расовой, национальной и религиозной розни.
Кроме того, согласно части 1 статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации[277] действия, направленные на возбуждение ненависти, либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации, уголовно наказуемы.
Говоря о социокультурном плюрализме как составной части идеологического многообразия, необходимо отметить, что в главе 1 Конституции Российской Федерации закреплено несколько принципов, которые можно непосредственно относить к социокультурному многообразию:
1) равноправие и самоопределение народов (часть 3 статьи 5 Конституции Российской Федерации);
2) достойная жизнь и свободное развитие человека (часть 1 статьи 7 Конституции Российской Федерации);
3) идеологическое многообразие, которое, в частности, реализуется в социокультурной сфере (часть 1 статьи 13 Конституции Российской Федерации).
Комплексное толкование вышеуказанных положений Конституции Российской Федерации приводит нас к выводу о частичном регулировании социокультурного плюрализма в основах конституционного строя Российской Федерации[278].
Следует отметить, что Европейский Суд по правам человека указал, что «в основе плюрализма … лежит истинное признание и уважение различия и динамики культурных традиций, этнических и культурных особенностей, … художественных, литературных и социально-экономических идей и понятий»[279].
Особо следует обратить внимание на тот факт, что социальный плюрализм подчеркивается в пункте «d» статьи 3 Конвенции о правах инвалидов[280], к которой в 2008 году присоединилась Российская Федерация[281].
В статье 4 указанной выше Конвенции касательно общих обязательств государств-участников установлено, что необходимо обеспечивать и поощрять полную реализацию всех прав человека и основных свобод всеми инвалидами без какой бы то ни было дискриминации по признаку инвалидности[282].
Что касается экономических, социальных и культурных прав, то каждое государство-участник согласно Конвенции о правах инвалидов обязуется принимать, максимально задействуя имеющиеся у него ресурсы, а в случае необходимости – прибегая к международному сотрудничеству, меры к постепенному достижению полной реализации этих прав без ущерба для тех сформулированных в настоящей Конвенции обязательств, которые являются непосредственно применимыми в соответствии с международным правом[283].
В соответствии со статьей 72 Конституции Российской Федерации нормативное правовое регулирование отношений в сфере социального обеспечения отнесено к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Реализация данного конституционного положения осуществляется путем принятия законов, подзаконных и иных нормативных правовых актов на федеральном и региональном уровнях.
Следует особо отметить Федеральный закон «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации», который определяет «государственную политику в области социальной защиты инвалидов в Российской Федерации, целью которой является обеспечение инвалидам равных с другими гражданами возможностей в реализации гражданских, экономических, политических и других прав и свобод, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, а также в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации»[284].
Предусмотренные указанным выше Федеральным законом меры социальной защиты инвалидов являются «расходными обязательствами Российской Федерации, за исключением мер социальной поддержки и социального обслуживания, относящихся к полномочиям государственной власти субъектов Российской Федерации в соответствии с законодательством Российской Федерации»[285].
Следует отметить, что под социальной защитой инвалидов в данном Федеральном законе следует понимать систему гарантированных государством мер социальной поддержки, а также экономических, социальных и других мер. При реализации мер социальной защиты в обязательном порядке должны быть учтены особенности той или иной группы инвалидов, а также индивидуальные особенности каждого конкретного лица с ограниченными возможностями. Так, к примеру, для лиц с ограниченными возможностями вследствие военной травмы крайне важен длительный и постепенный период адаптации к условиям гражданского общества. Соответственно, в большинстве своем реализация указанных мер должна создавать определенные условия для возвращения лиц с ограниченными возможностями к полноценной профессиональной и общественной жизни.
Экономическими мерами социальной защиты лиц с ограниченными возможностями в Российской Федерации являются:
· создание системы реабилитационных и экспертных организаций, обеспечивающих реабилитацию инвалидов и интеграцию их в общество;
· развитие реабилитационной индустрии как промышленной основы системы комплексной реабилитации инвалидов, формирование национального рынка технических средств реабилитации и реабилитационных услуг;
· оснащение оборудованием реабилитационных организаций; оснащение объектов социальной инфраструктуры для обеспечения к ним беспрепятственного доступа инвалидов;
· поддержка предприятий, находящихся в собственности общероссийских общественных организаций инвалидов, в целях создания дополнительных рабочих мест и др.
В качестве правовых мер социальной защиты лиц с ограниченными возможностями в Российской Федерации можно назвать:
· совершенствование законодательства о правах инвалидов, в частности расширение номенклатуры предоставляемых инвалидам технических средств реабилитации и реабилитационных услуг;
· консультирование инвалидов по правовым вопросам, освещение проблем инвалидов и правовых путей их решения в средствах массовой информации;
· установление дополнительных льгот для инвалидов при обращении в соответствующие органы за защитой нарушенных прав и свобод, в частности, освобождение от уплаты госпошлины за рассмотрение дела в суде и др.
Российская Федерация в силу взятых на себя обязательств гарантирует каждому минимальный уровень социальной защиты. Соответственно, необходимо гарантировать и минимальный уровень предоставления социального обеспечения, в том числе и инвалидам. Необходимо констатировать, что государство устанавливает минимальные государственные стандарты, которые для субъектов Российской Федерации должны быть некой «отправной точкой», на которую они могли бы опираться при предоставлении социального обеспечения гражданам.
Исходя из очевидно двуединой составляющей социокультурного плюрализма, в отличие от иных видов идеологического многообразия, его можно разделить на социальный и культурный плюрализм. Рассмотрим подробнее реализацию идеологического многообразия как основы конституционного строя в социальной и культурной сферах.
Для начала укажем, что многообразие в социокультурной сфере основано на праве лица на социальную и культурную самоидентификацию. Данное право, согласно части 1 статьи 21 Конституции Российской Федерации, включает в себя негативное правомочие на достоинство личности, которое предполагает неприкосновенность системы социальных, культурных, национальных и иных ценностей и позитивное правомочие на их внешнюю реализацию.
Говоря о социальном многообразии, следует отметить ряд нормативных правовых актов федерального уровня, направленных на реализацию конституционного положения, определяющего Россию как социальное государство. К таковым следует отнести: Трудовой кодекс Российской Федерации[286], Закон Российской Федерации «О занятости населения в Российской Федерации»[287], федеральные законы «О страховых пенсиях»[288], «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации»[289], «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»[290] и др.
Следует отметить, что в основе социокультурного многообразия лежит принцип достоинства личности. Ряд международно-правовых источников права подтверждают данный факт. К таковым относятся:
1) Конвенция о правах инвалидов[291];
2) Устав организации Объединенных наций[292];
3) Международный пакт о гражданских и политических правах[293];
4) Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах[294].
Думается, прав Н.В. Витрук в том, что относит достоинство личности к принципам правового положения личности, называя при этом учение о достоинстве человека его теоретико-философской основой[295].
Часть 1 статьи 26 Конституции Российской Федерации закрепляет право каждого на определение собственной национальной принадлежности и невозможности принуждения к ее определению. Данное положение напрямую имеет отношение к принципу равенства всех перед законом вне зависимости от национальной, языковой или любой иной принадлежности согласно статье 19 Конституции Российской Федерации.
Следует отметить, что национальный признак может быть основанием для объединения согласно статье 30 Конституции Российской Федерации в рамках учреждения национально-культурной автономии. Федеральный закон «О национально-культурной автономии»[296] наделяет подобные общественные объединения совокупностью прав, которые направлены на реализацию права на идеологическое многообразие в национально-культурном понимании (ч. 1 ст. 4).
Что касается реализации плюрализма в культурной сфере, то отметим непосредственную связь данной сферы со свободой творчества. Так, следует согласиться с Е.В. Сазонниковой, указывающей на взаимную связь свободы творчества и идеологического многообразия[297]. Т.Я. Хабриева не без оснований высказывает позицию, согласно которой свобода творчества представляет собой один из частных случаев идеологического многообразия[298].
Часть 1 статьи 44 Конституции Российской Федерации гарантирует каждому свободу литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества и преподавания. Указанная норма Конституции Российской Федерации реализуется посредством издания совокупности нормативно-правовых актов, которые определяют возможные формы реализации данных свобод, а также специальные их гарантии и ограничения[299].
Так, в статье 10 Основ законодательства о культуре указываются два элемента права на свободу творчества: право на выбор вида творчества и право на выбор основы занятия творческой деятельностью. В науке при этом справедливо отмечено, что данный перечень не является полным и исчерпывающим. Например, Е.В. Максименко указывает на правомочие выбора в занятии творчеством либо нет[300].
Согласно Постановлению Правительства Российской Федерации «О федеральной целевой программе «Культура России (2012-2018 годы)» «приоритетом государственной политики в области культуры является решение следующих задач:
· воспитание подрастающего поколения в духе правовой демократии, гражданственности и патриотизма, причастности к инновационной культуре и свободе творчества;
· развитие творческого потенциала нации, обеспечение широкого доступа всех социальных слоев к ценностям отечественной и мировой культуры;
· сохранение культурных ценностей и традиций народов Российской Федерации, материального и нематериального наследия культуры России и использование его в качестве ресурса духовного и экономического развития;
· поддержание высокого престижа российской культуры за рубежом и расширение международного культурного сотрудничества»[301].
В ходе проведенного исследования идеологического многообразия в качестве основы конституционного строя Российской Федерации можно сделать следующие выводы:
1. Идеологическое многообразие как основа конституционного строя является качественной характеристикой Российского государства и гражданского общества, фундаментальной конституционной ценностью, получающей формализацию в виде основополагающего принципа, который имеет как нормативное, так и программно-целевое содержание, предполагающее свободное формирование равно взаимодействующих и конкурирующих между собой различных идеологий. При этом идеологическое многообразие, находясь в непосредственной взаимосвязи с другими конституционными ценностями, такими как демократизм, правовое государство, гуманизм, народовластие, выступает их содержательной характеристикой.
2. Исходя из понимания принципа идеологического многообразия в его конституционно-правовом значении как равных условий существования различных идеологий, обеспечение которых возложено на государство, следует понимать юридическое закрепление равенства носителей (субъектов) различных идеологий, равной значимости и ценности различных идеологий, с одной стороны, и необходимость установления соответствующих правовых пределов осуществления той или иной идеологии – с другой. Таким образом, существование идеологии возможно лишь в определенных правовых рамках (пределах) и при условии соблюдения баланса интересов государства, власти, народа и личности.
3. Идеологическое многообразие должно осуществляться в правовых рамках, за пределами которых возникает злоупотребление правом, нарушение прав и свобод других лиц, причиняется ущерб или создается прямая угроза причинения вреда демократическому строю, традиционным представлениям морального большинства. В связи с этим пределами осуществления принципа идеологического многообразия выступают требования конституционных принципов верховенства Конституции, уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина, народовластия, суверенитета, единства и целостности Российской Федерации, правового, социального государства. Являясь конституционными ценностями, в своей совокупности они не только задают систему координат правовых рамок государства в целом и идеологического многообразия, в частности, но и служат основой идеи конституционного патриотизма.
4. Конституционный принцип идеологического многообразия как основа конституционного строя имеет сложное, многоуровневое конституционное обоснование, которое достигается как через его специальное текстовое закрепление в виде самостоятельного принципа на уровне основ конституционного строя, так и через регулирующее воздействие иных основ конституционного строя (демократия, правовое государство, светское государство), которое обеспечивается через институты конституционно-правового статуса личности, федерализма (включая разграничение предметов ведения и полномочий между уровнями власти по обеспечению прав и свобод человека и гражданина, защите национальных меньшинств), организации государственной власти (включая разделение властей как выражение и гарантия идеологического многообразия).
5. На современном этапе развития общественных отношений проблемными аспектами соблюдения баланса интересов государства, власти, народа и личности в процессе реализации идеологического многообразия в различных сферах являются следующие:
- обеспечение духовно-религиозного равноправия и одновременно противодействие религиозному фундаментализму, подрывающему основы светской государственности;
- сужение сферы реального политического плюрализма, в том числе путем резкого сокращения выборности;
- доминирование рыночных подходов в экономической и социальной правовой политике, включая тенденции к абсолютизации частной собственности, коммерциализации социальной, бюджетной сферы, монетизации социальных предоставлений, льгот.
6. С точки зрения формы осуществления идеологического многообразия в политической сфере необходимо различать парламентский и внепарламентский плюрализм. Парламентский плюрализм характеризуется выражением и отстаиванием определенной идеологии специальными субъектами в законодательном (представительном) органе публичной власти (далее – парламент).
Основным субъектом парламентского политического плюрализма выступает депутат парламента посредством взаимодействия с избирателями, своей политической партией, своей фракцией и иными лицами. Помимо депутатов, высказывать и отстаивать идеи, концепции, теории и пр. могут и иные лица, которым предоставлено слово в стенах парламента, при этом они не обладают правом голоса в парламенте и не имеют правового влияния на судьбу принятия того или иного решения.
Внепарламентский политический плюрализм реализуется общим порядком: это – выражение и отстаивание идеологии общими субъектами вне парламента, но посредством реализации политических прав и свобод личности. Внепарламентский плюрализм является основой политической жизни современного гражданского общества.
В свою очередь, реализация парламентского плюрализма не должна использоваться вопреки принципам политического многообразия и многопартийности, равенства и свободы деятельности общественных объединений для произвольного ограничения политической конкуренции на выборах, в том числе посредством создания электоральных преимуществ для одних политических партий, включая парламентские, в ущерб интересам других политических партий.
7. Реализация идеологического многообразия в духовной сфере в рамках светского государства подразумевает гарантирующую роль идеологического многообразия в обеспечении духовно-религиозных ценностей, предполагающего существование как религиозного плюрализма, базирующегося на идеологической свободе человека в религиозной сфере, так и атеистического плюрализма, основывающегося на праве каждого не исповедовать никакой религии, иными словами, юридическое равенство всех носителей (субъектов) различных идеологий. Соответственно, законодательное установление конкретного вида уголовной ответственности за оскорбление чувств верующих представляется конституционно нецелесообразным, поскольку является дискриминирующим по отношению к лицам, не относящим себя к какой-либо конфессии. В этой связи, исходя из нравственно-этических ценностных начал, получивших юридическое выражение в требованиях свободы, равенства и справедливости, представляется необходимым исключить соответствующие положения из статьи 148 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Диана Шамильевна Пирбудагова
Карина Мустангировна Исаева
ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ МНОГООБРАЗИЕ КАК ОСНОВА КОНСТИТУЦИОННОГО СТРОЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Монография
Редактор В.И. Пирбудагова
Корректор Э.И. Цахаева
Подписано в печать …………… Формат 60х84 1/8
Печать офсетная Усл.п.л. 7,32 Уч.-изд.л.
Тираж 100 экз. Заказ №
________________________________________________________
Издательство ДГУ
г.Махачкала, ул.М. Ярагского, 59е
[1] См.: Румянцев О.Г. Основы конституционного строя России: понятие, содержание, вопросы становления: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1994; Квачева Н.Е. Конституционное закрепление принципов правового государства: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1996; Штелер-Май А. Сущность основ конституционного строя Российской Федерации и Федеративной Республики Германии: сравнительно-правовое исследование: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002 и др.
[2] См.: Конституция Российской Федерации : принята всенародным голосованием 12 дек. 1993 г. (с учетом поправок, внесенных законами Российской Федерации о поправках к Конституции Российской Федерации от 30 дек. 2008 г. № 6-ФКЗ, от 30 дек.2008 г. № 7-ФКЗ, от 5 февр. 2014 г. № 2-ФКЗ, от 21 июля 2014 г. № 11-ФКЗ) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. № 31, ст. 4398.
[3] См.: Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик : принята Верховным Советом СССР 7 окт. 1977 г. : в ред. от 14 марта 1990г. // Ведомости ВС СССР. 1977. № 41, ст. 617.
[4] См.: Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик : утв. постановлением Чрезвычайного VIII Съезда Советов СССР от 5 дек. 1936 г. // Известия ЦИК СССР и ВЦИК. № 283. 06.12.1936.
[5] См.: Об утверждении Основного закона (Конституции) Союза Советских Социалистических Республик : постановление II Съезда Советов СССР от 31 янв. 1924 г. // Вестник ЦИК, СНК и СТО СССР. 1924. № 2, ст. 24.
[6] См.: Конституция (Основной закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики : принята V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г. // СУ РСФСР. 1918. № 51, ст. 582.
[7] См.: Гаджиев Г. А. Онтология права: (критическое исследование юридического концепта действительности): монография / Г. А. Гаджиев. М.: Норма: ИНФРА. М, 2013. С.155.
[8] См.: Чиркин В.Е. Конституционное право в Российской Федерации. М., 2002. С. 77.
[9] См.: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. М., 1998. С. 76.
[10] См.: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Указ. соч. - С. 77.
[11] См.: Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М., 1999. С. 98.
[12] См.: Баглай М.В. Указ. соч. - С. 98.
[13] См.: Румянцев О.Г. Основы конституционного строя России. М., 1994. С. 28.
[14] См.: Конституционное право России: учебник. Екатеринбург, 2001. С. 87.
[15] См.: Там же.
[16] См.: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Указ. соч. С. 80.
[17] См.: Стрекозов В.Г., Казанчев Ю.Д. Конституционное (государственное) право России. М., 1995. - С. 54.
[18] См.: Румянцев О.Г. Указ. соч. - С. 29; Баглай М.В. Указ. соч. С. 98–99.
[19] См.: Невинский В.В. Основы конституционного строя. Обеспечение достоинства личности. Конституционные принципы публичной власти: избранные научные труды. М.: Формула права, 2012. С. 32.
[20] Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий / отв. ред. В.А. Четвернин. М., 1997. С. 21.
[21] См.: Советский энциклопедический словарь. М., 1990. С. 107.
[22] См.: Невинский В.В. Немецкие граждане в зеркале основополагающих принципов Конституции ФРГ. Барнаул, 1994. С. 30.
[23] См.: Невинский В.В. Основы конституционного строя. Обеспечение достоинства личности. Конституционные принципы публичной власти: Избранные научные труды / Невинский В.В. М.: Формула права, С. 33–36.
[24] См.: Невинский В.В. Указ. соч. С. 40.
[25] См.: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Указ. соч. С. 82.
[26] См.: Баглай М.В. Указ. соч. С. 98–153.
[27] См.: Основы государства и права / под ред. О.Е. Кутафина. М., 1995. С. 46–47.
[28] См.: Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий / отв. ред. В.А. Четвернин. М., 1997. С. 33–39; Невинский В.В. Указ. соч. С. 42–43.
[29] См., например: Страшун Б.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учебник : в 4 т. Т. 1 / отв. ред. Б.Д. Страшун. М.: Изд-во БЕК, 1993; Конституционное право: учебник / отв. ред. А.Е. Козлов. М.: Изд-во БЕК, 1997; Авакьян С.А. Конституционное право России: учебный курс: в 2 т. Т. 1. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Норма, 2014 и др.
[30] См. подробнее об этом: Кононов К.А. Указ. соч.
[31] См.: По делу о проверке конституционности положений частей четвертой, пятой и шестой статьи 215.1 Бюджетного кодекса Российской Федерации : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 дек.2006 г. № 10-П // Рос. газ. 21.12.2006.№ 287.
[32] См.: По делу о проверке конституционности ряда положений статьи 19 Федерального закона «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции» в связи с запросом Арбитражного суда Псковской области и жалобой гражданина А.Н. Гасанова : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 12 нояб. 2003 г. № 17-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. № 6; По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 87 Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации и Постановления Правительства Российской Федерации от 17 июля 2001 года № 538 «О деятельно статьи 87 Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации и Постановления Правительства Российской Федерации от 17 июля 2001 года № 538 «О деятельности негосударственных организаций по лоцманской проводке судов» в связи с жалобой международной общественной организации «Ассоциация морских лоцманов России» и автономной некоммерческой организации «Общество морских лоцманов Санкт-Петербурга» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 6 апр. 2004 г. № 7-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2004. № 4; По делу о проверке конституционности абзаца второго статьи 1 Федерального закона «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан» в связи с жалобой гражданина А.В. Воробьева : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 30 июня 2011 г. № 13-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2011. № 5. По делу о проверке конституционности положения абзаца второго части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Ф.Х. Гумеровой и Ю.А. Шикунова : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 мая 2012 г. № 11-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2012.№ 4; По делу о проверке конституционности положения части 5 статьи 19.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью «Маслянский хлебоприемный пункт» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 янв. 2013 г. № 1-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2013. № 4; По делу о проверке конституционности положения абзаца второго подпункта 2 пункта 1 статьи 220 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 1 марта 2012 г. № 6-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2012. № 3; По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 15 и пункта 1 статьи 164 Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.В. Костенко : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 12 мая 2011 г. № 7-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2011. № 4.
[33] См.: Чиркин В.Е. Указ. соч. С. 92.
[34] См.: О языках народов Российской Федерации : закон Рос. Федерации от 25 окт.1991 г. № 1807-1 : в ред. от 12 марта 2014 г. // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 50, ст. 1740.
[35] См.: О Государственной границе Российской Федерации : закон Рос. Федерации от 1 апр. 1993 г. № 4730-1 : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Рос. газ. 04.05.1993. № 84.
[36] См.: Данные с официального сайта Федеральной службы государственной статистики. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b13_13/IssWWW.exe/Stg/d1/02-10.htm. [Электронный ресурс] (дата обращения: 22.12.2014).
[37] См.: Об общественных объединениях : федер. закон Рос. Федерации от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Рос. газ. 25.05.1995. № 100.
[38]См.: О некоммерческих организациях : федер. закон Рос. Федерации от 12 янв. 1996 г. №7-ФЗ : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 3, ст. 145.
[39] См.: О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности : федер. закон Рос. Федерации от 12 янв. 1996 г. № 10-ФЗ : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 3, ст. 148.
[40] См.: Данные с официального сайта Министерства юстиции Российской Федерации. URL: http://minjust.ru/ru/node/40472. [Электронный ресурс] (дата обращения: 27.12.2014).
[41] См.: Бутусова Н.В. Государственная идеология России: понятие, содержание, проблемы формирования и правового закрепления // Вестник Воронежского государственного университета. Сер.: Право. 2006. № 1. С. 4–5.
[42] См.: Власова Ю.Б. Взаимодействие права и идеологии в современных условиях (на материалах Российской Федерации): дис. … канд. юрид. наук. М., 2005. С. 11.
[43]См.: Feuer L.S. The ideology and ideologists. Oxford, 1975. P. 4.
[44] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Письмо Ф. Мерингу, 14 июля 1893 года // Соч. Т. 39. С. 82–84.
[45] См.: Трубецкой Е.Н. Труды по философии права. СПб. : Изд-во РХГИ, 2001. С. 67.
[46] См.: Трубецкой Е.Н. Указ. соч. С. 167.
[47] См.: Там же. С. 177.
[48] См.: Буховец А.Н. Идеологическая функция государства: дис. … канд. юрид. наук. М., 2002. С. 80–83.
[49] См.: Власова Ю.Б. Указ. соч. С. 13.
[50] См.: Гаджиев К.С. Имидж государства в конфликте идеологий. М.: Андалус, 2007. С. 7.
[51] См.: Шавлохова Е.С. Проблема независимости в контексте теоретического осмысления понятия «национальное государство» // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2008. № 81. С. 134.
[52] См., например: Лисовская Г.В. Возникновение и развитие идеи национального государства в политической философии нового времени // Северо-Кавказский юридический вестник. 2011. № 3. С. 27; Шавлохова Е.С. Проблема независимости в контексте теоретического осмысления понятия «национальное государство» // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2008. № 81. С. 137; Кудряшев В.Н. Проблемы формирования национальных государств в интерпретации российских либералов второй половины XIX в. // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 356. С. 62.
[53] См.: Лисовская Г.В. Возникновение и развитие идеи национального государства в политической философии нового времени // Северо-Кавказский юридический вестник. 2011. № 3. С. 27.
[54]
Любашиц В.Я., Григорян С.А. Глобализация и современное государство: проблемы теории
и истории //
Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство;
право и управление. 2012. № 4 (23).
С. 46.
[55] См.: Лисовская Г.В. Указ. соч. С. 31.
[56] См.: Зандкюлер Ханс Йорг. Действительность знания: история введения в эпистемологию и теорию познания / пер. с нем. И.Т. Касавина и А.В. Пименова; Рос. акад. наук, Ин-т философии, Центр по изучению нем. философии и социологии. М., 1991. С. 13.
[57] См.: Манхейм К. Идеология и утопия // Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994.
[58] См.: цит. по: Жириновский В.В. Какая идеология нам нужна (о роли государственной идеологии в США, Японии и России). М.: Издание Либерально-демократической партии России, 2001. С. 14.
[59] См.: Ацюковский В.А. Основы коммунистической идеологии и современность. М.: «Петит», 2009. С. 109.
[60] См. подробнее: Оганесян С.М. Понятие международных стандартов прав человека // Международное и публичное частное право. М.: Юрист, 2008. № 2. С. 18–21.
[61] См.: Чернавский М.К вопросу об идеологии, ее истинности и роли в обществе // Гуманитарные исследования. Альманах. Вып. 6. Уссурийск: Изд-во УГПИ, 2002. С. 178–181.
[62] См.: Фукуяма Ф. Столкновение культур и американская гегемония // Без темы. 2007. № 1(3). С. 41–48.
[63] См.: Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. 4-е изд. М.: Политиздат, 1981. С. 277.
[64] См.: Сирота Н.М. Идеологии и идеологические течения: классическое наследие и современность: учеб. пособие. СПб.: ИВЭСЭП, Знание, 2009. С. 11.
[65] См.: Иванова С.Ю. Национальная идея в культуре современной России // Юридический мир. 2006. № 12. С. 70.
[66] См., например: Словарь философских терминов / науч. ред. проф. В.Г. Кузнецова. М., 2005. С. 184–187.
[67] См.: Там же. С. 185–186.
[68] См., например: Симонов В.А. Государственная национальная политика Российской Федерации и проблемы идеологического многообразия // Вестник Омского университета. Сер. Право. 2008. № 3 (16). С. 79; Сирота Н.М. Указ. соч. С. 8; Баллаев А.Б. Проблема идеологии в творчестве Карла Маркса // История философии. 1989. № 3; Фай Гийом. За что мы сражаемся? Идеологический словарь / пер. с франц. А.М. Иванова. М.: ИЦ «СЛАВА!» при ООО «ФОРТ-ПРОФИ», 2007. С. 104; Гирц К. Идеология как культурная система // Интерпретация культур. М., 2004. С. 232 и др.
[69] См.: Волков Ю.Г. Идеология. Ростов н/Д., 1996. С. 8.
[70] См.: Жовтун Д. Т. Идеология: актуальные аспекты социологического анализа // Социология: учеб. / под общ. ред. В.Э. Бойкова. М., 2004. С. 367; Шеляпин Н.В. Российская идеология: социологический аспект. СПб.,1999. С. 204 и др.
[71] См.: Политическая энциклопедия. М., 1999. С.417.
[72]См.: Исходя из идеологических представлений, российские партии идентифицируют себя либо с правой политической ориентацией (СПС) и правоцентристской «Единая Россия», либо с левой (КПРФ) и левоцентристской ориентацией (Справедливая Россия) (см., например: Сирота Н.М. Указ. соч. С. 13).
[73] См.: Кутафин О.Е. Российский конституционализм. М.: Норма, 2008. С. 59.
[74] См.: Головистикова А.Н., Грудцина Л.Ю. Конституционное право России : учеб. / под ред. Н.А. Михалевой. М.: Эксмо, 2006. С. 159.
[75] См.: Киреев В.В. Проблемы совершенствования идеологического содержания Конституции РФ// Проблемы права. 2006. № 1. С. 24.
[76] См.: Кононов К.А. Идеологическое многообразие как институт российского конституционного права: дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. С. 90.
[77] См.: Авакьян С.А. Ни одна страна не может жить без идеологии // Российская Федерация сегодня. 2009. №6. С. 2.
[78] См.: Авакьян С.А. Политический плюрализм и общественные объединения в Российской Федерации: конституционно-правовые основы. М., 1996. С. 8.
[79] См.: Арутюнян Г.Г., Баглай М.В. Конституционное право: энциклопедический словарь. М.: Норма, 2006. С. 157.
[80] См.: Кокотов А.Н. Предназначение Конституции // Конституция как символ эпохи: в 2 т. / под ред. проф. С.А. Авакьяна. Т.1. М.: Изд-во МГУ, 2004. С. 53.
[81] См.: Михайличенко И.В. Идеологическое и политическое многообразие как конституционные принципы развития партийной системы в Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2011. С. 67; Хабибулин А.Г., Рахимов Р.А. Государственная идеология: к вопросу о правомерности категории // Государство и право. 1999. № 3. С. 11.
[82] См.: Насыров Р.В. Человек как самоценность: о формулировке ст.2 Конституции РФ 1993 г.: курс лекций. Барнаул, 2009. С. 37.
[83] См.: Федорова В.Г. Апатия на Западе и в России // Вопросы философии. 2005. № 3. С. 10.
[84] См.: Гаджиев К.С. Имидж государства в конфликте идеологий. М.: Андалус, 2007. С. 7.
[85] См.: Там же. С. 7.
[86] См.: Хабибулин А.Г., Рахимов Р.А. Указ. соч. С. 11–20.
[87] См.: Буховец А.Н. Идеологическая функция государства: дис. … канд. юрид. наук. М., 2002. С. 85.
[88] См.: Гончаров В.В. Идеологическая основа российской государственности: современные проблемы формирования и развития // Юридическое образование и наука. 2010. № 4. С. 27.
[89] См.: Гончаров В.В. Указ. соч. С. 27.
[90] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 145.
[91] См.: Ожегов С.И. Указ. соч. С. 524.
[92] См.: Занкюлер Х.Й. Демократия, всеобщность права и реальный плюрализм // Вопросы философии. 1999. № 2. С. 35.
[93] См. подробнее об этом: Проскворякова Ю.А. Правовое регулирование реализации принципа политического многообразия в современном российском обществе: дис. … канд. юрид. наук. Владимир, 2004.
[94] См.: Старостенко К.В. Конституционно-политическое многообразие: сущность и проблемы реализации в Российской Федерации. СПб., 2008. С. 50, 58.
[95] См.: Нуссбергер А. Плюрализм – конституционная ценность // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 6 (67). С. 89.
[96] См.: Тепляшин И.В. Становление российской правовой государственности и правовая активность граждан // Журнал российского права. 2002. № 1. С. 34.
[97] См.: Куничкина Н.С. Идеологическое многообразие и запрет на государственную (обязательную) идеологию в нормах Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 14. С. 8–9.
[98] См.: Лукьянова Е.А. Некоторые проблемы Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 15. С. 5–6.
[99] См.: Стецовский Ю.И. Фашизм в современной Европе // Адвокат. 2008. № 1. С. 94–95.
[100] См.: Авакьян С.А. Ни одна страна не может жить без идеологии // Российская Федерация сегодня. 2009. № 6. С. 1.
[101] Иванников И. А. История политических и правовых учений в России : учеб. пособие / И. А. Иванников; Южный федеральный университет. Ростов-на-Дону : Изд-во Южного федерального университета, 2014. C. 5.
[102] Гаджиев Г.А. Отечество – не корпорация // Российская газета. (Федеральный выпуск). 19февр.2014.№6310. URL: http://www.rg.ru/2014/02/19/ideologia.html (дата обращения: 14.01.2015).
[103] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина и Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 48–49.
[104] См.: Нуссбергер А. Указ. соч. С. 90.
[105] См.: Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. М.: Норма, 2005. С. 216.
[106] См., например: Бабосов Е.М. Основы идеологии современного государства. Минск, 2004. С. 8–12; Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. М.: Юристъ, 2001. С. 57–59.
[107] См., например: Кокотов А.Н. Конституционное право России. Курс лекций : учеб. пособ. 2-е изд. М., 2009. С. 65.
[108] См.: Авакьян С.А. Конституционное право России : учеб. курс : в 2 т. Т. 1. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Норма, 2014. С. 443–444.
[109] См. подобнее об этом: Кононов К.А. Идеология как юридическая категория // Стабильность и динамизм общественных отношений в Российской Федерации: правовые аспекты / отв. ред. В.Я. Музюкин. Барнаул, 2005. С. 72–76.
[110] См.: Лебедев В.А. Идеологическое многообразие и российская многопартийность: размышление о судьбе статьи 13 Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 11. С. 3–4.
[111] См.: Там же. С. 4.
[112] См. подробнее об этом: Кононов К.А. Идеологическое многообразие как институт российского конституционного права: дис. … канд. юрид. наук. М., 2009.
[113] Гаджиев Г.А. Онтология права: (критическое исследование юридического концепта действительности): монография / Г. А. Гаджиев. М.: Норма: ИНФРА. М, 2013. С. 155-156.
[114] См.: Авакьян С.А. Конституционно-правовой статус политических партий в России: учеб. пособ. М.: Норма: ИНФРА, 2011. С. 25.
[115] См.: цит. по: Конституция Российской Федерации проблемный комментарий / отв. ред. В.А. Четвернин. М., 1997. С. 39.
[116] См.: Постатейный комментарий к Конституции Российской Федерации / под общ. ред. В.Д. Карповича. М.: Юрайт-М; Новая правовая культура, 2002. С. 188–189.
[117] См.: Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / Кол. авт. под ред. В.В. Лазарева. М.: Изд-во «Спарк», 1997. С. 49.
[118] См.: Всеобщая декларация прав человека : принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 дек. 1948 г. // Рос. газ. 05.04.1995. № 67; Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 дек. 1966 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 12; Конвенция о защите прав человека и основных свобод: заключена в г. Риме 4 нояб. 1950 г. : с изм. от 13 мая 2004 г. (вместе с «Протоколом № 1» : подписан в г. Париже 20 марта 1952 г. ; «Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней» : подписан в г. Страсбурге 16 сент. 1963 г., «Протоколом № 7» : подписан в г. Страсбурге 22 нояб. 1984 г.) // Бюллетень международных договоров. 2001. № 3.
[119] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 273.
[120] См.: Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий / отв. ред. В.А. Четвернин. М., 1997. С. 147.
[121] См.: Бондарь Н.С. Уважение к Конституции – обязательно! [Беседу вела Н. Шиняева] // ЭЖ-Юрист. М., 2007. № 50. С. 2–3.
[122] См.: Кутафин О.Е. Российский конституционализм. М.: НОРМА, 2008. С. 77.
[123] См.: Зорькин В.Д. Россия и Конституция в XXI веке. 2-е изд., доп. М.: Норма, 2008. С. 126–127.
[124] См.: Кононов К.А. Институциональная природа идеологического многообразия // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 22. С. 3–4.
[125] См.: Там же. С. 3–4.
[126]См.: По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в связи с запросом Коптевского районного суда города Москвы, жалобами Общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И.В. Артемова и Д.А. Савина : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 дек. 2004 № 18-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. № 1.
[127]См.: Овчинников В.А., Демидов Д.Г. Политические партии и государственное строительство в Российской Федерации: современный период правового регулирования // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 11. С. 26–27.
[128]См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина и Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 50–51.
[129] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина и Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 50–51; Чуров В.Е., Эбзеев Б.С. Идеологическое многообразие и многопартийность: партийный дух или национальный, патриотический, государственный? (И.А. Ильин против яда партийности) // Журнал о выборах. 2011. № 6. С. 31.
[130]См.: По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в связи с запросом Коптевского районного суда города Москвы, жалобами общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И.В. Артемова и Д.А. Савина» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 дек. 2004 г. № 18-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. № 1.
[131] Авакьян С.А. Конституционно-правовой статус политических партий в России. С. 14.
[132] Бондарь Н.С. Подчинение партий верховенству права – конституционный императив демократического правового государства // История. Право. Политика. 2012. № 3–4. С. 22–23.
[133] Овсепян Ж.И. Выступление на научной конференции «Актуальные проблемы конституционно-правовой ответственности» 15–17 марта 2001 г. // Государство и право. 2002. № 2. С. 115.
[134]Михайличенко И.В. Идеологическое и политическое многообразие как конституционные принципы развития партийной системы в Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2011. С. 168.
[135] См.: Киреев В.В. Проблемы совершенствования идеологического содержания Конституции РФ // Проблемы права. 2006. № 1. C. 27; Нерсесянц В.С. Конституционализм как общегосударственная идеология // Конституционно-правовая реформа в Российской Федерации: сб. ст. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. политологии и правоведения ; отв. ред. Ю.С. Пивоваров. М., 2000; Афанасьев И., Тихонова С. Контуры российской патриотической идеологии: к проблеме конструирования // Власть. 2007. № 1. С. 65–70; Азарова А.В. К вопросу об истории развития идеологии патриотизма в России // Вестник Военного университета. 2010. № 3. С. 21–25.
[136] См.: Послание Президента Российской Федерации Владимира Путина Федеральному Собранию Российской Федерации от 26 апр. 2007 г. // Рос. газ. 27.04.2007.№ 90.
[137] См.: Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации от 5 нояб.2008 г. // Рос. газ. 06.11.2008.№ 230.
[138] См.: Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации от 22 дек. 2011 г. // Рос. газ. 23.12.2011.№ 290.
[139]См.: по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна, и К.С. Рожкова : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 30 окт. 2003 г. № 15-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. № 6.
[140] См.: О противодействии экстремистской деятельности : федер. закон Рос. Федерации от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Рос. газ. 30.07.2002.№ 138–139.
[141] См.: О мерах по защите конституционного строя Российской Федерации : указ Президента Рос. Федерации от 28 окт. 1992 г. № 1308 : в ред. от 13 янв. 1993 г. // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 44, ст. 2518.
[142] См.: По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 28 октября 1992 года № 1308 «О мерах по защите конституционного строя Российской Федерации» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 12 февр.1993 г. № 3-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 1994. № 1.
[143] См.: О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации : указ Президента Рос. Федерации от 23 марта 1995 г. № 310 : в ред. от 3 нояб. 2004 г. // Рос. газ. 25.03.1995.№ 60.
[144] См.: О ратификации Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом : федер. закон Рос. Федерации от 10 янв. 2003 г. № 3-ФЗ // Рос. газ. 14.01.2003.№ 4.
[145] См.: Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом : заключена в г. Шанхае 15 июня 2001 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 41, ст. 3947.
[146] См.: О Межведомственной комиссии по противодействию экстремизму в Российской Федерации (вместе с «Положением о Межведомственной комиссии по противодействию экстремизму в Российской Федерации») : указ Президента Рос. Федерации от 26 июля 2011 г. № 988 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2011. № 31, ст. 4705.
[147] См.: Кутафин О.Е. Российский конституционализм. М.: НОРМА, 2008. С. 88.
[148] См.: По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобам граждан СА. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 30 окт. 2003 г. № 15-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. № 6.
[149] См.: Абдулгалимова Э.Б. Конституционно-правовые основы взаимодействия органов судебной власти и средств массовой информации в Российской Федерации: монография. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2007. С. 5.
[150] См.: Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий / отв. ред. В.А. Четвернин. М., 1997. С. 148.
[151]См.: По делу о проверке конституционности постановления Верховного Совета Российской Федерации от 17 июля 1992 года «О газете «Известия» и по индивидуальной жалобе журналистского коллектива редакции газеты «Известия» в связи с постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 17 июля 1992 года «О газете «Известия» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 мая 1993 г. № 10-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 1994. № 2–3.
[152] См.: О средствах массовой информации : закон Рос. Федерации от 27 дек. 1991 г. № 2124-1 : в ред. от 24 нояб. 2014 г. // Рос. газ. 08.02.1992. № 32.
[153] См.: Мелехин А.В. Теория государства и права: учебник. М., 2007. С. 49.
[154] См.: Бура Н.А. Функции общественного правосознания. Киев, 1986; Козюбра Н.И. Социалистическое право и общественное сознание. Киев, 1986; Остроумов Г.С. Правовое осознание действительности. М., 1979; Потопейко Д.А. Правосознание как особое общественное явление. Киев, 1970; Сапун В.А. Социалистическое правосознание и реализация советского права. Владивосток, 1984; Соколов Н.Я. Профессиональное сознание юристов. М., 1988; Фарбер Н.Е. Правосознание как форма общественного сознания. М., 1963; Чефранов В.А. Правовое сознание как разновидность социального отражения. Киев, 1976; Белканов Е.А. Структура и функции правосознания: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1996; Басова И.О. Государственно-правовая идеология ислама и практика строительства мусульманских государств: дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2000; Сазонов В.И. Идеология как важнейшая составляющая политической и правовой системы Российского государства // Учен.зап.Волгогр. ин-та экономики, социологии и права. 2000. Вып. I. С. 15–22; Сафронов В.В. Правосознание гражданина: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Красноярск, 2004 и др.
[155] См.: Юридический энциклопедический словарь / под ред. А.Я. Сухарева. М., 1984. С. 279.
[156] См.: Баранов П.П. Правосознание и правовое воспитание // Общая теория права: курс лекций / под ред. В.К. Бабаева. Нижний Новгород, 1993. С. 475.
[157] См.: Лившиц Р.З. Теория права. М., 1994. С. 81–83; Теория государства и права / под ред. В.М. Корельского, В.Д. Перевалова. М., 2000. С. 335 и др.
[158] См.: Власова Ю.Б. Взаимодействие права и идеологии в современных условиях (на материалах Российской Федерации): дис. … канд. юрид. наук. М., 2005. С. 39.
[159] См.: Ямбушев Ф.И. Правовое сознание в механизме правового регулирования общественных отношений: дис. … канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2002. С. 37.
[160] См.: Стругова Е.В. Формирование идеологии как фактор формирования политики в государстве // Государственная власть и местное самоуправление. 2006. № 4. С. 3–4.
[161] См.: Керимов А.Д. К вопросу о формировании в России гражданского общества // Гражданин и право. 2002. № 3. С. 43–44.
[162] См.: Великая Н.М. Проблемы консолидации общества и власти // Социологические исследования. 2005. № 5. С. 67.
[163] См.: Там же. С. 67.
[164] См.: Витенберг Б. Консерватизм в России: прошлое или будущее? Обзор книг о русском консерватизме [Электронная библиотека] // НЛО. 2002. № 58. С. 2.
[165] См.: Цыганков П.А, Цыганков А.П. Между западничеством и национализмом: российский либерализм и международные отношения // Вопросы философии. 2005. № 1 С. 4.
[166] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. С. 439.
[167] См.: Байков А.Ф. Правовая идеология: сущность и реализация в условиях правового государства: дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 17.
[168] См.: Политология : курс лекций / под ред. А.А. Радушна. М., 1999. С. 206.
[169] Овчинников А.И. Идеология российской государственности в контексте модернизации: базовые ценности и приоритеты // Северо-Кавказский юридический вестник. 2012. № 1. С. 21.
[170] См.: Шувалов И.И. Проблема эффективности правотворчества в свете современной политике – правовой теории управления обществом // Журнал российского права. 2005. № 4. С. 88.
[171] См.: Байниязов Р.С. Мировоззренческие основы общероссийской правовой идеологии // Журнал российского права. 2000. № 11. С. 20–22.
[172] См.: Певцова Е.А. Правовая культура и правовое воспитание в России на рубеже ХХ–ХХI веков // Российский фонд правовых реформ. Проект «Правовое образование в школе». Сер.: Правовое образование: теория и практика. М.: Изд. дом «Новый учебник», 2003. С. 64.
[173] См.: Певцова Е.А. Указ. соч. С. 64.
[174] См.: Кравченко И.И. Политические и другие социальные ценности// Вопросы философии. 2005. № 2. С. 13.
[175] См.: Кравченко И.И. Указ. соч. С. 14.
[176] См.: Лукашева Е.А. Совершенствование деятельности государства – необходимое условие обеспечения прав человека // Государство и право. 2005. № 5. С. 63.
[177] Цит. по: Пирбудагова Д.Ш. Универсальность прав человека и национально-культурная традиция // Вестник Дагестанского государственного университета. 2009. № 2. С. 81.
[178] См.: Лукашева Е.А. Человек, право, цивилизации: нормативно-ценностное измерение. М.: Норма, 2011. С. 57.
[179] См.: Шувалов И.И. Проблема эффективности правотворчества в свете современной политике – правовой теории управления обществом // Журнал российского права. 2005. № 4. С. 90–91.
[180] См.: Федотова В.Г. Апатия на Западе и в России // Вопросы философии. 2005. № 3. С. 10.
[181] См.: Великая Н.М. Проблемы консолидации общества и власти // Социологические исследования. 2005. № 5. С. 68.
[182] См.: Глушкова С.И. Проблема правового идеала в русском либерализме. Екатеринбург, 2001. С. 449-450.
[183] См.: Витрук Н.В. Народовластие как конституционная ценность // Конституционно-правовые основы народовластия в России и Италии: материалы V Международной научно-практической конференции / под ред. Н.В. Витрука и Л.А. Нудненко. М.: РАП, 2012. С. 5.
[184] См.: Магадов Ш.Р. Нравственность как конституционная ценность в Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. С. 9.
[185] См.: Лукашева Е.А. Совершенствование деятельности государства – необходимое условие обеспечения прав человека // Государство и право. 2005. № 5. С. 64.
[186] См.: Нефедов С.И. Проблемы правовой идеологии в современной России // Гражданское общество и правовое государство: материалы международной научно-практической конференции: в 2 т. Т.1 / под ред. М.Н. Марченко и Л.В. Тена. Барнаул: Изд-во ААЭП, 2011. С. 88–89.
[187] Цалиев А.М., Цгоев Т.В. О конституционных основах государственно-правовой идеологии в Российской Федерации // Ленинградский юридический журнал. 2013. № 1. С. 138.
[188] Овчинников А.И. Понятие государственной идеологии и ее функции в современном государстве // Философия права. 2013. № 1 (56). С. 12.
[189] Баринов Э.Э., Белохонова А.О. Конституция 1993 года как символ постсоветской эпохи России // Философия права. 2014. № 1 (62). С. 66.
[190] См.: Конституция в XXI веке: сравнительно-правовое исследование: монография / отв. ред. В.Е. Чиркин. М.: Норма: ИНФРА. М, 2011. С. 49.
[191] См.: Баренбойм П.Д. Концепция Зорькина-Танчева о соотношении современных доктрин верховенства права и правового государства // Законодательство и экономика. 2011. № 10. С. 19.
[192] См.: Словарь иностранных слов. М., 1984. С. 247.
[193] См.: Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. М.: Норма, 2005. С. 66.
[194] См.: Кравец И.А. Конституционализм: устойчивость власти и общественного развития. Новосибирск, 1994. С. 9.
[195] См.: Егоров С.А. Конституционализм в США: политико-правовые аспекты. М.: Наука, 1993. С. 9–10.
[196] См.: Крусс В.И. Конституционализм и философия права: к познаванию проблемы // Право и жизнь. 1998. № 15. С. 13.
[197] См.: Арутюнян Г.Г. Слагаемые конституционализма: верховенство права, стабильное развитие // Конституционное правосудие: Вестник Конференции органов конституционного контроля стран новой демократии. 2011. № 2 (52). С. 6–8.
[198]См.: Bellamy R. Political Constitutionalism: a Republican Defense of the Constitutionality of Democracy. New York: Cambridge University Press. 2007. P. 1–12.
[199] См.: Государственный строй монархической России: реалии, проекты, идеи, споры / под ред. Ю.Л. Шульженко. М.: «Северный город-7», 2008. С. 6.
[200] См.: Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм. Российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1997. С. 4.
[201] См.: Страшун Б.А. Конституционализм: идеал, реальность и возможная перспектива // Сравнительное конституционное обозрение. 2011. № 5 (84). С. 45.
[202] См.: Степанов И.М. Грани российского конституционализма (XX век) // Конституционный строй России. Вып. I. М., 1992. С. 30–31.
[203] Бондарь Н.С. Социоисторический динамизм Конституции – без переписывания конституционного текста // Журнал конституционного правосудия. 2014. № 2 (38). С. 27–28.
[204] См.: Богданова Н.А. Система науки конституционного права. М., 2001. С. 164.
[205] См.: Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 6.
[206] См.: Кабышев В.Т., Пряхина Т.М. Теоретические проблемы российского конституционализма // Вестник Саратовской государственной академии права. 1995. № 2. С. 32.
[207] См.: Зорькин В.Д. Россия и Конституция в XXI веке. 2-е изд., доп. М.: Норма, 2008. С. 34–35.
[208] См.: Постников А.Е. Конституционные принципы и конституционная практика // Журнал российского права. 2008. № 12. С. 38–39.
[209] См.: Лебедев В.А. Конституционная идеология – идеология демократии // Современные проблемы конституционного и муниципального строительства: опыт России и зарубежных стран: материалы международной научной конференции, состоявшейся 10–13 марта 2010 года. Юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова / отв. ред. С.А. Авакьян. М.: «Издательский дом РоЛиКС», 2010. С. 42.
[210] См.: Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 6.
[211] См.: Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Указ. соч. С. 62.
[212] Бондарь Н. С. Аксиология судебного конституционализма: конcтитуционные ценности в теории и практике конституционного правосудия. Сер. «Библиотечка судебного конституционализма». Вып. 2. М.: Юрист, 2013. – С.15.
[213] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 101.
[214] См.: Авакьян С.А. Политический плюрализм и общественные объединения в Российской Федерации: конституционно-правовые основы. М.: Российский юридический издательский дом, 1996; Проскворякова Ю.А. Правовое регулирование реализации принципа политического многообразия в современном российском обществе: дис. … канд. юрид. наук. Владимир, 2004; Старостенко К.В. Конституционно-политическое многообразие: сущность и проблемы реализации в Российской Федерации. СПб., 2008; Шантора А.А. Принцип политического многообразия в российском праве: дис. … канд. юрид. наук. М., 2002 и др.
[215] См., например: Долидзе Н.И. Конституционно-правовой институт многопартийности в Российской Федерации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2009.
[216] См.: Об общественных объединениях : федер закон Рос. Федерации от 19 мая 1995 г. ; в ред. от 8 марта 2015 г.. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»; О политических партиях: федер. закон Рос. Федерации от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ : в ред. от 24 нояб. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 29, ст. 2950.
[217] См.: Авакьян С.А. Конституционно-правовой статус политических партий в России: учеб. пос. М.: Норма: ИНФРА, 2011. С. 42.
[218] См.: Авакьян С.А. Указ. соч. С. 54.
[219] См.: Там же. С. 57.
[220] См.: Об общественных объединениях : закон СССР от 9 окт. 1990 г. № 1708-1 : с изм. от 19 мая 1995 г. // Ведомости СССР. 1990. № 42, ст. 839.
[221] См.: Малинова О.Ю. Идеологический плюрализм и трансформация публичной сферы в постсоветской России // Юридическое образование и наука. 2010. № 4. С. 27.
[222] Бондарь Н.С. Подчинение партий верховенству права – конституционный императив демократического правового государства // История. Право. Политика. 2012. № 3–4. С. 22.
[223] См.: Лебедев В.А. Идеологическое многообразие и российская многопартийность: размышление о судьбе статьи 13 Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 11. С.2.
[224] См.: Михайличенко И.В. Указ. соч. С. 17.
[225] См.: Бархатова Е.Ю. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). М.: Проспект, 2010. С. 55–77.
[226] См.: Гонтмахер Е. Переход на личности: идеология vs. политика // Газета «Ведомости». 11.03.2009. № 42 (2312).
[227]См.: Енгибарян Р.В., Тадевосян Э.В. О некоторых дискуссионных теоретико-методологических вопросах курса конституционного права (читая новейшую учебную литературу) // Государство и право. 2001. № 1. С. 17-18.
[228] См.: Лебедев В.А. Идеологическое многообразие и российская многопартийность: размышление о судьбе статьи 13 Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 11. С. 5.
[229] См.: Пирбудагова Д.Ш. К вопросу о конституционных пределах ограничения основных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации // Юридический мир. 2009. № 12. С. 15.
[230]См.: По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 30 окт. 2003 г. № 15-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 44, ст. 4358.
[231] См.: Авакьян С.А. Ни одна страна не может жить без идеологии // Российская Федерация сегодня. 2009. № 6. С. 16–17.
[232] См.: Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий / отв. ред. В.А. Четвернин. М., 1997. С. 25.
[233] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009; Чуров В.Е., Эбзеев Б.С. Идеологическое многообразие и многопартийность: партийный дух или национальный, патриотический, государственный? (И.А. Ильин против яда партийности) // Журнал о выборах. 2011. № 6. С. 30.
[234]См.: По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в связи с запросом Коптевского районного суда города Москвы, жалобами общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И.В. Артемова и Д.А. Савина : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 дек. 2004 г. № 18-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2004. № 51, ст. 5260.
[235] См.: По делу о проверке конституционности абзацев второго и третьего пункта 2 статьи 3 и пункта 6 статьи 47 Федерального закона «О политических партиях» в связи с жалобой общественно-политической организации «Балтийская республиканская партия» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 1 февр.2005 г. № 1-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2005. № 6,ст. 491.
[236] См.: О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части отмены формы голосования против всех кандидатов (против всех списков кандидатов) : федер. закон Рос. Федерации от 12 июля 2006 г. № 107-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 29,ст. 3125.
[237] См.: Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Бухалова Юрия Валентиновича на нарушение его конституционных прав положением части второй статьи 28 Федерального закона «Об общественных объединениях» : определение Конституционного Суда Российской Федерации от 5 марта 2009 г. № 467-О-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
[238] См.: О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации о выборах и референдумах и иные законодательные акты Российской Федерации : федер. закон Рос. Федерации от 21 июля 2005 г. № 93-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2005. № 30, ч. 1,ст. 3104.
[239] См.: О внесении изменений в Федеральный закон «О политических партиях» : федер. закон Рос. Федерации от 2 апр. 2012 г. № 28-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 15,ст. 1721.
[240] См.: Кононов К.А. Противник официальных идей и позиций должен иметь место на политической арене // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 11. С. 14.
[241] См. подробнее: Васильева С.В. Конституционно-правовой статус политической оппозиции. М., 2010.
[242] См.: Проект Федерального закона № 96008902-2 «О правовых гарантиях оппозиционной деятельности в Российской Федерации» : внесен депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации В.И. Зоркальцевым. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
[243] См., например: Васильева С.В. Указ. соч.; Кузьминых Н.В. Оппозиционная деятельность в Российской Федерации: к вопросу о принятии федерального закона // Современное право. 2007. № 6; Кузьминых Н.В. Проблемы реализации права на оппозиционную деятельность // Российский юридический журнал. 2008. № 2; Миронов Н. Институционализация политической оппозиции // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 2004. № 4 и др.
[244] См. подробнее: Кононов К.А. Противник официальных идей и позиций должен иметь свое место на политической арене // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 11. С. 9–14.
[245] См.: О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации : федер. закон Рос. Федерации от 8 мая 1994 г. № 3-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Рос. газ. 12.05.1994.№ 88.
[246] См.: Яковлев В.Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. М., 2006. С. 43.
[247] См.: Дело «Московское отделение Армии Спасения (Moscow Branch of the Salvation Army) против Российской Федерации» : постановление Европейского Суда по правам человека от 5 окт. 2006 г. // Российская хроника Европейского Суда. Приложение к «Бюллетеню Европейского Суда по правам человека». Специальный выпуск. 2008. № 2. С. 3–18.
[248] См.: Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ : в ред. от 5 мая 2014 г. //Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. № 32,ст. 3301.
[249] См.: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики (развитие основ гражданского права в решениях Конституционного Суда Российской Федерации). М.: Юристъ, 2004. С. 155.
[250] См.: Об охране окружающей среды : федер. закон Рос. Федерации от 10 янв. 2002 г. № 7-ФЗ в ред. от 24 нояб. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 2,ст. 133.
[251] См.: О защите конкуренции : федер. закон Рос. Федерации от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ : в ред. от 4 июня 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 31,ч. 1, ст. 3434.
[252] См.: Там же.
[253] Об утверждении плана мероприятий («дорожной карты») «Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики» и отмене распоряжений Правительства Российской Федерации от 19.05.2009 № 691-р и от 17.12.2010 № 2295-р : распоряжение Правительства Рос. Федерации от 28 дек. 2012 г. № 2579-р : в ред. от 24 нояб. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 2,ст. 110.
[254] См.: Головин В.Н. Комментарий к Федеральному закону от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (постатейный). М.: Деловой двор, 2010. С. 4–5; О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства : постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июня 2008 г. № 30 : в ред. от 14 окт. 2010 г. // Вестник ВАС РФ. 2008.№ 8.
[255] См.: О естественных монополиях : федер. закон Рос. Федерации от 17 авг. 1995 г. № 147-ФЗ : в ред. от 30 дек. 2012 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. № 34, ст. 3426.
[256] См.: О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд : федер. закон Рос. Федерации от 5 апр. 2013 г. № 44-ФЗ : в ред. от 1 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 14, ст. 1652.
[257] См.: Вопросы Федеральной антимонопольной службы : постановление Правительства Рос. Федерации от 7 апр. 2004 г. № 189 : в ред. от 25 дек. 2014 г. // Рос. газ. 10.04.2004.№ 75.
[258] См.: Об утверждении Положения о Федеральной антимонопольной службе : постановление Правительства Рос. Федерации от 30 июня 2004 г. № 331 : в ред. от 26 авг. 2014 г. // Рос. газ. 31.07.2004.№ 162.
[259] См.: О состоянии конкуренции в Российской Федерации за 2013 год: доклад Федеральной антимонопольной службы России [Электронный ресурс] // Федеральная антимонопольная служба России : [сайт]. URL: http://fas.gov.ru/about/list-of-reports/list-of-reports_30086.html(дата обращения: 05.01.2014).
[260] См.: Там же.
[261] См.: Там же.
[262] См., например: п. 92 Постановления Европейского Суда по правам человека от 17 февр. 2004 г. «Дело «Горжелик (Gorzelik) и другие против Польши». Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
[263] Баранов П.П. Национальная правовая политика и трансформация государственно-конфессиональных отношений в России // Философия права. 2008. № 1. С. 104.
[264] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина и Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 155.
[265] См.: Бархатова Е.Ю. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). М.: Проспект, 2010. С. 157.
[266] См.: п. 61 Постановления Европейского Суда по правам человека от 05 окт. 2006 г. «Дело «Московское отделение Армии Спасения (Moscow Branch of the Salvation Army) против Российской Федерации». Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
[267] См.: Придворов Н.А., Тихонова Е.В. Институт свободы совести и свободы вероисповедания в праве современной России. М., 2007. С. 52.
[268] См.: О свободе совести и о религиозных объединениях : федер. закон Рос. Федерации от 26 сент. 1997 г. № 125-ФЗ : в ред. от 22 окт. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 39, ст. 4465.
[269]См.: По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в связи с запросом Коптевского районного суда города Москвы, жалобами Общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И.В. Артемова и Д.А. Савина : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 дек. 2004 г. № 18-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. № 1.
[270]См.: По делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобами религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления»: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 нояб. 1999 г. № 16-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 1999.№ 6.
[271] См.: По делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобами религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления»
[272] См.: Там же.
[273] См.: Там же.
[274]См.: По делу о проверке конституционности положений пункта 5 статьи 16 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» и пункта 5 статьи 19 Закона Республики Татарстан «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 5 дек. 2012 г. № 30-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2013.№ 2.
[275] См.: Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 дек. 2001 г. № 197-ФЗ : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 1, ч. 1, ст. 3.
[276] См.: О противодействии экстремистской деятельности : федер. закон Рос. Федерации от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 30, cт. 3031.
[277] См.: Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ: в ред. от 22 дек.2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954.
[278] См.: Витрук Н.В. Верность Конституции. М., 2008. С. 129–146.
[279] См.: п. 92 Постановления Европейского суда по правам человека от 17 февр. 2004 г. «Дело «Горжелик (Gorzelik) и другие против Польши». Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
[280] См.: Конвенция о правах инвалидов : принята в Нью-Йорке 13 дек. 2006 г. Резолюцией 61/106 на 76-ом пленарном заседании 61-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН // Бюллетень международных договоров. 2013. № 7. С. 45–67.
[281] См.: О подписании Конвенции о правах инвалидов : распоряжение Президента Российской Федерации от 5 авг. 2008 г. № 450-рп // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2008. № 32, ст. 3785.
[282] См.: Там же.
[283] См.: Там же.
[284] См.: О социальной защите инвалидов в Российской Федерации : федер. закон Рос. Федерации от 24 нояб.1995 г. № 181-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Рос. газ. 02.12.1995.№ 234.
[285] См.: Там же.
[286] См.: Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 дек. 2001 г. № 197-ФЗ : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 1, ч. 1,ст. 3.
[287] См.: О занятости населения в Российской Федерации : закон Рос. Федерации от 19 апр. 1991 г. № 1032-1 : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 17, ст. 1915.
[288] См.: О страховых пенсиях : федер. закон Рос. Федерации от 28 дек. 2013 г. № 400-ФЗ // Рос. газ. 31.12.2013.№ 296.
[289] См.: О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации: федер. закон Рос. Федерации от 15 дек. 2001 г. № 166-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Парламентская газета. № 238-239. 20.12.2001.
[290] См.: Федеральный закон от 29.11.2010 № 326-ФЗ (ред. от 01.12.2014) «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации» // Парламентская газета. 10-16.12.2010.№ 64.
[291]См.: пункт «а» Преамбулы, п. «а» ст. 3 Конвенция о правах инвалидов.
[292] См.: Устав Организации Объединенных Наций : принят в г. Сан-Франциско 26 июня 1945 г. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XII. М., 1956. С. 14–47.
[293] См.: Международный пакт о гражданских и политических правах // Ведомости ВС СССР. 1976. № 17, ст. 291.
[294] См.: Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах // Ведомости ВС СССР. 1976. № 17, ст. 291.
[295] См.: Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. М., 2008. С. 90–91.
[296] См.: О национально-культурной автономии : федер. закон Рос. Федерации от 17 июня 1996 г. № 74-ФЗ : в ред. от 4 нояб. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2965.
[297] См.: Сазонникова Е.В. Содержание свободы творчества в конституционном праве России // Журнал российского права. 2009. № 5. С. 52–59.
[298] См.: Хабриева Т.Я. Теория современного основного закона и российская Конституция // Журнал российского права. 2008. № 12. С. 15–23.
[299] См., например: Основы законодательства Российской Федерации о культуре : в ред. от 21 июля 2014 г. // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 46, ст. 2615; Об образовании в Российской Федерации : федер. закон Рос. Федерации от 29 дек. 2012 г. № 273-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Рос. газ. 31.12.2012. № 303; О федеральной целевой программе «Культура России (2012–2018 годы)» : постановление Правительства Рос. Федерации от 3 марта 2012 г. № 186 : в ред. от 10 сент. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 13, ст. 1516; Об утверждении Концепции сохранения и развития нематериального культурного наследия народов Российской Федерации на 2009–2015 годы : приказ Минкультуры Рос. Федерации от 17 дек. 2008 г. № 267. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультанПлюс» и др.
[300] См.: Максименко Е.В. Конституционная свобода творчества: понятие и содержание // Конституционные чтения. Вып. 3. Воронеж, 2008. С. 121.
[301] См.: О федеральной целевой программе «Культура России (2012–2018 годы)» : постановление Правительства Рос. Федерации от 3 марта 2012 г. № 186 : в ред. от 10 сент. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 13, ст. 1516.