ГЛАВА II. Особенности реализации идеологического многообразия в основных сферах жизнедеятельности общества и государства на современном этапе конституционного развития Российской Федерации

§ 1. Реализация идеологического многообразия

как основы конституционного строя Российской Федерации

в политической сфере

Основой организации публичной власти в России является принцип народовластия. В соответствии со статьей 1 Конституции Российская Федерация есть демократическое государство. Его демократизм находит выражение, прежде всего, в народовластии[1], что означает право народа как решать многие вопросы государственно-политической жизни, так и формировать ключевые органы государственной власти и органы местного самоуправления. Согласно статье 3 Конституции Российской Федерации носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.

Переходя к характеристике реализации идеологического многообразия как основы конституционного строя Российской Федерации в политической сфере, укажем, что политический плюрализм, в отличие от иных видов плюрализма, закреплен в статье 13 Конституции Российской Федерации и сформулирован по аналогии с частью 1 статьи 13 Конституции Российской Федерации. При этом отсутствие прямого указания на экономический, социокультурный и религиозный плюрализм в тексте Конституции Российской Федерации 1993 года не означает их отрицания или умаления по сравнению с политическим плюрализмом.

Политический плюрализм, на наш взгляд, является наиболее исследованным и популярным в юридической науке по сравнению с иными видами плюрализма[2].

Важнейшей проблемой, рассматриваемой в юридической науке в области политического плюрализма, является соотношение политического плюрализма и многопартийности[3]. Очевидно, что реализация принципа многопартийности приведет к реализации политического плюрализма. Соответственно, данные правовые категории следует рассматривать как целое и часть. В подтверждение тому укажем, что политический плюрализм не ограничивается исключительно многопартийностью. Так, политический плюрализм реализуется посредством коллективных и индивидуальных обращений политического толка, объединений лиц, политических публичных мероприятий и др.

Специальным субъектом общественных отношений в сфере политического плюрализма является, безусловно, политическая партия как одна из важнейших организационно-правовых форм общественного объединения в Российской Федерации. Регулирование ее правового статуса осуществляется как общим, так и специальным законом[4].

Общее регулирование предполагает юридическое равенство субъектов политического процесса. Политические партии, преследуя собственные политические интересы, открыто ведут политическую борьбу друг с другом за возможность участия в управлении делами государства посредством делегирования своих представителей в законодательные (представительные) органы публичной власти. При этом часть 4 статьи 3 Конституции Российской Федерации закрепляет норму о том, что «никто не может присваивать власть в Российской Федерации», тем самым выступая гарантией принципа многопартийности.

Становление партийного многообразия в России можно отнести к началу XX века. Но период этот длился не так уж долго, так как Октябрьская социалистическая революция 1917 года и пришедшие к власти большевики взяли курс на формирование однопартийного правительства. Далее последовал долгий период однопартийности. Как пишет С.А. Авакьян, «20-30-е гг. XX в. по отношению к партийному плюрализму однозначны – это было время уничтожения всех иных партий и движений, укрепление коммунистической партии»[5]. Процесс возрождения и дальнейшего развития многопартийности начался в 90-е гг. XX в., когда идеологические основы государства прибывали в полном хаосе и после стольких лет монополии одной партии, стало возможным публично выражать различные мнения и убеждения по любым вопросам. Настало время «… создать атмосферу сначала конституционного, а затем и реального равенства (равноправия) всех без исключения объединений, включая и компартию»[6]. После 1990-х годов законодательство развивалось по-разному.

Развитие многопартийности в современной России можно разбить на несколько основных этапов.

I этап – с марта 1990 года – постепенное исключение из конституций СССР и РСФСР формулировки о руководящей роли КПСС и предоставление «политическим партиям равных правовых возможностей участвовать в управлении государственными и общественными делами»[7].

II этап связан с принятием Закона СССР «Об общественных объединениях»[8]. В данном законе политические партии не выделялись в качестве самостоятельного объекта правового регулирования и по правовому статусу они не отличались от общественных объединений.

Следующий этап развития многопартийности связан с принятием Конституции Российской Федерации 1993 года. В статье 13 Конституции фиксируется положение о закреплении принципа идеологического и политического многообразия, многопартийности.

Конституция Российской Федерации не дала определения политической партии, не разделяла политические партии и общественные объединения в своем правовом положении. Таким образом, требовалась конкретизация статуса политических партий в текущем законодательстве, что и привело к принятию Федерального закона 2001 года «О политических партиях».

При этом следует отметить, что в юридической науке высказывается мнение о недолжном конституционно-правовом регулировании политической сферы общества в Российской Федерации. Так, по мнению О.Ю. Малиновой, власть «на словах высказывает приверженность плюрализму, пытается сверху стимулировать развитие политических партий и институтов, обеспечивающих (пусть иллюзорно) репрезентацию общественного мнения,.. альтернативные дискурсы не запрещаются, а, скорее, вытесняются на периферию»[9].

Под институционализацией политических партий Н.С. Бондарь понимает «юридизацию партийно-политических отношений, основанную на подчинении партийной системы верховенству права, предполагающем исключение всяких представлений об уставе или программе правящей партии как о неких «метаконституционных» актах, о партийных нормах, конкурирующих с конституционными, а то и стоящих над ними»^[10].

Обеспечение верховенства права в политической сфере – это и выражение верховенства конституционной правовой идеологии.

Как указывает В.А. Лебедев, «существование идеологического многообразия как конституционно-правовой реальности невозможно представить без эффективного механизма, который бы ее обеспечивал. И основа этого механизма находится в плоскости партийной системы нашего общества. Носителями идеологии могут быть самые разные субъекты, но основными её выразителями являются политические партии…»[11].

Политическому многообразию как конституционно-правовому принципу присущ ряд черт, раскрывающих его сущность, с одной стороны, и являющихся «индикаторами» принципа политического многообразия, свидетельствующими о его эффективной или нерезультативной реализации[12].

Свобода создания и деятельности политических партий, наличие которых необходимо для надлежащего функционирования представительной демократии, гарантируется в Российской Федерации признанием многопартийности, идеологического и политического многообразия, недопустимостью установления какой-либо, в том числе религиозной либо националистической, идеологии в качестве государственной или обязательной, светским характером государства, равенством политических партий перед законом, а также равенством прав и свобод человека и гражданина независимо от принадлежности к общественным объединениям, в том числе политическим партиям.

Плюрализм взглядов на государственные и общественные процессы исключает возможность установления какой-либо идеологии в качестве обязательной в политической сфере.

Существующий конституционный запрет на установление обязательной идеологии, по сути, является гарантией обеспечения юридического равенства и справедливости по отношению ко всем субъектам правоотношений.

Российские граждане имеют право придерживаться определенных идеологических воззрений. При этом они могут совпадать с идеологическими посылами власти. Однако «государство не может навязывать гражданам какую-либо идеологию, которую они обязаны под страхом уголовного и иного наказания разделять, изучать и пропагандировать»[13].

Несмотря на закрепление принципа идеологического многообразия нельзя говорить о том, что органы государственной власти в своей деятельности не руководствуются определенными идеологическими установками, так как должностные лица, а также политические партии, проводящие эту власть, могут придерживаться различных идеологических взглядов и, соответственно, претворять их в жизнь посредством внедрения своих сторонников в различные государственные структуры, что отчетливо проявляется при выборах в соответствующие органы государственной власти.

Как отмечает Е. Гонтмахер, с появлением новой России было как-то даже неудобно говорить о государственной идеологии и, тем более, о каких-то мифических идеологах, пользующихся административным ресурсом для насаждения своих ценностей[14]. Далее автор со ссылками на Конституцию Российской Федерации указывает, что «сформированная в новой России политическая система при всех ее изъянах не предполагает такой государственной функции, как главный идеолог страны».

Как справедливо отмечают Р.В. Енгибарян и Э.В. Тадевосян, «отказ от былой сверхидеологизации, сверхклассовости советских конституций не должен приводить к отрицанию всякой связи конституции с идеологией в современном демократическом обществе и государстве»[15].

Возможно, именно статье 13 Конституции Российской Федерации, по словам В.А. Лебедева, «суждено вобрать в себя те принципы, которые смогут определить идеологическую роль Российского государства как выразителя идей, определяющих будущее нашего народа»[16].

Закрепление в Конституции Российской Федерации идеологического многообразия и многопартийности не означает абсолютной свободы создания и деятельности политических партий и иных общественных объединений. Осуществление любой свободы имеет свои границы, иными словами, нет абсолютной свободы. «Закрепление в Конституции концептуального подхода к соотношению интересов личности, общества и государства, выраженное в лаконичной формуле «человек, его права и свободы являются высшей ценностью», сопровождалось введением в конституционный текст специального юридического термина − «ограничение прав и свобод человека и гражданина». Конституция Российской Федерации для определения пределов свободы человека оперирует термином «ограничение» (часть 2 статьи 19, часть 2 статьи 23, часть 3 статьи 55, часть 1 и часть 3 статьи 56, статья 79 и др.). Анализ содержания конституционных положений свидетельствует о том, что Конституция предусматривает как нормативное (правоустанавливающее), так и правоприменительное ограничение права. При этом ограничение правоустанавливающего характера может иметь место как в условиях обычного правового режима (часть 3 статьи 55), так и в период действия особого правового режима (статья 56)[17].

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации ограничения конституционных прав и свобод должны быть:

a) необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целями таких ограничений;

б) при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс общества, государства и личности[18].

Основной закон, устанавливая запрет на создание определенных общественных объединений, в том числе и на виды их деятельности, задает систему координат, в рамках которой могут существовать различные типы идеологий до тех пор, пока не выйдут за правовые, конституционные пределы их осуществления.

Таким образом, закрепленное в Конституции Российской Федерации идеологическое многообразие как основа конституционного строя Российской Федерации означает признание не различных идеологий, а лишь тех, которые не противоречат конституционным нормам. Заложенное в Конституции Российской Федерации идеологическое содержание является наиболее общим, отражающим выработанную человечеством «некую сумму ценностей, рационально отражающих и интересы личности, и ее потребности, в том числе общественно-политические»[19], а существующие в стране социальные группы, политические партии могут исповедовать лишь ту идеологию, которая вписывается в конституционную модель, не противоречит ей. Лишь при соблюдении этого условия возможно достижение в обществе согласия.

Федеральным законодательством на общественные объединения возложен ряд обязанностей, в случае неисполнения которых государство оставляет за собой право приостановить по основаниям и в порядке, установленном законодательством, его деятельность. В этой связи следует согласиться с утверждением В.А. Четвернина о том, что «самая свободная демократия должна защищать себя от распространения антидемократических идеологий и их организационных форм»[20].

Идеологическое многообразие является сложносоставным конституционным принципом, включающим в себя политическое многообразие и многопартийность, которые служат формой облачения социальной и политической ориентации граждан в виде различных политических партий[21].

Принцип политического многообразия, многопартийности, закрепленный в части 3 статьи 13 Конституции, служит действенной гарантией принципа идеологического многообразия. Выражая политическую волю своих членов, партии участвуют в формировании органов государственной власти и управления, осуществляют власть через своих представителей, которые избираются в законодательные и иные представительные органы власти. В соответствии с федеральным законодательством политические партии обязаны ежегодно отчитываться о своих доходах. При этом они не имеют права на получение финансовой и иной материальной помощи от иностранных граждан, государств и организаций.

Политические партии обладают правом выдвижения кандидатов в депутаты и на иные выборные должности, в том числе единым списком, проводить предвыборную агитацию, образовывать фракции из своих сторонников в представительных органах. Равенство общественных объединений перед законом проявляется в равенстве требований государства к уставам общественных объединений, к порядку их регистрации и прекращения их деятельности. В учредительном документе общественного объединения определяются цели, задачи, структура и территория его деятельности, условия и порядок приема и выхода членов, их права и обязанности, полномочия, порядок образования и сроки полномочий руководящих органов, источники образования средств и иного имущества общественного объединения и его организаций.

Важнейшей целью создания и функционирования политической партии является участие в управлении делами государства и в политической жизни государства. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что Конституция Российской Федерации не допускает создания политической партии по национальному и религиозному признаку, а цель создания и деятельности политической партии – политическая[22]. В другом своем Постановлении 2005 года Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что политические партии могут создаваться и функционировать исключительно на территории всего государства и недопустимо создание и деятельность региональных политических партий[23].

Первая правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации представляется вполне логичной. Однако вторая правовая позиция представляется крайне спорной. Это подтверждается тем, что в Российской Федерации произошло необоснованное сужение права лица на объединение, соответственно ограничение основы конституционного строя Российской Федерации – идеологического многообразия. В таком же ключе следует рассматривать отмену графы «против всех»[24], когда у избирателей было изъято правомочие в рамках своего избирательного права на свободное выражение своих политических убеждений.

Согласно решению Конституционного Суда Российской Федерации «для политических партий и для некоторых иных общественных объединений (например, молодежное демократическое антифашистское движение «Наши» или «Объединенный гражданский фронт») политическая деятельность является основной и даже единственной, а для других общественных объединений она может быть и дополнительной (некоторые правозащитные организации) или имплицитной (политические консалтинговые организации или центры формирования и изучения общественного мнения), что предполагает разнообразие организационно-правовых форм политических объединений: от политических партий до коммерческих организаций»[25]. При этом следует отметить, что ранее Федеральный закон «Об общественных объединениях» в статье 7 предусматривал несколько организационно-правовых форм политических общественных объединений: общественную организацию (для политической организации, в том числе политической партии) и общественное движение (для политического движения). Однако Федеральный закон «О политических партиях» 2002 года объявил политические партии единственным видом общественных объединений, которые вправе выдвигать списки кандидатов на выборах.

Следует отметить, что Федеральный закон от 21.07.2005 г. № 93-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации о выборах и референдумах и иные законодательные акты Российской Федерации»[26] установил возможность прекращения полномочий депутата в случае его выхода из состава фракции или политической партии, от которой он был избран. Данная норма способствует ограничению идеологического многообразия по отношению к народному представителю, что не согласуется с положениями статьи 13 Конституции Российской Федерации. Получается, что народный избранник не может прекратить свое членство в политической партии в период легислатуры, то есть привести в соответствие свои взгляды, идеи и воззрения со своей фактической политической принадлежностью определенной политической партии.

Далее важно отметить, что сравнительно недавнее существенное уменьшение требования минимальной численности членов политической партии до 500 человек отменило ограничение принципа политического плюрализма в отношении минимальной численности, необходимой для создания политических партий в Российской Федерации[27]. Однако политические партии с численностью даже в несколько тысяч человек не могут конкурировать с большими политическими партиями, численность членов которых исчисляется сотнями тысяч, а порой и миллионами граждан. Новым политическим партиям в ближайшее время не удастся приблизиться к большим политическим партиям, что непосредственно ущемляет и деформирует не только принцип политического плюрализма, но и само идеологическое многообразие как основу конституционного строя Российской Федерации.

Как мы уже ранее указывали, идеологическое многообразие подразумевает не только возможность наличия различных идей, взглядов, концепций и воззрений, но и их свободную конкуренцию между собой. Без гарантированной конкурентной борьбы идеологическое многообразие и политический плюрализм, как составная его часть, представляются неполноценными, деформированными и приобретающими качество фикции.

Исходя из этого, мы предлагаем ввести законодательное ограничение для больших политических партий, установив ограничение на занятие в парламенте любого уровня не более 30% мандатов от списка одной политической партии. К.А. Кононов аргументирует необходимость введения барьера в 50%, указывая на соблюдение при этом баланса интересов избирателей, голосовавших за определенную политическую партию, и принципа политического плюрализма[28]. Однако такое ограничение, по сути, будет эффективным лишь в части принятия решений квалифицированным большинством (например, при голосовании за принятие федерального конституционного закона), а на механизм принятия обычных решений (каких большинство) такое ограничение никак не повлияет. Во-первых, в представительных органах публичной власти так и будут доминировать большие политические партии, и новым политическим силам в данных органах власти не будет места, что так и будет не соответствовать положениям статьи 13 Конституции Российской Федерации. Соответственно, монополизация политического пространства не будет существенно ограничена. Во-вторых, на данный момент в Государственной Думе Российской Федерации представлены 4 большие политические партии, одна из которых имеет более половины мандатов. Если предположить, что данная политическая партия будет иметь половину мандатов, то для принятия необходимого решения нужно будет получить лишь один голос от иного депутата, что на практике, как правило, не составляет особого труда.

Не стоит забывать, что в связи с указанными выше законодательными изменениями 2012 года активно начался процесс регистрации новых политических партий. Учитывая их неопытность и временную слабость ввиду объективных обстоятельств, предлагаемое нами ограничение (которое вполне возможно использовать на определенное время) позволит действенно создать реальную политическую конкуренцию в парламенте.

В связке с указанным выше практическим предложением считаем обоснованным также ввести изменения в избирательное законодательство, снизив заградительный барьер на всех уровнях публичной власти до минимальных 3%, который позволит пробиться в представительные органы власти новым политическим партиям. Данные предложения направлены на реальное воплощение в жизнь положений статей 3 и 13 Конституции Российской Федерации в политической сфере.

Следует отметить, что некоторым странам (например, Англии, США) известен любопытный институт политического плюрализма как институт оппозиции[29]. В нашем государстве предпринимались некоторые попытки введения в правовое поле оппозиционной деятельности, однако законопроект был отклонен Президентом Российской Федерации[30]. Исследованием оппозиционной деятельности в юридической науке было посвящено достаточно большое количество работ, в особенности активно обсуждались жесткая и мягкая формы оппозиционной деятельности, их плюсы и минусы, возможность применения зарубежного опыта в данном вопросе в Российской Федерации и т.д.[31]

По вопросу необходимости применения в Российской Федерации оппозиционной деятельности следует отметить следующее. Учитывая форму правления в нашем государстве, сложно говорить о возможности введения жесткой модели института политической оппозиции.

Мягкая модель приведет к неминуемому нарушению равноправия политических партий, поскольку многие политические партии будут стремиться стать официально оппозиционной политической партией, чтобы получить предусмотренные гарантии своей деятельности[32]. Соответственно, иные политические партии, не получившие статус оппозиционной политической партии, будут ущемлены в своем правовом положении, при том, что они также фактически оппозиционны к правящей политической партии, так называемой «партии власти», но никакими гарантиями обладать не будут.

Следует отметить, что в условиях идеологического и политического плюрализма так называемой «партии власти» существовать не должно. Это объясняется несколькими факторами. Во-первых, большинство депутатских мандатов в законодательном (представительном) органе публичной власти для политической партии не означает приобретение статуса «партии власти». Депутат как специальный субъект конституционных правоотношений обладает идеологической свободой, как и любой иной гражданин Российской Федерации. Ни один нормативный правовой акт не обязывает депутата голосовать в соответствии с требованиями своей политической партии. Иное означало бы ограничение статьи 3 Конституции Российской Федерации, поскольку ограничениям права голоса депутата автоматически ограничивается право избирателей на представительство своих интересов. Во-вторых, как уже указывалось ранее, нарушится конкуренция в политической сфере жизни общества, так как во главу угла встанут партия большинства и оппозиционная партия. Иные политические силы останутся, так сказать, «за бортом» и не получат никаких гарантий своей деятельности, это ущемит их конкурентное положение, что в условиях идеологического и политического плюрализма является недопустимым.

В условиях правового государства недопустимо распространение в обществе экстремистской идеологии, поскольку она представляет собой социально опасную и незаконную идеологию, которая направлена на разрушение и недопустимую деформацию институтов гражданского общества, основ конституционного строя, прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, нравственности и т.д.

С точки зрения формы осуществления идеологического многообразия в политической сфере необходимо различать парламентский и внепарламентский плюрализм. Парламентский плюрализм характеризуется выражением и отстаиванием определенной идеологии специальными субъектами в законодательном (представительном) органе публичной власти (далее – парламент).

Основным субъектом парламентского политического плюрализма выступает депутат парламента посредством взаимодействия с избирателями, своей политической партией, своей фракцией и иными лицами. Помимо депутатов, высказывать и отстаивать идеи, концепции, теории и пр. могут и иные лица, которым предоставлено слово в стенах парламента, при этом они не обладают правом голоса в парламенте и не имеют правового влияния на судьбу принятия того или иного решения в стенах парламента.

Среди специальных прав депутата в плане реализации парламентского политического плюрализма на примере депутата Государственной Думы Российской Федерации следует указать:

1) право законодательной инициативы. Депутат Государственной Думы Российской Федерации имеет право вносить в Государственную Думу Российской Федерации законопроекты и поправки к ним. Группа численностью не менее одной пятой депутатов Государственной Думы Российской Федерации может вносить предложения о поправках к Конституции Российской Федерации и пересмотре положений Конституции Российской Федерации;

2) участие депутата Государственной Думы Российской Федерации в заседании соответствующей палаты Федерального Собрания Российской Федерации, а также в заседании комитета, комиссии соответствующей палаты Федерального Собрания Российской Федерации, согласительной и специальной комиссии;

3) право решающего голоса депутата Государственной Думы Российской Федерации по всем вопросам, рассматриваемым соответствующей палатой Федерального Собрания Российской Федерации, а также комитетом, комиссией данной палаты Федерального Собрания Российской Федерации, согласительной и специальной комиссией, членами которых он является;

4) депутат Государственной Думы Российской Федерации вправе присутствовать на любом заседании каждой из палат Федерального Собрания Российской Федерации;

5) право участия в процедуре парламентского запроса. Парламентский запрос принимается большинством голосов от общего числа депутатов Государственной Думы Российской Федерации в порядке, установленном его регламентом;

6) право депутатского запроса. Депутат Государственной Думы Российской Федерации вправе направить запрос Председателю Правительства Российской Федерации, членам Правительства Российской Федерации, Генеральному прокурору Российской Федерации, Председателю Следственного комитета Российской Федерации и иным лицам в соответствии с законодательством Российской Федерации по вопросам, входящим в компетенцию данных органов и должностных лиц. Депутатский запрос депутата Государственной Думы направляется им самостоятельно и не требует оглашения на заседании Государственной Думы Российской Федерации[33].

Внепарламентский политический плюрализм реализуется общим порядком. Это – выражение и отстаивание идеологии общими субъектами вне парламента, но посредством реализации политических прав и свобод личности. Внепарламентский плюрализм является основой политической жизни современного гражданского общества.

§ 2. Идеологическое многообразие как необходимая предпосылка и основа утверждения экономического плюрализма

Экономические отношения включают в себя огромный спектр различных общественных отношений, связанных с производством, распределением, обменом, потреблением и регулируются нормативными правовыми актами различного уровня, центральное место среди которых занимает Конституция Российской Федерации. Конституция Российской Федерации, будучи нормативным правовым актом, призванным регулировать наиболее важные для общества и государства общественные отношения, в экономической сфере урегулировала те, которые определяют становление и развитие общества. Речь идет о принципах, основах, на которых строится российская экономика: социальная ориентированность рыночной экономики, свобода экономической деятельности, многообразие форм собственности и др.

Экономической основой конституционного строя Российской Федерации является рыночное хозяйство (рыночная экономика), где производство и распределение товаров, услуг и финансовых средств осуществляются посредством рыночных отношений, участниками которых являются частные субъекты хозяйствования, которые конкурируют между собой. Российское государство, несмотря на поддержку этой конкуренции, осуществляет соответствующий контроль посредством принятия мер по предотвращению монопольных привилегий.

Экономический плюрализм как составная часть идеологического плюрализма урегулирован нормами конституционного права в существенно меньшем объеме, чем политический плюрализм. В объяснении этому факту согласимся с В.Ф. Яковлевым, который справедливо указывает, что экономические отношения могут составлять предмет конституционно-правового регулирования лишь в части производственных отношений[34]. Соответственно, отношения экономического многообразия составляют лишь их часть.

Говоря об экономическом плюрализме, следует отметить ряд важнейших конституционно-правовых положений, без которых нормальное функционирование и развитие экономики Российской Федерации было бы невозможным.

Свобода экономической деятельности, закрепленная в статье 8 Конституции Российской Федерации, является важнейшей основой правового регулирования экономических отношений Российской Федерации. Она неразрывно связана с многообразием форм собственности, свободой предпринимательства, свободным перемещением товаров и услуг, единством экономического пространства, гарантирующим отсутствие таможенных барьеров. Свобода экономической деятельности представляет собой фундаментальную основу для реализации идеологического многообразия в экономической сфере. Гарантия самостоятельного и независимого осуществления экономической деятельности в рамках правового поля позволяет субъектам экономических отношений полноценно использовать свои экономические права и законные интересы. Свобода экономической деятельности позволяет лицам участвовать в хозяйственном обороте в разнообразном качестве по собственному усмотрению (в качестве индивидуального предпринимателя, общества с ограниченной ответственностью, открытого акционерного общества и др.). Идеологическая свобода в данном случае представляется как свобода экономических убеждений[35].

Свободу экономической деятельности можно охарактеризовать как собирательный принцип, означающий применение диспозитивного метода в регулировании хозяйственной деятельности предпринимателей. Согласно Гражданскому кодексу Российской Федерации предпринимательской следует признавать самостоятельную деятельность, осуществляемую на свой риск, которая направлена на систематическое получение прибыли посредством продажи товаров, пользования имуществом, оказания услуг или выполнения работ лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке[36].

Государство в лице его органов и должностных лиц не вправе произвольно вмешиваться в предпринимательскую деятельность, оказывая давление на субъекты экономических отношений. Регулирование предпринимательской деятельности осуществляется посредством гражданского законодательства, закрепляющего юридические формы экономических отношений, и через финансовое законодательство, устанавливающее налоги на доходы от предпринимательской деятельности и иные объекты налогообложения.

Думается, прав Г.А. Гаджиев в том, что право на свободу экономической деятельности системно взаимосвязано и конкретизируется рядом норм в главе 2 Конституции Российской Федерации. К их числу автор относит права и свободы, закрепленные в части «1 статьи 34 Конституции Российской Федерации). Далее, право выбирать род деятельности или занятий – означает свободу экономического выбора (статья 37 Конституции Российской Федерации); право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства – означает свободу рынка труда (статья 27 Конституции Российской Федерации); право на объединение – предполагает соответствующее право для совместной экономической деятельности и др.»[37].

Единство экономического пространства и свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств означает, что внутри территории Российской Федерации не допускается установление каких-либо границ или иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств (статья 74 Конституции Российской Федерации). В соответствии со статьей 74 Конституции Российской Федерации ограничения перемещения товаров и услуг могут вводиться в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей. Такие ограничения вводятся в случае, например, чрезвычайного экологического бедствия в соответствии с Федеральным законом 2002 года «Об охране окружающей природной среды»[38] или в иных случаях, предусмотренных федеральным законом. Введение ограничений свободного перемещения финансовых услуг не допускается.

Функционирование рыночной экономики требует единства экономического пространства, которое обеспечивается свободным перемещением товаров, услуг и финансовых средств, а также установлением правовых основ единого рынка (пункт «ж» статьи 71 Конституции Российской Федерации), закреплением принципа верховенства федерального закона (статья 4 Конституции Российской Федерации). Лишь в условиях гарантированности единого свободного рынка на всей территории Российской Федерации субъекты экономических правоотношений могут в должной степени реализовать свои права, свободы и законные интересы, в том числе в экономической сфере.

В части 2 статьи 8 Конституции Российской Федерации установлено, что Российская Федерация признает и защищает различные формы собственности: частную, государственную, муниципальную и иные. При государственной и муниципальной собственности правомочия собственника осуществляются государственными или муниципальными органами. Субъектами частной собственности могут быть физические лица (граждане, иностранные граждане и лица без гражданства) и юридические лица (коммерческие и некоммерческие организации). Никто из перечисленных выше субъектов экономических правоотношений не имеет право нарушать и умалять права, свободы и законные интересы иных субъектов хозяйственного оборота вне зависимости от формы собственности.

Соответственно, в рамках экономического многообразия следует говорить о правовом принципе многообразия и равенства форм собственности, а также о правовом принципе неприкосновенности частной собственности (статья 35 Конституции Российской Федерации) в связке с вышеуказанными правами, указанными в главе 2 Конституции Российской Федерации.

Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться, распоряжаться им единолично или совместно с другими лицами (часть 2 статьи 35 Конституции Российской Федерации). Собственность в России (включая предприятия и участки земли) имеют не только граждане Российской Федерации, а также иностранные граждане и лица без гражданства в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.

Федеральная Конституция устанавливает правовой режим земли и природных ресурсов, согласно которому они могут находиться в различных формах собственности, использоваться и охраняться в качестве основы жизнедеятельности народов, проживающих на соответствующей территории России. Статья 36 Основного закона конкретизирует субъектов вышеупомянутых правоотношений, говоря о возможности коллективного либо индивидуального права его реализации, тем самым предоставляя право частной собственности на землю и общественным объединениям.

Поддержка конкуренции – один из основополагающих принципов рыночной экономики. Поддержка конкуренции обеспечивается предоставлением субъектам предпринимательской деятельности равных прав и возможностей в сфере гражданского оборота, а также ограничением монополистической деятельности на рынке. Регулирование прав предпринимателей в Российской Федерации осуществляется Гражданским кодексом Российской Федерации.

В Российской Федерации большое значение в вопросе защиты конкуренции в экономической сфере играет Федеральный закон 2006 года «О защите конкуренции»[39]. Данный Федеральный закон определяет организационные и правовые основы предупреждения, ограничения и пресечения монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции. Он направлен на обеспечение условий для создания и эффективного функционирования товарных рынков и запрещение действий субъектов экономических правоотношений, доминирующих на рынке (соглашения между субъектами, доминирующими на рынке), и действий со стороны органов государственной власти (в том числе путем принятия соответствующих актов), которые ограничивают самостоятельность хозяйствующих субъектов, создают дискриминирующие или благоприятствующие условия деятельности отдельных хозяйствующих субъектов, если такие акты или действия имеют или могут иметь своим результатом ограничение конкуренции и (или) ущемление интересов других хозяйствующих субъектов или граждан.

Как было отмечено выше, Федеральный закон 2006 года «О защите конкуренции» определяет организационные и правовые основы защиты конкуренции. Следует сказать, что при этом названы две составляющие мер по защите конкуренции:

1) предупреждение и пресечение монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции;

2) недопущение, ограничение, устранение конкуренции федеральными органами исполнительной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, иными осуществляющими функции указанных органов органами или организациями, а также государственными внебюджетными фондами, Центральным банком Российской Федерации[40].

Определение понятий монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции дается в пунктах 10 и 9 статьи 4 указанного Федерального закона: монополистическая деятельность – это злоупотребление хозяйствующим субъектом, группой лиц своим доминирующим положением, соглашения или согласованные действия, запрещенные антимонопольным законодательством, а также иные действия (бездействие), признанные в соответствии с федеральными законами монополистической деятельностью (пункт 10); недобросовестная конкуренция – это любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам – конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации (пункт 9).

В части 2 статьи 1 указаны цели Федерального закона 2006 года «О защите конкуренции»:

1) обеспечение единства экономического пространства;

2) обеспечение свободного перемещения товаров;

3) обеспечение свободы экономической деятельности в России;

4) защита конкуренции;

5) создание условий для эффективного функционирования товарных рынков.

В отношении указанных целей, а также мер по их достижению важно привести некоторые вводные положения Плана мероприятий «Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики», утвержденного Распоряжением Правительства Российской Федерации[41]. Так, в данном документе указывается, что поддержка конкуренции гарантируется Конституцией Российской Федерации, является одной из основ конституционного строя Российской Федерации, а также постоянным приоритетом государственной политики.

Далее указывается, что развитие конкуренции в экономике представляет собой многоаспектную задачу, решение которой в значительной степени зависит от эффективности проведения государственной политики по широкому спектру направлений: от макроэкономической политики, создания благоприятного инвестиционного климата, включая развитие финансовой и налоговой системы, снижение административных и инфраструктурных барьеров, до защиты прав граждан и национальной политики.

Предметом Плана мероприятий («дорожной карты») «Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики» являются направления развития конкуренции, которые, с одной стороны, не охвачены иными «дорожными картами», разрабатываемыми в рамках национальной предпринимательской инициативы, а с другой – имеют специальное, системное и существенное значение для развития конкуренции, а именно:

· включение функций по развитию конкуренции в приоритеты деятельности органов исполнительной власти;

· внедрение лучших практик развития конкуренции в субъектах Российской Федерации;

· снижение доли государственного сектора в экономике;

· развитие конкуренции в инфраструктурных отраслях, включая сферы естественных монополий;

· развитие конкуренции при осуществлении закупок;

· упрощение деятельности предпринимателей в рамках антимонопольного регулирования;

· повышение уровня защиты прав потребителей.

Следует отметить ряд конституционно-правовых положений, которые выступают в качестве условно называемых «основ антимонопольного законодательства». В соответствии с нормами Конституции в Российском государстве гарантируется единство экономического пространства, свободное перемещение финансовых средств, товаров и услуг, поддерживается конкуренция и свобода экономической деятельности; равным образом признаются и защищаются частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности.

Вышеупомянутые конституционные установления конкретизируются и детализируются специальным и отраслевым законодательством, закрепляя конкретные механизмы обеспечения реализации экономического плюрализма[42].

Среди федеральных законов, регулирующих отношения, которые связаны с защитой конкуренции, необходимо сказать о Федеральном законе 1995 года «О естественных монополиях»[43] и Федеральном законе 2013 года «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»[44].

Особо следует отметить, что Федеральным антимонопольным органом в соответствии с постановлениями Правительства Российской Федерации «Вопросы Федеральной антимонопольной службы»[45] и «Об утверждении Положения о Федеральной антимонопольной службе»[46] является Федеральная антимонопольная служба России. В указанных документах закреплено, что данный орган государственной власти в пределах своей компетенции осуществляет функции по: 1) принятию нормативных правовых актов; 2) контролю за соблюдением антимонопольного законодательства.

На итоговой коллегии Федеральной антимонопольной службы России 12 марта 2014 года было отмечено, что современное российское антимонопольное законодательство и правоприменение отвечают лучшим мировым практикам, а в 2012 и 2013 годах Россия за свои усилия, направленные на совершенствование конкурентной правоприменительной практики, получила оценку «хорошо» и заняла 17-е место в рейтинге эффективности конкурентных ведомств, который рассчитывается и публикуется независимым международным изданием Global Competition Review («Всемирный обзор по конкуренции», ВОК)[47].

Выступая на данной коллегии, первый вице-премьер Игорь Шувалов отметил, что Федеральная антимонопольная служба России является одним из современных институтов, который не уступает зарубежным аналогам. Выделяя приоритеты работы Федеральной антимонопольной службы России, вице-премьер подчеркнул, что «Первостепенной задачей ФАС в этом году является движение по Дорожной карте» и обозначил иные задачи, которые должна решать Федеральная антимонопольная служба России в 2014 году и в ближайшие пять лет:

· принятие «четвертого антимонопольного пакета» и поправок в статью 178 Уголовного кодекса РФ;

· сокращение количества мелких расследований и дел;

· принятие Правил недискриминационного доступа в ряде отраслей;

· реформирование системы госзаказа для нужд малого и среднего бизнеса;

· ужесточение норм Федерального закона № 223-ФЗ и формирование лучших и худших практик по нему;

· применение методов административного обжалования в строительстве[48].

Федеральная антимонопольная служба России в указанном докладе отметила проблемы развития конкуренции в России. Это касается, прежде всего, сферы государственных закупок (выбор заказчиками подрядчиков по субъективным неценовым критериям и обход конкурсных процедур как таковых). Также были отмечены негативные для развития конкуренции тенденции уменьшения поддержки малого и среднего бизнеса за счет государственного заказа[49].

Лишь посредством гарантированности со стороны государства свободного и конкурентного гражданского оборота, а также свободного и равного положения всех субъектов экономических правоотношений можно говорить о полноценной реализации идеологического многообразия в экономической сфере.

В настоящее время наблюдается доминирование рыночных подходов в экономической и социальной правовой политике, включая тенденции к абсолютизации частной собственности, коммерциализации социальной, бюджетной сферы, монетизации социальных предоставлений, льгот.

Конституция Российской Федерации определяет исходные положения, на основе которых строятся экономические отношения в Российской Федерации. Экономические отношения конкретизируются в Гражданском кодексе Российской Федерации и иных федеральных нормативных правовых актах, а также в нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации, не противоречащих федеральным нормативным правовым актам и изданных в рамках своей компетенции.

§ 3. Гарантирующая роль идеологического многообразия в обеспечении духовно-религиозных ценностей в условиях светской государственности современной России

Одним из видов идеологического плюрализма является религиозный плюрализм. В целом следует отметить, что, в отличие от других сфер жизни общества, в духовной (религиозной) сфере правовым регулированием должны устанавливаться преимущественно общие положения при отсутствии вторжения в духовную (для многих интимную и (или) сакральную) свободу лиц. Это связано с тем, что в демократическом государстве право не должно произвольно вторгаться в религиозную сферу, где регулирование общественных отношений происходит посредством совокупности социальных норм: морали, религии и др.

Религиозный плюрализм, являясь видом идеологического многообразия, базируется на идеологической свободе человека в духовной сфере. В условиях всякого светского государства принцип религиозного плюрализма является необходимым элементом идеологического многообразия и составляет часть его (государства) конституционного строя, основополагающим признакам демократического правового государства.

К сожалению, продолжается тенденция отсутствия закрепления нормами конституционного законодательства Российской Федерации понятия «религиозный плюрализм» либо «религиозное многообразие». При этом следует отметить практику Европейского Суда по правам человека, который обоснованно и ясно указывает на религиозный плюрализм как вид плюрализма[50]. С учетом того факта, что Российская Федерация ратифицировала Конвенцию о защите прав и свобод человека и гражданина и признала обязательной для себя практику Европейского Суда по правам человека, соответственно, практика данного судебного органа в отношении идеологического многообразия и его видов является важным источником восполнения пробелов в законодательстве.

Правовое закрепление религиозный плюрализм получил в части 1 статьи 13 и статье 14 Конституции Российской Федерации. Как уже было отмечено ранее, идеологическое многообразие пронизывает все сферы общественной жизни и является системообразующей основой для регулирования различных общественных отношений (в том числе и общественных отношений в духовной сфере).

Формирование современной политико-правовой модели взаимоотношений государства и религии, религии и общества связано с принятием Конституции Российской Федерации 1993 г., положившей в основу этих отношений современные принципы государственной политики и государственного управления сферой религиозной жизни общества, такие как светский характер государства, отделение государства от религиозных организаций, равенство граждан и религиозных объединений перед государством[51].

Согласно статье 14 Конституции Российской Федерации наше государство признается светским. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом.

Религиозная свобода находится в системной взаимосвязи с закрепленным в качестве основы конституционного строя Российской Федерации принципом светскости государства[52].

Светский характер – это один из основополагающих принципов построения и функционирования современного правового государства. Принцип светского характера государства означает существование такого правового режима, при котором государственные институты и религиозные существуют, с одной стороны, автономно, с другой – во взаимодействии: государство создает условия для обеспечения реализации религиозного плюрализма, а религиозные объединения являются частью, институтами гражданского общества. Вне зависимости от религиозных взглядов, мнений, убеждений все индивиды равны в сфере религиозного многообразия. Поэтому светский характер государства не предполагает принципиальной изоляции религиозных объединений от общественной жизни, от социальных процессов и, прежде всего, в сферах культуры, образования, здравоохранения, социальной защиты и пр.[53].

Следует отметить, что Европейский Суд по правам человека считает деятельность ассоциаций, созданных в целях провозглашения и обучения религии, крайне важной для полноценного функционирования демократии и плюрализма[54].

Следует согласиться с мнением, согласно которому толкование понятия светскость не будет верным, если при его юридическом анализе не будет учтен контекст, заложенный в части 1 статьи 13 Конституции Российской Федерации, а именно провозглашение в Российской Федерации идеологического многообразия и закрепление его в качестве основы конституционного строя[55].

Говоря о специальном субъекте общественных отношений в сфере религиозного плюрализма, следует указать на религиозные группы и религиозные организации, о чем сказано в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях»[56]. Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» в статьях 4 и 14 по отношению к религиозным ассоциациям предусматривает особые ограничения в реализации права на идеологическое многообразие.

Особо следует отметить то, что государство посредством конституционного нормативного регулирования установило ряд гарантий реализации права на идеологическое многообразие в духовной сфере. Так, в соответствии с пунктом 2 статьи 4 вышеуказанного Федерального закона в Российской Федерации закрепляется правовая модель поведения всех субъектов правоотношений в указанной сфере: личности, религиозных объединений с учетом конституционных положений об идеологическом многообразии, с одной стороны, и светским характером государства, с другой.

Федеральный законодатель, развивая положения части 5 статьи 13 и части 2 статьи 29 Конституции Российской Федерации, устанавливает запрет на создание и деятельность политических партий, цели или действия которых могут рассматриваться как экстремистские (согласно пункту 1 статьи 9 Федерального закона 2001 года «О политических партиях»), общественных объединений, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности (согласно статье 16 Федерального закона 1995 года «Об общественных объединениях»), что является важной мерой правового характера для предупреждения и пресечения функционирования политических партий и общественных и религиозных объединений, носящих антиконституционный характер и представляющих опасность для прав и свобод человека, основ конституционного строя и безопасности государства.

Также запрещено создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности (пункт 3 статьи 9 Федерального закона 2001 года «О политических партиях»), под которым понимается указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отражение этих целей в наименовании политической партии.

Исходя из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации в Российской Федерации как демократическом и светском государстве, религиозное объединение не может подменять собой политическую партию, оно надпартийно и неполитично, политическая партия же в силу своей политической природы не может быть религиозной организацией, она надконфессиональна, внеконфессиональна. Соглашаясь с позицией Конституционного Суда Российской Федерации, отметим, что в настоящее время у российского общества, в том числе у политических партий и религиозных объединений, отсутствует прочный опыт демократического существования. В таких условиях политические партии, которые создавались по национальному или религиозному признаку, будут отстаивать права соответствующих национальных (этнических) или религиозных групп. Острая конкуренция политических партий, проявляющаяся в предвыборной борьбе, может привести к расслоению многонационального народа Российской Федерации, противопоставлению этнических и религиозных ценностей, ущемлению общенациональных ценностей и доминированию определенной этнической идеологии или религии, идущей вразрез со статьями 13 и 14 российской Конституции.

Создание политических партий по религиозному признаку открыло бы путь к политизации религии и религиозных объединений, политическому фундаментализму и клерикализации партий, что, в свою очередь, повлекло бы отторжение религии как формы социальной идентичности и вытеснение ее из системы факторов, консолидирующих общество. Создание политических партий по национальному признаку могло бы привести к преобладанию в выборных органах власти представителей политических партий, отражающих интересы больших этнических групп в ущерб интересам малых этнических групп, и, тем самым, – к нарушению установленного Конституцией Российской Федерации принципа правового равенства независимо от национальной принадлежности (часть 2 статьи 6; часть 4 статьи 13; часть 2 статьи 19).

Таким образом, конституционный принцип демократического и светского государства применительно к конкретно-историческим реалиям, сложившимся в Российской Федерации как многонациональной и многоконфессиональной стране, не допускает создание политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности.

Поэтому в условиях сохраняющейся напряженности межэтнических и межконфессиональных отношений привнесение в сферу политики (а значит, в сферу борьбы за власть) дифференциации по религиозному признаку может приобрести национальный оттенок, что чревато расколом общества на национально-религиозные составляющие. Введение Федеральным законом «О политических партиях» запрета на создание политических партий по национальному или религиозному признаку соответствует аутентичному смыслу статей 13 и 14 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 19 (части 1 и 2), 28 и 29 и является надлежащей конкретизацией содержащихся в них положений[57].

Согласно статье 28 Конституции Российской Федерации каждый вправе свободно исповедовать индивидуально или совместно любую религию, не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные взгляды, убеждения и действовать в соответствии с ними.

Правовое регулирование вопросов реализации свободы совести в России урегулировано Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях». Он определяет основные понятия, закрепляет способы и порядок реализации свободы совести, светский характер государства, статус и источники правового регулирования деятельности религиозных объединений, их права и условия деятельности, органы, осуществляющие контрольные и надзорные функции в данной сфере и др. Федеральный законодатель, развивая конституционную норму, закрепленную в статье 14, указывает на то, что в соответствии с конституционным принципом отделения религиозных объединений от государства государство должно:

· предоставлять свободу личности в выборе своего отношения к религии, позволять воспитывать детей родителями или лицами, их заменяющими, в соответствии со своими религиозными убеждениями, учитывать право ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания;

· не передавать функции органов государственной власти и органов местного самоуправления религиозным объединениям;

· не вмешиваться в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит данному Федеральному закону;

· обеспечивать светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях.

В силу статьи 14 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 11, 12 и 13 и в соответствии с конкретизирующими их положениями статьи 4 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» конституционный принцип светского государства и отделения религиозных объединений от государства означает взаимное невмешательство органов публичной (политической) власти и религиозных объединений в законную деятельность друг друга; религиозные объединения не могут принимать участие в деятельности политических партий и движений, включая участие в выборах посредством агитации публичной поддержки определенных партий либо кандидатов, а также финансировать их.

Однако это не означает, что приверженцы того или иного вероисповедания, включая священнослужителей, не могут голосовать на выборах наравне с другими гражданами. Напротив, как граждане они обладают всем спектром политических прав и свобод, но не могут изъявлять свою волю как представители религиозных объединений.

Особо следует отметить, что в статье 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод закреплено право каждого на свободу мысли, совести и религии. Это право, безусловно, включает и свободу беспрепятственного изменения своей религиозной принадлежности, и свободу исповедовать ту или иную религию или убеждения как индивидуально, так и коллективно.

В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод также закреплено положение, согласно которому свобода исповедовать свою религию или убеждения может быть ограничена исключительно в случаях, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц.

В статье 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод содержатся нормы, устанавливающие право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным убеждениям, а также запрещающие дискриминацию по религиозному принципу в любой форме (статья 14).

Следует отметить Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23.11.1999 г. № 16-П[58], в котором орган конституционного контроля указал, что из статьи 28 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 13 (часть 4), 14, 19 (части 1 и 2) и 30 (часть 1) следует, что свобода вероисповедания предполагает также свободу создания религиозных объединений, а также свободу их деятельности на основе принципа юридического равенства. В этой связи федеральный законодатель, реализуя полномочия, вытекающие из статьи 71 (пункты «в» и «о») и 76 Конституции Российской Федерации, вправе регулировать гражданско-правовое положение религиозных объединений, в том числе условия признания религиозного объединения в качестве юридического лица, порядок его учреждения, создания, государственной регистрации, определять содержание правоспособности религиозных объединений.

При этом законодатель, учитывая исторически сложившийся в России многоконфессиональный уклад, обязан соблюдать положение части 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которым в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации. Вводимые им меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть оправданными и соразмерными конституционно значимым целям[59].

В демократическом обществе с присущим ему религиозным плюрализмом, как следует из части 3 статьи 17 и части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации и корреспондирующих им положений пунктов 2 и 3 статьи 18 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также пункта 2 статьи 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в интересах общественного спокойствия, охраны общественного порядка, здоровья и нравственности или для защиты прав и свобод других лиц законом могут предусматриваться ограничения[60].

Государство вправе предусмотреть определенные преграды с тем, чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически, не допускать легализации сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности, если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т.п.[61]

Примечательно в контексте реализации свободы вероисповедания в Российской Федерации другое постановление Конституционного Суда Российской Федерации, в котором Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что «необходимость уведомлять уполномоченные органы государственной власти или органы местного самоуправления о публичном религиозном мероприятии и нести иные установленные законодательством обременения в силу одного лишь факта его проведения вне специально отведенных для этих целей мест представляет собой неправомерное вмешательство государства в сферу свободы совести, гарантированной каждому статьей 28 Конституции Российской Федерации и признаваемой статьей 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и необоснованное, не обусловленное целями, указанными в статьях 17 (часть 3) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, а также в пункте 2 статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ограничение права на свободу собраний, закрепленного статьей 31 Конституции Российской Федерации»[62].

Как было отмечено ранее, Российская Федерация является многоконфессиональным и при этом светским государством, где множество конфессий и иных религиозных течений, взглядов, концепций, мнений равны перед законом и не могут ущемлять права, свободы и законные интересы других лиц.

Различные религиозные течения, мнения, концепции, взгляды, не противоречащие законодательству Российской Федерации и не являющиеся экстремистскими, имеют право не только на возможность свободного выражения и распространения, но и на возможность равного конкурирования друг с другом. Государство не должно создавать привилегированного положения одних религиозных организаций по отношению к другим. В отношении свободной конкуренции в сфере религиозного многообразия в Российской Федерации существуют некоторые спорные вопросы.

Так, например, согласно статье 112 Трудового кодекса Российской Федерации[63] 7 января является нерабочим праздничным днем в связи с праздником «Рождество Христово». Тем самым православный праздник приобрел статус государственного, что не согласуется с конституционными положениями об идеологическом многообразии, религиозном плюрализме и светском государстве. Утверждение праздника, относящегося непосредственно к определенной конфессии, в качестве государственного явно не соответствует и принципу равенства религиозных объединений, поскольку государство официально закрепляет особое положение и отношение к одной конфессии. Соответственно, это ущемляет интересы иных религиозных объединений, а также лиц, придерживающихся других религиозных взглядов и верований.

Также в России, как светском государстве, каждый имеет право и не придерживаться никакой религии, пропагандировать атеистические взгляды и действовать в соответствии с ними, однако, не оскорбляя при этом чувства верующих. Но в действующем российском законодательстве свобода совести понимается лишь как свобода выбора религии и свобода отправления религиозных культов, не касаясь прав граждан не исповедовать религию вообще.

Базовый закон (за исключением ст. 3) не содержит нормы, регулирующие правовой статус лиц, которые не исповедуют никакой религии. На наш взгляд, законодатель должен урегулировать нормы, касающиеся не только традиционных конфессий, но и тех категорий, которые придерживаются атеистических взглядов.

Также существует проблема широкого толкования понятия «экстремистская деятельность», указанного в статье 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности»[64]. Например, такое положение, характеризующее экстремизм, как «пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности, или отношения к религии», может быть отнесено практически к любой религии, поскольку в большинстве своем религия указывает на верность именно ее идеологии и ошибочность, вредоносность иных. Соответственно, отсутствует правовая определенность в вопросе допустимости существования тех или иных взглядов, идеологий, концепций, воззрений и т.п., что не согласуется с принципом религиозного плюрализма и идеологического многообразия. Проблемным аспектом является и обеспечение духовно-религиозного равноправия и одновременно противодействие религиозному фундаментализму, подрывающему основы светской государственности.

Следует отметить, что в целом в современной демократической России на конституционном уровне в должной степени признается и гарантируется свобода совести и вероисповедания. В Конституции Российской Федерации установлен запрет на агитацию и пропаганду насилия, насильственного изменения конституционного строя, социальной, расовой, национальной и религиозной розни.

Кроме того, согласно части 1 статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации[65] действия, направленные на возбуждение ненависти, либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации, уголовно наказуемы.

§ 4. Обеспечение идеологического многообразия в социокультурной сфере – важное условие и предпосылка укрепления основ конституционного строя Российской Федерации

Говоря о социокультурном плюрализме как составной части идеологического многообразия, необходимо отметить, что в главе 1 Конституции Российской Федерации закреплено несколько принципов, которые можно непосредственно относить к социокультурному многообразию:

1) равноправие и самоопределение народов (часть 3 статьи 5 Конституции Российской Федерации);

2) достойная жизнь и свободное развитие человека (часть 1 статьи 7 Конституции Российской Федерации);

3) идеологическое многообразие, которое, в частности, реализуется в социокультурной сфере (часть 1 статьи 13 Конституции Российской Федерации).

Комплексное толкование вышеуказанных положений Конституции Российской Федерации приводит нас к выводу о частичном регулировании социокультурного плюрализма в основах конституционного строя Российской Федерации^[66].

Следует отметить, что Европейский Суд по правам человека указал, что «в основе плюрализма … лежит истинное признание и уважение различия и динамики культурных традиций, этнических и культурных особенностей, … художественных, литературных и социально-экономических идей и понятий»^[67].

Особо следует обратить внимание на тот факт, что социальный плюрализм подчеркивается в пункте «d» статьи 3 Конвенции о правах инвалидов^[68], к которой в 2008 году присоединилась Российская Федерация^[69].

В статье 4 указанной выше Конвенции касательно общих обязательств государств-участников установлено, что необходимо обеспечивать и поощрять полную реализацию всех прав человека и основных свобод всеми инвалидами без какой бы то ни было дискриминации по признаку инвалидности[70].

Что касается экономических, социальных и культурных прав, то каждое государство-участник согласно Конвенции о правах инвалидов обязуется принимать, максимально задействуя имеющиеся у него ресурсы, а в случае необходимости – прибегая к международному сотрудничеству, меры к постепенному достижению полной реализации этих прав без ущерба для тех сформулированных в настоящей Конвенции обязательств, которые являются непосредственно применимыми в соответствии с международным правом[71].

В соответствии со статьей 72 Конституции Российской Федерации нормативное правовое регулирование отношений в сфере социального обеспечения отнесено к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Реализация данного конституционного положения осуществляется путем принятия законов, подзаконных и иных нормативных правовых актов на федеральном и региональном уровнях.

Следует особо отметить Федеральный закон «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации», который определяет «государственную политику в области социальной защиты инвалидов в Российской Федерации, целью которой является обеспечение инвалидам равных с другими гражданами возможностей в реализации гражданских, экономических, политических и других прав и свобод, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, а также в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации»[72].

Предусмотренные указанным выше Федеральным законом меры социальной защиты инвалидов являются «расходными обязательствами Российской Федерации, за исключением мер социальной поддержки и социального обслуживания, относящихся к полномочиям государственной власти субъектов Российской Федерации в соответствии с законодательством Российской Федерации»[73].

Следует отметить, что под социальной защитой инвалидов в данном Федеральном законе следует понимать систему гарантированных государством мер социальной поддержки, а также экономических, социальных и других мер. При реализации мер социальной защиты в обязательном порядке должны быть учтены особенности той или иной группы инвалидов, а также индивидуальные особенности каждого конкретного лица с ограниченными возможностями. Так, к примеру, для лиц с ограниченными возможностями вследствие военной травмы крайне важен длительный и постепенный период адаптации к условиям гражданского общества. Соответственно, в большинстве своем реализация указанных мер должна создавать определенные условия для возвращения лиц с ограниченными возможностями к полноценной профессиональной и общественной жизни.

Экономическими мерами социальной защиты лиц с ограниченными возможностями в Российской Федерации являются:

· создание системы реабилитационных и экспертных организаций, обеспечивающих реабилитацию инвалидов и интеграцию их в общество;

· развитие реабилитационной индустрии как промышленной основы системы комплексной реабилитации инвалидов, формирование национального рынка технических средств реабилитации и реабилитационных услуг;

· оснащение оборудованием реабилитационных организаций; оснащение объектов социальной инфраструктуры для обеспечения к ним беспрепятственного доступа инвалидов;

· поддержка предприятий, находящихся в собственности общероссийских общественных организаций инвалидов, в целях создания дополнительных рабочих мест и др.

В качестве правовых мер социальной защиты лиц с ограниченными возможностями в Российской Федерации можно назвать:

· совершенствование законодательства о правах инвалидов, в частности расширение номенклатуры предоставляемых инвалидам технических средств реабилитации и реабилитационных услуг;

· консультирование инвалидов по правовым вопросам, освещение проблем инвалидов и правовых путей их решения в средствах массовой информации;

· установление дополнительных льгот для инвалидов при обращении в соответствующие органы за защитой нарушенных прав и свобод, в частности, освобождение от уплаты госпошлины за рассмотрение дела в суде и др.

Российская Федерация в силу взятых на себя обязательств гарантирует каждому минимальный уровень социальной защиты. Соответственно, необходимо гарантировать и минимальный уровень предоставления социального обеспечения, в том числе и инвалидам. Необходимо констатировать, что государство устанавливает минимальные государственные стандарты, которые для субъектов Российской Федерации должны быть некой «отправной точкой», на которую они могли бы опираться при предоставлении социального обеспечения гражданам.

Исходя из очевидно двуединой составляющей социокультурного плюрализма, в отличие от иных видов идеологического многообразия, его можно разделить на социальный и культурный плюрализм. Рассмотрим подробнее реализацию идеологического многообразия как основы конституционного строя в социальной и культурной сферах.

Для начала укажем, что многообразие в социокультурной сфере основано на праве лица на социальную и культурную самоидентификацию. Данное право, согласно части 1 статьи 21 Конституции Российской Федерации, включает в себя негативное правомочие на достоинство личности, которое предполагает неприкосновенность системы социальных, культурных, национальных и иных ценностей и позитивное правомочие на их внешнюю реализацию.

Говоря о социальном многообразии, следует отметить ряд нормативных правовых актов федерального уровня, направленных на реализацию конституционного положения, определяющего Россию как социальное государство. К таковым следует отнести: Трудовой кодекс Российской Федерации[74], Закон Российской Федерации «О занятости населения в Российской Федерации»[75], федеральные законы «О страховых пенсиях»[76], «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации»[77], «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»[78] и др.

Следует отметить, что в основе социокультурного многообразия лежит принцип достоинства личности. Ряд международно-правовых источников права подтверждают данный факт. К таковым относятся:

1) Конвенция о правах инвалидов^[79];

2) Устав организации Объединенных наций^[80];

3) Международный пакт о гражданских и политических правах^[81];

4) Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах^[82].

Думается, прав Н.В. Витрук в том, что относит достоинство личности к принципам правового положения личности, называя при этом учение о достоинстве человека его теоретико-философской основой^[83].

Часть 1 статьи 26 Конституции Российской Федерации закрепляет право каждого на определение собственной национальной принадлежности и невозможности принуждения к ее определению. Данное положение напрямую имеет отношение к принципу равенства всех перед законом вне зависимости от национальной, языковой или любой иной принадлежности согласно статье 19 Конституции Российской Федерации.

Следует отметить, что национальный признак может быть основанием для объединения согласно статье 30 Конституции Российской Федерации в рамках учреждения национально-культурной автономии. Федеральный закон «О национально-культурной автономии»^[84] наделяет подобные общественные объединения совокупностью прав, которые направлены на реализацию права на идеологическое многообразие в национально-культурном понимании (ч. 1 ст. 4).

Что касается реализации плюрализма в культурной сфере, то отметим непосредственную связь данной сферы со свободой творчества. Так, следует согласиться с Е.В. Сазонниковой, указывающей на взаимную связь свободы творчества и идеологического многообразия^[85]. Т.Я. Хабриева не без оснований высказывает позицию, согласно которой свобода творчества представляет собой один из частных случаев идеологического многообразия^[86].

Часть 1 статьи 44 Конституции Российской Федерации гарантирует каждому свободу литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества и преподавания. Указанная норма Конституции Российской Федерации реализуется посредством издания совокупности нормативно-правовых актов, которые определяют возможные формы реализации данных свобод, а также специальные их гарантии и ограничения^[87].

Так, в статье 10 Основ законодательства о культуре указываются два элемента права на свободу творчества: право на выбор вида творчества и право на выбор основы занятия творческой деятельностью. В науке при этом справедливо отмечено, что данный перечень не является полным и исчерпывающим. Например, Е.В. Максименко указывает на правомочие выбора в занятии творчеством либо нет^[88].

Согласно Постановлению Правительства Российской Федерации «О федеральной целевой программе «Культура России (2012-2018 годы)» «приоритетом государственной политики в области культуры является решение следующих задач:

· воспитание подрастающего поколения в духе правовой демократии, гражданственности и патриотизма, причастности к инновационной культуре и свободе творчества;

· развитие творческого потенциала нации, обеспечение широкого доступа всех социальных слоев к ценностям отечественной и мировой культуры;

· сохранение культурных ценностей и традиций народов Российской Федерации, материального и нематериального наследия культуры России и использование его в качестве ресурса духовного и экономического развития;

· поддержание высокого престижа российской культуры за рубежом и расширение международного культурного сотрудничества»[89].

---

[1] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 101.

[2] См.: Авакьян С.А. Политический плюрализм и общественные объединения в Российской Федерации: конституционно-правовые основы. М.: Российский юридический издательский дом, 1996; Проскворякова Ю.А. Правовое регулирование реализации принципа политического многообразия в современном российском обществе: дис. … канд. юрид. наук. Владимир, 2004; Старостенко К.В. Конституционно-политическое многообразие: сущность и проблемы реализации в Российской Федерации. СПб., 2008; Шантора А.А. Принцип политического многообразия в российском праве: дис. … канд. юрид. наук. М., 2002 и др.

[3] См., например: Долидзе Н.И. Конституционно-правовой институт многопартийности в Российской Федерации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2009.

[4] См.: Об общественных объединениях : федер закон Рос. Федерации от 19 мая 1995 г. ; в ред. от 8 марта 2015 г.. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»; О политических партиях: федер. закон Рос. Федерации от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ : в ред. от 24 нояб. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 29, ст. 2950.

[5] См.: Авакьян С.А. Конституционно-правовой статус политических партий в России: учеб. пос. М.: Норма: ИНФРА, 2011. С. 42.

[6] См.: Авакьян С.А. Указ. соч. С. 54.

[7] См.: Там же. С. 57.

[8] См.: Об общественных объединениях : закон СССР от 9 окт. 1990 г. № 1708-1 : с изм. от 19 мая 1995 г. // Ведомости СССР. 1990. № 42, ст. 839.

[9] См.: Малинова О.Ю. Идеологический плюрализм и трансформация публичной сферы в постсоветской России // Юридическое образование и наука. 2010. № 4. С. 27.

^[10] Бондарь Н.С. Подчинение партий верховенству права – конституционный императив демократического правового государства // История. Право. Политика. 2012. № 3–4. С. 22.

[11] См.: Лебедев В.А. Идеологическое многообразие и российская многопартийность: размышление о судьбе статьи 13 Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 11. С.2.

[12] См.: Михайличенко И.В. Указ. соч. С. 17.

[13] См.: Бархатова Е.Ю. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). М.: Проспект, 2010. С. 55–77.

[14] См.: Гонтмахер Е. Переход на личности: идеология vs. политика // Газета «Ведомости». 11.03.2009. № 42 (2312).

[15]См.: Енгибарян Р.В., Тадевосян Э.В. О некоторых дискуссионных теоретико-методологических вопросах курса конституционного права (читая новейшую учебную литературу) // Государство и право. 2001. № 1. С. 17-18.

[16] См.: Лебедев В.А. Идеологическое многообразие и российская многопартийность: размышление о судьбе статьи 13 Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 11. С. 5.

[17] См.: Пирбудагова Д.Ш. К вопросу о конституционных пределах ограничения основных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации // Юридический мир. 2009. № 12. С. 15.

[18]См.: По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 30 окт. 2003 г. № 15-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 44, ст. 4358.

[19] См.: Авакьян С.А. Ни одна страна не может жить без идеологии // Российская Федерация сегодня. 2009. № 6. С. 16–17.

[20] См.: Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий / отв. ред. В.А. Четвернин. М., 1997. С. 25.

[21] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009; Чуров В.Е., Эбзеев Б.С. Идеологическое многообразие и многопартийность: партийный дух или национальный, патриотический, государственный? (И.А. Ильин против яда партийности) // Журнал о выборах. 2011. № 6. С. 30.

[22]См.: По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в связи с запросом Коптевского районного суда города Москвы, жалобами общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И.В. Артемова и Д.А. Савина : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 дек. 2004 г. № 18-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2004. № 51, ст. 5260.

[23] См.: По делу о проверке конституционности абзацев второго и третьего пункта 2 статьи 3 и пункта 6 статьи 47 Федерального закона «О политических партиях» в связи с жалобой общественно-политической организации «Балтийская республиканская партия» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 1 февр.2005 г. № 1-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2005. № 6,ст. 491.

[24] См.: О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части отмены формы голосования против всех кандидатов (против всех списков кандидатов) : федер. закон Рос. Федерации от 12 июля 2006 г. № 107-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 29,ст. 3125.

[25] См.: Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Бухалова Юрия Валентиновича на нарушение его конституционных прав положением части второй статьи 28 Федерального закона «Об общественных объединениях» : определение Конституционного Суда Российской Федерации от 5 марта 2009 г. № 467-О-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[26] См.: О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации о выборах и референдумах и иные законодательные акты Российской Федерации : федер. закон Рос. Федерации от 21 июля 2005 г. № 93-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2005. № 30, ч. 1,ст. 3104.

[27] См.: О внесении изменений в Федеральный закон «О политических партиях» : федер. закон Рос. Федерации от 2 апр. 2012 г. № 28-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 15,ст. 1721.

[28] См.: Кононов К.А. Противник официальных идей и позиций должен иметь место на политической арене // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 11. С. 14.

[29] См. подробнее: Васильева С.В. Конституционно-правовой статус политической оппозиции. М., 2010.

[30] См.: Проект Федерального закона № 96008902-2 «О правовых гарантиях оппозиционной деятельности в Российской Федерации» : внесен депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации В.И. Зоркальцевым. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[31] См., например: Васильева С.В. Указ. соч.; Кузьминых Н.В. Оппозиционная деятельность в Российской Федерации: к вопросу о принятии федерального закона // Современное право. 2007. № 6; Кузьминых Н.В. Проблемы реализации права на оппозиционную деятельность // Российский юридический журнал. 2008. № 2; Миронов Н. Институционализация политической оппозиции // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 2004. № 4 и др.

[32] См. подробнее: Кононов К.А. Противник официальных идей и позиций должен иметь свое место на политической арене // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 11. С. 9–14.

[33] См.: О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации : федер. закон Рос. Федерации от 8 мая 1994 г. № 3-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Рос. газ. 12.05.1994.№ 88.

[34] См.: Яковлев В.Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. М., 2006. С. 43.

[35] См.: Дело «Московское отделение Армии Спасения (Moscow Branch of the Salvation Army) против Российской Федерации» : постановление Европейского Суда по правам человека от 5 окт. 2006 г. // Российская хроника Европейского Суда. Приложение к «Бюллетеню Европейского Суда по правам человека». Специальный выпуск. 2008. № 2. С. 3–18.

[36] См.: Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ : в ред. от 5 мая 2014 г. //Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. № 32,ст. 3301.

[37] См.: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики (развитие основ гражданского права в решениях Конституционного Суда Российской Федерации). М.: Юристъ, 2004. С. 155.

[38] См.: Об охране окружающей среды : федер. закон Рос. Федерации от 10 янв. 2002 г. № 7-ФЗ в ред. от 24 нояб. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 2,ст. 133.

[39] См.: О защите конкуренции : федер. закон Рос. Федерации от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ : в ред. от 4 июня 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 31,ч. 1, ст. 3434.

[40] См.: Там же.

[41] Об утверждении плана мероприятий («дорожной карты») «Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики» и отмене распоряжений Правительства Российской Федерации от 19.05.2009 № 691-р и от 17.12.2010 № 2295-р : распоряжение Правительства Рос. Федерации от 28 дек. 2012 г. № 2579-р : в ред. от 24 нояб. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 2,ст. 110.

[42] См.: Головин В.Н. Комментарий к Федеральному закону от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (постатейный). М.: Деловой двор, 2010. С. 4–5; О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства : постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июня 2008 г. № 30 : в ред. от 14 окт. 2010 г. // Вестник ВАС РФ. 2008.№ 8.

[43] См.: О естественных монополиях : федер. закон Рос. Федерации от 17 авг. 1995 г. № 147-ФЗ : в ред. от 30 дек. 2012 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. № 34, ст. 3426.

[44] См.: О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд : федер. закон Рос. Федерации от 5 апр. 2013 г. № 44-ФЗ : в ред. от 1 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 14, ст. 1652.

[45] См.: Вопросы Федеральной антимонопольной службы : постановление Правительства Рос. Федерации от 7 апр. 2004 г. № 189 : в ред. от 25 дек. 2014 г. // Рос. газ. 10.04.2004.№ 75.

[46] См.: Об утверждении Положения о Федеральной антимонопольной службе : постановление Правительства Рос. Федерации от 30 июня 2004 г. № 331 : в ред. от 26 авг. 2014 г. // Рос. газ. 31.07.2004.№ 162.

[47] См.: О состоянии конкуренции в Российской Федерации за 2013 год: доклад Федеральной антимонопольной службы России [Электронный ресурс] // Федеральная антимонопольная служба России : [сайт]. URL: http://fas.gov.ru/about/list-of-reports/list-of-reports_30086.html(дата обращения: 05.01.2014).

[48] См.: Там же.

[49] См.: Там же.

[50] См., например: п. 92 Постановления Европейского Суда по правам человека от 17 февр. 2004 г. «Дело «Горжелик (Gorzelik) и другие против Польши». Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[51] Баранов П.П. Национальная правовая политика и трансформация государственно-конфессиональных отношений в России // Философия права. 2008. № 1. С. 104.

[52] См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина и Л.В. Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 155.

[53] См.: Бархатова Е.Ю. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). М.: Проспект, 2010. С. 157.

[54] См.: п. 61 Постановления Европейского Суда по правам человека от 05 окт. 2006 г. «Дело «Московское отделение Армии Спасения (Moscow Branch of the Salvation Army) против Российской Федерации». Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[55] См.: Придворов Н.А., Тихонова Е.В. Институт свободы совести и свободы вероисповедания в праве современной России. М., 2007. С. 52.

[56] См.: О свободе совести и о религиозных объединениях : федер. закон Рос. Федерации от 26 сент. 1997 г. № 125-ФЗ : в ред. от 22 окт. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 39, ст. 4465.

[57]См.: По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в связи с запросом Коптевского районного суда города Москвы, жалобами Общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И.В. Артемова и Д.А. Савина : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 дек. 2004 г. № 18-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. № 1.

[58]См.: По делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобами религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления»: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 нояб. 1999 г. № 16-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 1999.№ 6.

[59] См.: По делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобами религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления»

[60] См.: Там же.

[61] См.: Там же.

[62]См.: По делу о проверке конституционности положений пункта 5 статьи 16 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» и пункта 5 статьи 19 Закона Республики Татарстан «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации» : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 5 дек. 2012 г. № 30-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2013.№ 2.

[63] См.: Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 дек. 2001 г. № 197-ФЗ : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 1, ч. 1, ст. 3.

[64] См.: О противодействии экстремистской деятельности : федер. закон Рос. Федерации от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 30, cт. 3031.

[65] См.: Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ: в ред. от 22 дек.2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954.

[66] См.: Витрук Н.В. Верность Конституции. М., 2008. С. 129–146.

[67] См.: п. 92 Постановления Европейского суда по правам человека от 17 февр. 2004 г. «Дело «Горжелик (Gorzelik) и другие против Польши». Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

[68] См.: Конвенция о правах инвалидов : принята в Нью-Йорке 13 дек. 2006 г. Резолюцией 61/106 на 76-ом пленарном заседании 61-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН // Бюллетень международных договоров. 2013. № 7. С. 45–67.

[69] См.: О подписании Конвенции о правах инвалидов : распоряжение Президента Российской Федерации от 5 авг. 2008 г. № 450-рп // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2008. № 32, ст. 3785.

[70] См.: Там же.

[71] См.: Там же.

[72] См.: О социальной защите инвалидов в Российской Федерации : федер. закон Рос. Федерации от 24 нояб.1995 г. № 181-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Рос. газ. 02.12.1995.№ 234.

[73] См.: Там же.

[74] См.: Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 дек. 2001 г. № 197-ФЗ : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 1, ч. 1,ст. 3.

[75] См.: О занятости населения в Российской Федерации : закон Рос. Федерации от 19 апр. 1991 г. № 1032-1 : в ред. от 22 дек. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 17, ст. 1915.

[76] См.: О страховых пенсиях : федер. закон Рос. Федерации от 28 дек. 2013 г. № 400-ФЗ // Рос. газ. 31.12.2013.№ 296.

[77] См.: О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации: федер. закон Рос. Федерации от 15 дек. 2001 г. № 166-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Парламентская газета. № 238-239. 20.12.2001.

[78] См.: Федеральный закон от 29.11.2010 № 326-ФЗ (ред. от 01.12.2014) «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации» // Парламентская газета. 10-16.12.2010.№ 64.

[79]См.: пункт «а» Преамбулы, п. «а» ст. 3 Конвенция о правах инвалидов.

[80] См.: Устав Организации Объединенных Наций : принят в г. Сан-Франциско 26 июня 1945 г. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XII. М., 1956. С. 14–47.

[81] См.: Международный пакт о гражданских и политических правах // Ведомости ВС СССР. 1976. № 17, ст. 291.

[82] См.: Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах // Ведомости ВС СССР. 1976. № 17, ст. 291.

[83] См.: Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. М., 2008. С. 90–91.

[84] См.: О национально-культурной автономии : федер. закон Рос. Федерации от 17 июня 1996 г. № 74-ФЗ : в ред. от 4 нояб. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2965.

[85] См.: Сазонникова Е.В. Содержание свободы творчества в конституционном праве России // Журнал российского права. 2009. № 5. С. 52–59.

[86] См.: Хабриева Т.Я. Теория современного основного закона и российская Конституция // Журнал российского права. 2008. № 12. С. 15–23.

[87] См., например: Основы законодательства Российской Федерации о культуре : в ред. от 21 июля 2014 г. // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 46, ст. 2615; Об образовании в Российской Федерации : федер. закон Рос. Федерации от 29 дек. 2012 г. № 273-ФЗ : в ред. от 21 июля 2014 г. // Рос. газ. 31.12.2012. № 303; О федеральной целевой программе «Культура России (2012–2018 годы)» : постановление Правительства Рос. Федерации от 3 марта 2012 г. № 186 : в ред. от 10 сент. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 13, ст. 1516; Об утверждении Концепции сохранения и развития нематериального культурного наследия народов Российской Федерации на 2009–2015 годы : приказ Минкультуры Рос. Федерации от 17 дек. 2008 г. № 267. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультанПлюс» и др.

[88] См.: Максименко Е.В. Конституционная свобода творчества: понятие и содержание // Конституционные чтения. Вып. 3. Воронеж, 2008. С. 121.

[89] См.: О федеральной целевой программе «Культура России (2012–2018 годы)» : постановление Правительства Рос. Федерации от 3 марта 2012 г. № 186 : в ред. от 10 сент. 2014 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 13, ст. 1516.